– Нет, – вздохнула та, – меня обратно к огороду. Не забудьте внести в историю покупки.

Доставили Салвию обратно, снова полетели над Москвой-рекой. Вот и переливающаяся голубым и фиолетовым прозрачная волна.

– Твое платье как раз в тон, – сказал Метельский. – Пошли.

– Захвати ярлычки с товаров, я еще кое что прикупила.

Опять холл, опять сполохи голубого, фиолетового и зеленого света. Почти такая же девушка за конторкой.

– Мы хотим подойти к Цветку, – сказала Хельга, и голос дрогнул. – Мы женаты, но я слышала, что венчание у Огненного цветка делает брак вечным. Ты не против, Лон?

Так вот почему Хельга так беспокоилась о наряде. Метельский кивнул:

– Почему бы и нет? Но сначала оформим, что мы купили.

Девушка внесла данные о товарах, месте покупки и имя – Лон Метельский.

– Заплатите, когда станет возможным, – сказала она, и потом внимательно оглядела их: – Вы оба можете подойти к Цветку. А насчет венчания, я позову госпожу Эсмеральду, она сегодня в храме. Ждите.

Присесть не предложила, да и не хотелось, слишком торжественно танцевали разноцветные сполохи за прозрачной стеной. Наконец вышла женщина: длинное синее платье, роскошный изумруд на груди (точно такой, как у Джанет), лицо будто светится изнутри.

– Здравствуйте, госпожа Эсмеральда, – сказал Метельский, а Хельга сделала реверанс. – Мы хотим обвенчаться у Огненного цветка. Жена говорит, что это сделает наш брак вечным, и я хочу того же. В прошлый раз нас завернули.

Женщина не спеша приблизилась, долго глядела на Хельгу, потом вскользь на Метельского.

– Вы уже обвенчаны, – голос, как тихий вон колокольчиков, – кажется, по католическому обряду. Ваш брак и так вечен, вас не разъединит никто со стороны. Я рада за вас, Хельга, вы изгнали из себя темноту.

– Как же так, – расстроенно сказала Хельга. – А я надеялась…

Колокольчики зазвенели веселее, Эсмеральда рассмеялась:

– Так тщательно собиралась, с таким бриллиантом на груди… Просто подойдите к Цветку, вложите в него руки и постойте в молчании. К нему ведь приходят не только заключить брак. Цветок читает в сердцах и дает благословение, которое порой трудно выразить словами. Вам позволено вложить в него руки, что редко бывает. Но не смейте входить в Цветок.

– Нет уж, – нервно рассмеялась Хельга, – я еще пожить хочу.

Приблизились к стене, та раздвинулась – сполохи пламени танцевали над каменной плитой, и дух перехватывало от их красоты. Подошли, Метельский протянул руку в холодный огонь, ощутил как бы слабый электрический ток, и следом протянула руку Хельга. Руки встретились в пламени, и их пронизывал голубой и фиолетовый свет.

– У вас будет много детей, Хельга, – тихо сказала Эсмеральда, стоявшая рядом. – А теперь довольно. Выньте руки и ступайте с миром.

Снаружи было сумрачно или так показалось после Цветка. Сели в глайдер.

– А теперь назад, – вздохнула Хельга, – в Иерусалим. Глайдер, где здесь точка перехода?

– Над садами Предвечного света. Они ждут возвращения рогн.

Вернулись к горе Фавор, а оттуда в режиме экранирования взяли курс на Иерусалим.

– Что это? – сказала Хельга.

Перед ними половину неба закрывала черная туча. Ее прорезали молнии, на миг освещая синеватые глубины. Раздавался непрестанный гром.

– Для нас безопасно, – сказал глайдер, ныряя во тьму.

Когда вынырнули из нее, Хельга ахнула. Молнии то и дело освещали белый город под темным небом. Из туч на Иерусалим падал густой снег.

Снег падал и на цветы вокруг «The American Colony Hotel». Джанет с мужем стояли у окна.

– Красиво, – молвила она. – Наконец-то напоминает Другой Дол.

– Я посмотрел, – сказал Юджин, – снег в Иерусалиме выпадает раз в семь лет. Но чтобы в начале лета и такой обильный, не было никогда.

