К полудню люди стали расходиться, проповедники опять куда-то исчезли, и Нахум дал отбой. На следующий день сержант-майор выглядел озабоченным и кивнул на заднее сиденье глайдера.

– Тут шлемы, наденьте, когда прибудем на место.

– А куда в этот раз? – спросила Хельга.

– У нас помечена как красная зона, требует особого внимания. Пророки объявились на Храмовой горе, перед Третьим храмом. Садитесь, объясню в полете.

На этот раз полетели прямо к золотому куполу мечети Омра, справа вырастал неуклюжий кирпич Третьего храма.

– Не очень-то красив, – заметила Хельга.

– Копия древней постройки, – сказал сержант-майор, – еще первого тысячелетия до нашей эры… А почему красная зона? Храмовая гора священное место для иудаизма, христианства и ислама. Иудеев приходит немного, верующие считают, что сокровища древнего храма, особенно свитки Торы, хранятся в недрах Храмовой горы и боятся их попирать. Но при строительстве Третьего храма ничего не было найдено, поэтому кое-кто все-таки ходит. Опасности они не представляют, ни один иудей не осмелится кидать камни на святом месте. Христиане тем более, они верят, что это пророки, описанные в Откровении Иоанна. А вот многие мусульмане чувствуют себя оскорбленными, с их точки зрения осквернены святыни ислама. Поэтому возможно нападение мусульманского фанатика, а то и группы, тем более, что Храмовая гора открыта для свободного посещения. Конечно, когда в храме или перед ним проводит служение Мадос (тут Нахум поморщился), здесь полно охраны и подозрительных личностей не пустят. Но Мадос давно не бывал здесь, он больше в Альфавиле.

Глайдер проплыл над стеной и опустился по ту сторону.

– Доступ разрешен только машинам полиции и охраны Мадоса, – пояснил Нахум, – и то мы должны сажать машины у самой стены.

– Вот тут больше впечатляет, – сказала Хельга.

Действительно, слева парил огромный золотой купол мечети («Купол скалы», – вспомнил Метельский), а справа нависали стены Третьего храма, тоже увенчанные золотыми зубцами. Под стеной шла открытая терраса, именно там устраивал свои кощунственные «служения» Мадос. Однако проповедники туда не пошли, а остановились перед широкой лестницей. Возле них собралось уже человек тридцать, было и холовидение Хельга вздохнула:

– Мунин, сиди тут. А то по незнанию обгадишь святые места.

Надели защитные шлемы с прозрачными забралами и вышли.

– Если придется применить оружие, – сказал сержант-майор, – а это лишь в крайности, никогда не стреляйте в сторону мечети. Насчет Третьего храма особых указания нет, но лучше вообще обойтись без стрельбы.

– Понятно, – сказал Метельский, проверяя как вынимается палка. Один раз от ятагана уже спасла.

– И о чем будут говорить сегодня? – поинтересовалась Хельга.

Как оказалось, обличали сексуальные непотребства Мадоса.

– Не уподобляйтесь слуге Сатаны! Не оскверняйте ваши тела, ибо в загрязненное тело побрезгует войти дух Божий, зато с ликованием войдут духи дьявольские…

– Видел я это в Петербурге, – хмуро сказал Метельский, – да и к тебе примеривались. Иерусалиму пока больше везет.

– Надолго ли? – вздохнула Хельга. – Как бы и тут не закончилось мое фисташковое мороженое. А к сексуальным вывертам я стала равнодушна: зачем, когда у меня такой замечательный муж?

Приятно слышать…

Неожиданно заговорил «Гедеон»: «Внимание! Дрон зафиксировал, что с юго-востока к Иерусалиму приближается рой хасил. Дистанция восемнадцать километров».

«Дрон может замерить скорость?» – быстро спросил Метельский.

«Сто двадцать километров в час. Если не изменят курс, будут у вас через девять минут».

«Нахум, слышали?»

«Да, меня подключили к вашей тактической частоте. Я командую своими, вы действуете самостоятельно».

– Накликала, – с горечью сказала Хельга, надвигая забрало. – Мы на открытом месте, риск получить ранение куда выше. Тебя хоть Герда вытащит, а меня кто?

– Можешь укрыться в глайдере.

– Еще чего? – буркнула Хельга и передернула затвор. – Жаль, что у наших «хеклеров» дальность боя всего сто метров. Гедеон, можешь сообщать дистанцию до хасил хотя бы с километра?

