Глава 2-20 (50 день, 6 день осени)
Мчаться мне надо было в соседний двор, именно оттуда было удобнее всего попасть в блок, где жил Славка. Перебежав через корпус и вылетев на улицу, я сразу оценила масштаб веселья.
Поближе к стене стояла первая группа действующих лиц. Двое гвардейцев с носилками, накрытыми покрывалом — все понятно, там жертва ментального допроса. Парень со связанными руками — это наш последний пленный, возле которого скучает один гвардеец. Мужик с противной рожей… то есть нормальная у него рожа, просто мне на него смотреть противно — это дядюшка Аля. Ему для охраны выделили двоих. Правильно, все-таки контрабандист и убийца. А за тетушкой Ребекки присматривает опять всего один гвардеец. И она стоит такая бедная, зареванная, несчастная… лицемерка, и-ить! И убийца тоже, пусть и несостоявшаяся.
Чуть поближе к самому месту действия веселилась от души вторая группа — две наших команды, мужским составом, а также ректор, проректор, два брата Троватто и Хамон. То есть все, кто был на большом тайном собрании, кроме меня и Тимки.
Прибежавший следом за мной домовенок стоял за моей спиной и восторженно комментировал происходящее нечленораздельными звуками.
У меня сначала тоже не вышло выдать что-то более осмысленное, чем: «И-ить!».
Шесть гвардейцев, нападая с трех сторон, пытались как-то обмануть один по идее довольно неповоротливый мотоцикл, урчащий, сверкающий фарами, встающий на заднее колесо и крутящий рулем во все стороны. Мотя, то есть Аль… катался по кругу, как в цирке, быстро разворачивался и несся, пробуксовывая для устрашения, в обратную сторону. На резких поворотах у него из под колес летели пыль и мелкие камни, причем прицельно — в противников.
Этот одушевленный озверевший артефакт упорно не подпускал шестерых… и-ить! Убиться плеером!.. Шестерых гвардейцев к Славке, прижавшемуся вплотную к стене и тоже отбивающемуся палкой, по мере надобности. Палка была из ученических, для тренировок. Интересно, удачно под руку подвернулась, или кто-то помог? Хотя скорее первое — зрительный зал просто наблюдал за представлением, но не поощрял никого из соперников.
— Что здесь происходит?! — рыкнула я, оглядывая всех участников — и скучающих, и веселящихся, и дерущихся.
— Я попросил Сенат прислать отряд гвардейцев забрать находящихся здесь пленных и двоих задержанных, чтобы перевезти их в дворцовую тюрьму, — спокойно ответил ректор. — В Академии живут студенты, убийцам здесь не место.
Я внимательно посмотрела на лэра Тестаччо, пытаясь определить — он сделал это из-за разговора с отцом Фредониса или действительно потому что Академия — не тюрьма. Вроде все логично, так что, скорее всего, просто совпадение.
— Славка — не убийца, — не знаю почему, но я, как и Аль, совершенно не хотела, чтобы Славу отсюда забирали. Причем я осознавала, что он мне не друг, но и врагом воспринимать не получалось.
— Он военнопленный, — Мухобой наблюдал за происходящим с азартом юного натуралиста. Ему было плевать на исход событий, но интересно, как они будут развиваться.
— Он — мой пленный, — тихо огрызнулась я, в панике ища выход из сложившейся ситуации. — И еще он — стихийный маг! Вы обязаны взять его в студенты!
— Насколько я вижу, этот молодой человек лишен магии, — ректор сурово посмотрел на меня, но я даже не поежилась.
У меня мозг прямо чесался от напряжения. Вернуть сейчас при всех Славке магию я не смогу, тем более в одиночку. Потребовать, чтобы его оставили здесь — тоже не могу. Если он военнопленный — значит, надо отправить его в тюрьму дворца, если же мой личный — значит, все равно надо забирать из Академии. Здесь студентам своих домашних питомцев держать запрещено, а уж людей — тем более.
Хотя Чечи живет у природниц, находясь под опекой Натана, а Ребекка пока что крутится тут, находясь под опекой Чезанно. Чем я хуже?!
— Тогда возьму его под опеку! — гордо объявила я и победно оглядела всех присутствующих.
Демо тихо фыркнул, потом хрюкнул… потом издал какой-то странный булькающий звук, но под мрачным взглядом Медо быстро успокоился, только в мою сторону старался не смотреть.
Ним и Фредо так и застыли, растерянно переглядываясь. Ректор и Мухобой тоже старательно удерживали на лицах суровые рожи. Похоже, мой вариант решения проблемы неодобрительно проигнорировали.
— Если этот юноша так вам дорог, его под опеку могу взять я, — внезапно предложил Сальваторе. — Морально-этических норм это не нарушит, политических тоже, так как я являюсь представителем Ордена, как и этот молодой человек.
— Это я могу позволить, — облегченно выдохнул ректор. И в упор уставился на меня: — Или опека лэра Руджери, или дворцовая тюрьма.
Славка, опустив палку, устало выдохнул, но на Сальваторе поглядывал с опаской. Аль все еще агрессивно рычал и сверкал фарами на быстро отступающих гвардейцев.
— Остальных можно уводить? — поинтересовался старший отряда у лэра Тестаччо.
Не став дожидаться, чем все закончится, я схватила мотоцикл за руль, прошипев, чтобы не рыпался, и мы со Славкой вместе направились обратно в его блок.
— Ну хорошо, естественно, что ты не хочешь в дворцовую тюрьму, — усевшись на единственный свободный стул, я закрыла глаза и принялась раскачиваться. Накатила дикая усталость, и резко захотелось спать. Неудивительно, ведь уже поздний вечер, а день был слишком насыщенный. Слишком… Я еще с Фредо до конца не разобралась, а тут…
— Но почему мой мотоцикл кинулся тебя защищать?!
Наступила тишина.
В уголочке, тихо сжавшись в клубок, почти беззвучно плакала Ребекка. Она пряталась в этой комнате все время, пока шло сражение во дворе, и я даже не сразу ее заметила, когда вошла сюда.
Возле двери гневно фырчал Мотя… то есть Аль.
Славка, забравшись на кровать с ногами, уткнулся лицом в колени и молчал.
Идиллия! Почувствуй себя деспотом и тираном…
— Я пообещал жениться на его девушке, — признался наконец-то Слава. — Сказал, что позабочусь о ней и о ребенке.
— А-а-а… — протянула я, вроде бы понимающе. Но потом осознала, что ничего не поняла: — А зачем?!
Правда, я тут же мысленно залепила себе подзатыльник: нехорошо обсуждать все это в присутствие Ребекки. Но было уже поздно.
— Красивая, — произнес Славка с интонацией, словно это был самый главный решающий фактор. — Герцог за дите приданое даст, — добавил он, выдержав паузу в пару мигов. — Матери весточку кину, что живой, а отец не найдет, в чужом герцогстве-то. Руки у меня на месте, другое место тоже — своих понаделаю. Будет семья… как у всех. Жить буду, ясно?!
Когда я посмотрела Славе в глаза, мне действительно стало все ясно. Это было как… Как совет из одной умной книги — если вы мечтаете о квартире и у вас нет на нее денег, выберите занавеску для ванной и коврик в коридор, а потом каждодневно представляйте эту занавесочку, фантазируйте и обустраивайте сначала ванную комнату, потом кухню, потом… потом мироздание проникнется и выделит вам квартиру. А если будете циклиться на деньгах, то можете остаться ни с чем.
Вот для Славы, который до сих пор не очень понимал, убьют ли его, останется ли он жить, где именно будет жить… для него Ребекка послужила своего рода занавесочкой. Он вцепился в нее и начал планировать свое будущее. А тут приперлись гвардейцы и попытались испортить мечту…
— А-а-а-аль! — внезапно девушка выскочила из угла и ринулась к моему мотоциклу. — Я тебя люблю! Прости меня!
— Ну, началось, — обреченно вздохнул Славка. — С дюжник уже таких приступов было, а то и больше. Главное, чтобы головой биться опять не стала. С чего-то вдруг решила, что это она в его смерти виновата, про книгу какую-то лепечет постоянно…
— Она не виновата, — я подсела к Славе на кровать и шепотом поделилась с ним краткой версией истории про книгу и про контрабандистов-убийц.
Скажем так, это была своего рода проверка.
— Вот сволота! — успешно прошел мой тест Славка. — Добро через границу таскать — дело прибыльное, выгодное. Но тож не повод родню собственную убивать, тем более девку беременную… Да и красть там где живешь — опасно и глупо. Маг-то тот молодец, а дядька у Альбано — совсем без мозгов и ступора. Это ж как срать под себя, вдруг узнает кто? Еду украсть, когда жрать охота — это нормально, всяко бывает. А зачем воровать у своего герцога, когда у тебя руки-ноги на месте и ты большими заграничными делами ворочаешь, понять не могу. Но девка точно не виновата. Хорошая она… Жалко ее. И Альбано глупо убили. Обидно.