– До Рима приливная волна, конечно, не дошла. – сказал Метельский. – Горожане могут по-прежнему кушать фисташковое мороженое.

Хельга встала: – Хорошо, что напомнил. Пойду возьму, пока запасы не кончились. Перетаскала бы в наш холодильник, только неудобно.

С уборкой копошились до обеда, потом поднялись к глайдеру. Верхнюю палубу приводила в порядок целая команда уборщиков, но уже заканчивала, а возле глайдера возился матрос со сварочным аппаратом.

– Сюрикены забыла, надо взять, – вспомнила Хельга.

– А мне трость, – сказала Метельский. – Хотя вряд ли здесь понадобится

Больше делать было нечего, и постояли у перил.

– Это уже Ионическое море, – сказал Метельский. – До Хайфы где-то полторы тысячи километров.

– Что это? – Хельга указала налево, в сторону горизонта.

Там в небе появилась зеленоватая полоска, похожая на след от метеора. Она быстро удлинялась, одновременно становясь все ярче.

Это как будто в стороне Рима, – сказал Метельский. – Сивилла, покажи карту…

Он не договорил. Полоска стала невыносимо яркой, на все лег призрачный зеленоватый свет. Одновременно раздался громовой голос:

– Говорит Гедеон! Всем немедленно закрыть глаза! Зажмурьтесь, и дополнительно прикройте глаза руками. Повторяю: всем немедленно закрыть глаза!..

Не раздумывая, Метельский вскинул руки к лицу, краем глаза отметив, что то же сделала Хельга, и крепко зажмурился.

Все равно он увидел свет – будто под закрытыми веками наступил солнечный день. Показалось, видит даже фаланги пальцев сквозь ставшую призрачной плоть. Всё беззвучно, и когда свет медленно угас, звука тоже не было.

– Надо же, – сказал Метельский, отнимая руки от лица, – похоже на вспышку ядерного взрыва. Откуда, такое оружие давно уничтожено?

Из динамиков снова загремело:

– Говорит Гедеон! В Тирренском море произошел мощный взрыв, предположительно реакция аннигиляции. Ударная волна ожидается через полчаса, следом пойдет цунами. Корабль разворачивается носом к волне и набирает воду в танки, чтобы встретить волну максимально остойчивым. Всем покинуть открытую палубу и надеть спасательные жилеты. Ожидайте волну на смотровых палубах, чтобы при необходимости быстро выпрыгнуть в море.

Хельга повернула к Метельскому побледневшее лицо:

– Ни фига это не поможет. Будем болтаться в воде, а акулы отъедать нам ноги.

– В Средиземном море нет акул, – машинально сказал Метельский. – Держись!..

Палуба резко наклонилась, он ухватился за поручень и обхватил Хельгу за поясницу. Огромный корабль поворачивался, вздымая пену выше бортов.

– Сначала в каюту, – прокричал Метельский, – там пояса!

Чуть не волоча Хельгу, скатился по лестнице. В коридоре несколько раз приложило о стены, но кое-как добрались до каюты. Спасжилеты висели на видном месте, торопливо надели. Корабль стал выравниваться, однако палуба заметно оседала.

– Я поняла! – крик Хельги донесся сквозь какафонию звуков. – Это набирают воду, как тогда, чтобы омывать корпус. Но и потонем скорей, так что быстрее на смотровую палубу.

Она располагалась в передней части корабля и была сужена к носу, с большими окнами с обеих сторон. Ее уже заполняли люди. Метельский постучал по стеклу, это оказался ударопрочный пластик.

– Такой у меня в таежной хижине, – сказал он. – Никакой медведь не взломает. Только не дерни случайно рычаг аварийного открывания.

– Так и не пожила в хижине миллиардера, – вздохнула Хельга. – Однако если не сгорели, может быть не потонем?

«Азамара» полностью выровнялась и шла к черной туче на месте Сицилии.

– Остров нас загораживает, – сказал Метельский. – Надеюсь, удар будет не в полную силу… ОТКРОЙ РОТ!!

Тучу рвало в черные лохмотья. На воде показалась серебристая полоса и быстро приблизилась. В следующий миг голова будто взорвалась от звенящего удара, а окна залепило пеной. Видно было, как беззвучно шевелит губами Хельга, и только постепенно звуки стали проникать сквозь ватную пелену.

– Надо же, – сказал Метельский, еле слыша себя. – Если полчаса, то это шестьсот километров. Держись изо всех сил, скорость цунами может достигать тысячи километров в час.

Под окнами шли металлические перила, схватился за них так, что заболели пальцы. Уж вскоре показалась волна – полоской на сумрачном горизонте. Полоска быстро ширилась, и стало видно, что это стена воды, увенчанная белым гребнем. Надвинулась как-то вдруг… От страшного удара Метельский чуть не полетел назад. Руки рвануло так, что едва не вывернулись суставы. Рот у Хельги был открыт – то ли позабыла закрыть, то ли кричала, но ничего не было слышно в чудовищном грохоте. Корпус «Азамары» стонал и скрипел, зарываясь в волну, палуба сильно накренилась, в окнах была видна только зеленоватая толща воды. Вынырнут ли из нее?

Но пока вода скорее помогала – не погрузись в нее корабль до половины корпуса, его швыряло бы как щепку и скорее всего перевернуло. Молодцы доминиканцы, вряд ли это было стандартное оснащение судна. И «Азамара» справилась! Вода вдруг хлынула водопадами вниз. Они снова увидели хмурый дневной свет. Корабль стал падать в водяную долину вслед за уходящей волной, а потом страшный крен сменился обычной качкой. Метельский с трудом отпустил поручни, а рядом Хельга тихонько хныкала, растирая побелевшие пальцы. Не всем так повезло, кое-кто валялся, отброшенный к переборке. Хорошо, если отделаются синяками. По морю шли волны с белыми шапками пены, но это было ничто по сравнению с чудовищной волной, едва не поглотившей их.

– Интересно, откуда Гедеон заранее узнал о взрыве? – задумчиво сказал Метельский. – Иначе половина людей ослепла бы. Сивилла, есть связь с Кводрионом?

«Нет, Лон, – скучным голосом ответила та. – Он будто умер. Остался только Гедеон».

– Наверное это устроил Мадос. – сказал Метельский Хельге. – Решил разделаться не только с папой римским, но и со всем Римом. Вряд ли он собирался бомбить Тирренское море. А Кводрион вмешался, и похоже его отключили. Сивилла звучит совсем по-другому.

Хельга вздохнула: – Пропал твой источник информации. Ладно, пойдем поможем пострадавшим. Корабль пока вроде не тонет.

Предупреждение «Гедеона» оказалось вовремя: лишь несколько человек было ранено, а корабль получил не столь существенные повреждения и должен был дойти до Хайфы. Однако когда поднялись на верхнюю палубу, оказалось, что глайдер, решетки радиолокаторов и военную технику смело начисто.

– Надо было забрать оставшиеся наряды, – огорченно сказала Хельга. – Впрочем, мы еще легко отделались.

Действительно, побережье Италии и Франции было опустошено. Холорама показала новости: разрушенные города, перевернутые машины, трупы на берегу и в морских волнах – действительно, настоящий Апокалипсис. Постояли у поручней: черная туча еще висела позади, но солнце проглядывало, и по воде тянулась багряная дорожка. На палубу поднялось еще несколько человек.

– Как красиво! – вдруг сказала Хельга. – Это зеленый луч?

Прямо по носу корабля над горизонтом выросла тонкая зеленоватая колонна. Следом зарево охватило четверть горизонта и медленно угасло.

– Зеленый луч появился бы, где заходящее солнце. Скорее, еще один заряд антивещества, – хрипло сказал Метельский. – На востоке и гораздо дальше, чем было у нас.

Вечером узнали, что второй взрыв произошел в Гималаях, в истоках великих рек, омывающих южную Азию. В ресторан заглянули только, чтобы поглядеть новости: он почти пустовал, большинство людей пошло на заупокойную мессу по погибшим в Италии и Франции. Помещение, отведенное под церковь, было забито, так что постояли у входа. Молитвы на латыни, торжественное и грустное звучание органа.

– Католики верят, – объяснил Метельский, – что души умерших, если они не закоренелые грешники, сначала попадают в чистилище. Молитвы живых помогают миновать его и перейти в рай.

– А у православных душу как будто сразу определяют в рай или ад, и притом навечно, – сказала Хельга. – Тут хотя бы остается надежда.