«Сделаю. И посылаю дрон поближе».

Полицейские отошли от толпы и стали полукругом. В руках откуда-то появились автоматы с короткими стволами.

– Израильские «Узи», – сказала Хельга. – Хороши против террористов, но стреляют только пулями, а тут хорошо бы подствольник.

Сержант-майор стал возле проповедников и поднял руку.

– Внимание, – крикнул он, – опасность! Приближается рой хасил. Всем разойтись и по возможности спрятаться.

– Может, пролетят мимо, – с сомнением сказал Метельский.

Хельга покачала головой: – Нет, чувствую, это по нашу душу. Видно, достали Мадоса эти пророки.

Люди начали разбегаться: кто спешил укрыться в Третьем храме, кто в мечети Омара, кто быстро уходил за ворота на улицу.

«Траектория хасил выходит прямо на вас, – сообщил Гедеон. – Дистанция два километра».

Стало видно поблескивающее металлом облачко, полицейские подняли автоматы.

– А не весь народ разбежался, – сказала Хельга. – Немало наоборот, сбилось вокруг проповедников.

Облако росло на глазах, в нем стало видно шевеление, воздух наполнился зловещим шелестом.

«Километр, – сообщил "Гедеон". И почти сразу: – Пятьсот метров. Триста…»

Полицейские открыли огонь. Громкий стук автоматов, режущие ухо взвизги, наверное этих существ. Несколько выпали из стаи, кубарем падая на землю, но большинство быстро приближалось…

Двести метров!

Метельский прицелился и краем глаза заметил, что проповедники одновременно воздели руки. Из них пролилось как бы красноватый свет, а в следующий миг по лицу ударила волна жара – рой хасил охватило пламя. Визг стал нестерпимым и резко оборвался. Из пламени падали темные комья, небо быстро заволакивал черный дым. Воняло горелым пластиком и чем-то, еще более отвратительным. Метельский вскинул руку, зажимая ноздри, автомат повис на ремне. Рядом заходилась в кашле Хельга.

Постепенно дышать стало легче, хотя глаза продолжали слезиться. Черная копоть покрыла стены Третьего храма и платформу перед ним – всё, что осталось от хасил. Хельга наконец прокашлялась.

– Ну и вонь, – сипло сказала она. – Пожалуй, теперь евреи будут обходить этот храм стороной. А каковы проповедники! Действительно, огонь пожирает врагов их. Наверное теперь и в самом деле сочтут пророками.

– Не обязательно, – сказал Метельский. – Вспомни, мы видели что-то подобное на Алтае.

– Там были молнии как из протонной пушки, хотя откуда она взялось? А тут вроде защитного поля, такое создает звездолет для защиты от метеоритов. Но ни реакторов, ни эмиттеров, только воздетые руки… Кстати заметил, что мечети Омара эта гадость не коснулась?

– Да, у мусульман прибавится уважения к этим проповедникам. Хотя пророками считать не будут, Мухаммед был последним.

– В общем, не больно мы тут нужны, – вздохнула Хельга. – Только красуемся перед камерами.

– Ну, сегодня у репортеров будет сюжет покруче. Молодцы, снимали до последнего.

К ним подошел Нахум: лицо возбужденное, фуражка съехала набок.

– Проповедники уходят, место осквернено. Можете взять глайдер, вы внесены в его память, и подождать где-нибудь. Я сообщу, если понадобитесь. – И поспешно ушел.

– В раввинате наверное переполох, – сказала Хельга, – чего они боялись, то и случилось. Хотя как-нибудь вывернутся. Что и вызывает уважение, я по сравнению с евреями простая, как валенок, есть у вас такое забавное выражение.

Метельский пожал плечами: – Не научились бы изворачиваться, не выжили. Вот ваш Гунтер их не любит.

– Давно уже не мой, – фыркнула Хельга. – Тоже простоват, только на другой лад. Опять забыла, как звали его кумира, а может и прежнюю инкарнацию… ага, некто Гитлер. Плохо кончил. Ладно, поехали, хочу принять душ. Такое впечатление, что вся провоняла.

Приняли душ, перекусили в своем ресторане. Позвонил Нахум: проповедники у кого-то на дому, а завтра ничего не планируется – день покоя, шаббат. Пророки его соблюдали.