– Наверное это связано с тем, что произошло на Алтае. Такой приток энергии перевел земной поток времени в фазу турбулентности, а это означает приближение конца… Слушай, давай поедем в Гефсиманский сад.

– Ты вроде там была.

– Солнечным днем и в составе экскурсии. Нынешняя погода больше соответствует смятению в душе Христа, когда он молился там. Мы ненадолго, вернемся к ужину.

Она накинула на платье безрукавку (приходится возить с собой, объемные вещи в репликатор глайдера просто не помещаются). Муж надел куртку, поискал в шкафу и подал ей пояс с пристегнутыми ножнами.

– Не забывай, из отеля ни шага без холодного оружия.

Джанет вздохнула, но надела пояс, безрукавка удачно прикрыла рукоять небольшого меча.

– Таскаем эти железки, – пробормотала она.

– Ну, мне пару раз пригодились.

Вышли. Джанет поежилась, когда снежинки коснулись ее лица.

– В Гефсиманский сад, – сказала она глайдеру.

На улицах никого, лишь в одном месте ребятишки играли в снежки.

– Наверное это удается им раз в жизни. – сказал Юджин.

По извилинам дороги глайдер стал подниматься на Масличную гору. Когда остановился, вышли. В Иерусалиме горели огни, они казались размытыми сквозь падающий снег. Тот лежал и на ветвях олив, а стволы оставались коричневыми от старости.

«Отче Мой, – молвила Джанет, – если возможно, да минет меня чаша эта; впрочем, не как я хочу, но как Ты» [3] .

Муж осматривался кругом.

– Кто-то идет, – сказал он.

Сквозь снег обрисовалась темная фигура и приблизилась. Мужчина с угловатым лицом, в черной одежде и одной рукой на поясе, тоже с ножнами.

– Приветствую тебя, Тёмный, – ровным голосом сказала Джанет. – Как будто я не видела тебя раньше.

– Я Роман, – представился мужчина. – Когда-то был приятелем вашего дружка, Андрея.

– Вы все на одно лицо, – равнодушно сказала Джанет. – Зачем пришел?

– Когда-то был план, что на исходе времен встретятся двенадцать человек с одной, и двенадцать с другой стороны. Они вступят в поединок, который решит судьбу человечества. Предполагалось, что это произойдет на поле Армагеддона.

– Сказочка, придуманная тёмными, – сказал Юджин, – чтобы показать, они дескать равные в последней битве. Это не так, и поединок не один, и места различны. Вот ты, например, пришел не на поле возле Мегиддо.

– Опасаюсь, что вы можете разрушить красивую легенду. По слухам, для этого нужно шестеро, и желательно это число убавить. Самый первый из вас Андрей, но я не хочу скрестить мечи с бывшим другом. Вполне сойдете и вы. Защищайся!

Меч Романа со свистом оставил ножны. Юджин стряхнул куртку, тоже выхватил меч и ступил на покрытую снегом лужайку. Джанет смотрела, кусая губы. Конечно, они знали, что возможно придется сражаться холодным оружием в стасис-поле, и готовились, но в основном время ушло на другое, куда более сложное. Все же странно, что противник не воспользовался станнером или лучеметом, чтобы достать их издалека. Возможно, боялся что они прикрыты щитом рогны, и тогда только потеряет время. А возможно, хотел красивой победы.

Муж встал хорошо – прямо, слегка прищурив глаза, опустив лезвие острием вниз. Тёмный атаковал первым, целя острием меча в лицо, а муж ударил его по рукам. Тот попытался отбить меч вниз и едва успел отступить, когда лезвие чуть не полоснуло его по руке. Теперь атаковал Юджин, подняв меч над головой, однако это была скорее ложная атака, чтобы сократить дистанцию. Теперь нанесет удар снизу… Тёмный атаковал стремительно, мощным броском. Мечи с лязгом встретились, и что-то мелькнуло в воздухе. Муж стоял прямо, с белым лицом, а его рука с мечом валялась на снегу, и тот быстро напитывался кровью. У Джанет открылся рот – но она подавила крик. Юджин наклонился, чтобы подхватить меч левой рукой, еще раз серебристо блеснуло – и на снегу лежала вторая рука. Изувеченный тяжело осел на снег, а Тёмный осклабился: