– Да, энергия утекает. Но твое тело купается в океане энергии, только нужен проводник. А это я. Принимая условия договора, я не знала, что он иногда будет подразумевать секс. Но это глубже, чем секс, хотя меньше, чем любовь. И это глубже, чем любовь – такого единения вы с женой достигнете только в новом эоне.

– А?..

– Теперь помолчи. Пересиль слабость и разденься. Я не могу справиться с твоей одеждой, а вот мое тело может наполнить твое целиком. Знай, что ты можешь умереть. Совпадают энергетические центры двух тел, и твои угасают, но через мои будет вливаться энергия огненного мира. Это почти как танец в Огненном цветке, только там есть и соприкосновение с Наивысшим… Вставай!

Метельский с трудом сполз на пол. С еще большим трудом, упираясь ладонями в скользкий пол, встал на колени. Подняться на ноги казалось невозможным: его мотало так, что пришлось опираться о стену, а пот заливал глаза. Хорошо, что был только в пижаме и трусах – содрал их, мокрые насквозь, и стоял, покачиваясь. Герда уже оказалась в постели, нагая.

– Моя одежда только видимость, – сказала она. – Ложись прямо на меня, нам не до любовных игр.

Он хотел лечь аккуратно, опираясь на руки, но они подвели, и рухнул на постель, задев боком Герду. Какой может быть секс, тело не слушается, а пенис дряблый и сморщенный, как стручок? Герда обхватила Метельского руками (его словно ударило током!) и повлекла на себя…

Всё странно: ощущаются груди, живот и бедра женщины, но будто тают под ним. Видны зеленые, переходящие в чернь глаза, они ближе и ближе – и вот их уже не видно. Он лежит будто не на женщине, а на жемчужной пелене облаков, но женщина никуда не делась: вокруг ног смыкаются ее бедра.

Где-то в глубине облаков громыхает гром. Однако молния ударяет не там, а простреливает копчик и лобок Метельского. Он кричит от неистовой боли прямо в чьи-то раскрытые губы. Еще удар грома, и молния пронизывает его пенис. В этот раз Метельский хрипло стонет – тот разбухает как огненное копье, и это мучительно.

«Войди в меня», – слышен чей-то шепот.

Он скользит в нежную прохладу, удивительное чувство полноты и завершенности. Обостряются все чувства: он обнимает женщину, они сплетены воедино и плавно вращаются, а вокруг возникает будто жемчужная раковина. Вращение становится все быстрее, бедра женщины стискивают все крепче… и вдруг живот вспыхивает пламенем – сначала низ, потом верх, – и горячая пульсация проходит сквозь тело.

Теперь они висят неподвижно, только жемчужные стенки раковины будто дышат, а в груди становится все теплее. Метельский весь истекает нежностью, и такая же нежность изливается в него из женщины. Только разве это он и она – они уже единое целое! Тепло достигает шеи, ключицы прямо горят. Створки раковины открываются. Как прекрасно вокруг: жемчужные облака купаются в мягком свете, и в провалах меж ними проступают фантастические цветы, не космические ли это туманности? Невероятной ясностью наполняется голова. Кажется, он может видеть всю Землю, любого мужчину и любую женщину… но ему нужна только одна. Чтобы вечно парить вдвоем в жемчужном сиянии.

Глухо, издалека, ему отвечает гром.

Он очнулся. В ушах еще звучали последние слова Герды, но ее самой уже не было. Было покойно и радостно: он словно побывал в раю, не осталось и тени недомогания. Стукнула дверь, загорелся свет – пришла Хельга.

– Уже вечер, – сказала она. – Нас прямо замучили. Ты как?

Стало неловко, не рассказывать же?..

– Как будто ничего.

– Это хорошо, а то я вся извелась. Что-то неладное с другими, в кого попал яд. Вроде идут на поправку, и вдруг впадают в ступор. Нам сообщили, что двое умерли. Отдохну-ка я немного, а потом приму душ.

Сняв майку и шорты, она откинула простыню и застыла.

– Милый, у тебя был эротический сон? Постель надо перестилать. И лежишь голый, а вроде оставляла тебя в пижаме. Может, пока меня не было, трахал девочку по вызову?.. Не похоже, глаза сияют, а были бы виноватые… Слушай, это не твоя призрачная подруга? Улучила момент, да и соблазнила мужика. А еще говорила, что нематериальная.

И как только женщины всё узнают? Но врать не хочется.

– Она сказала, что только это меня вылечит…

– Вот оно как! Еще раз увижу, исцарапаю ей призрачную рожу. Только жаль, что вряд ли получится. Это для тебя она материализовалась, а для меня останется призраком. Очень удобно, никто не набьет морду.

– Не злись. Она объяснила, что необходимо вновь напитать энергетические центры моего тела. Ее собственные питаются энергией огненного мира и…

– Чего только не придумают мужики в свое оправдание. Надо бы и тебя поколотить, только боюсь пришибить, еще утром был полуживой. Не хочется стать молодой вдовой.

– Прости, Хельга, но я уже еле соображал. А она на прощание сказала, что это в первый и последний раз. Еще одно касание огненного мира убьет меня, и так все прошло на грани.

– Я еще и благодарить ее должна? Все-таки, когда встречу, дам оплеуху. Коли она призрак, то ничего не почувствует, а мне хоть немного приятно.

– Не будет встреч. Она станет являться только на миг, чтобы предупредить.

– Тьфу на вас! Если ты выздоровел, то вставай, я переменю постель. Другой кровати у нас нет. И сходи в душ.

Метельский поднялся. Хельга хмуро глядела, как он идет в ванную, и взялась за постель. Когда вернулся, она была застелена, и к ней придвинут столик с двумя полными питами. Аппетитно пахло жареным мясом и свежей зеленью.

– Взяла израильскую шуарму, – буркнула Хельга. – Думала подкормить больного мужа, вдруг скорее выздоровеет. Не знала, что найдется кое-кто пошустрее.

Шуарма показалась очень вкусной, похоже из мяса индейки, да еще салат. Метельский съел все подчистую. Хельга дулась до ночи, и пришлось постараться, чтобы ее ублажить – хорошо, что сил прибыло. Наконец она сонно пробормотала:

– Вроде ты опять в форме. Может, и не стану бить эту твою… Герду.

И, отчаянно зевнув, тут же уснула…

Метельский проснулся свежий, болезнь казалась дурным сном. Только теперь увидел, что на подоконнике, нахохлившись, сидит Мунин.

– Придется его пока оставить, – сказала Хельга. – Идем завтракать, а потом за работу. Пока ты предавался любовным утехам, я бегала как проклятая. Одних брифингов было несколько, постепенно введу в курс дела.

В ресторане был знакомый персонал, похоже переехали с корабля, а вот блюда новые, наверное с какой-то местной кухни. Метельский из любопытства взял «сабиах» – питу с жареными баклажанами, яйцом, салатом и соленьями. Вкусно и сытно, тем более вчера здорово проголодался.

Вернулись в номер, и Хельга достала из пакета одежду.

– Легкие брюки и рубашка, похожи на форму израильской полиции, только цвет немного другой. Ну и кепи с эмблемой – собака с факелом в зубах, куда же без нее? Сразу будут видеть, кто мы такие. Всё скроено на тебя.

Метельский переоделся, действительно всё впору.

– Еще пояс, вот сюда вставляются запасные магазины, а вот отделение для бутылочки с водой. Здесь уже лето, жара будет несусветная и пить надо чаще. Свою палку берешь?

– Мы будем при оружии?

– Обязательно. Ношение в городе нам разрешено, только к Стене плача и в госучреждения с ним нельзя.

– Тогда не беру. Пока надо к автомату приноровиться.

Снарядились. Хельга оделась так же, только светлые волосы спадали из-под кепи.

– Не забудь надеть, это защита от солнца.

– И куда теперь?

– Я сказала, что ты здоров, и Гедеон сразу дал нам вводную. Сначала небольшая экскурсия, а потом у нас встреча в Главном раввинате, это ведомство по религиозным делам. Что там скажут, сама не знаю. Почему-то отец Себастьян выбрал нас двоих. Сейчас берем мувекс, а дальше как Гедеон укажет.

Спустились в холл, там народ разбивался на группы, видимо все получили свои задания. Вышли на улицу – уже тепло, – и тут в голове пробудился «Гедеон».

«Рады, что вы выздоровели. Вам обоим нужно явиться к синагоге "Ешурун", это рядом с Главным раввинатом. Транспорт всегда буду вызывать я, это необходимо для сканирования возможных угроз».