– Прежде всего, спасибо за помощь, – сказал Метельский. – Вы предостерегли меня об опасности три раза.

– Четыре. Одного раза вы не заметили, но среагировали на подсознательном уровне.

– Откуда у вас такой талант? – спросила Хельга. – И почему вы заботитесь о моем муже?

– Меня попросили, – слегка улыбнулась Герда и кивнула в сторону Метельского. – Одна его дальняя родственница.

– Госпожа Элиза, – медленно сказал Метельский.

– Снова верно, – сказала Герда. – К сожалению, у вашего трансида уже нет связи с Кводрионом, и мне напомнили о вас. А моя обязанность – помогать, предостерегать и быть проводницей.

– Вы сказали, что не вполне материальны. Можно… – Хельга неожиданно поднялась и протянула руку к Герде. Пальцы вошли в платье и… исчезли.

Хельга отдернула руку и нервно рассмеялась: – Действительно. Извините меня, впервые встречаю призрака.

– Я не совсем призрак. Просто тонкоматериальное тело, ну или из уплотненного эфира, как вам больше нравится.

– Слышал о таком, – вздохнул Метельский. – Мама рассказывала, что у нашей семьи были подобные встречи. А что с Кводрионом? Это он отвел блок антивещества от Рима?

– Да, – сказала Герда. – Мадос был разгневан. Кводриона отключили от всех сетей, и на физическом плане он более недоступен. Но уничтожить не смогли, о нем позаботились его новые друзья. Спасти десять миллионов человек, обрекая себя на небытие – это героический поступок. Такой не останется без награды.

– Но как вы стали такой, Герда? – спросила Хельга. – Не расскажете… раз уж мы теперь знакомы?

– Ну, хорошо, – вздохнула та. – Я дочь сенатора Ильи Варламова. Мадос упрятал его в тюрьму, и мне с братом пришлось скрываться…

Интерлюдия: Герда

Она остановила лошадей и огляделась. Всё как в «Снежной королеве»: заиндевелый лес, внизу зеленовато-голубая лента замерзшего озера, утесы в нахлобученных снеговых шапках. Только вместо оленей лошади, и она не ищет Кая, а уезжает от него: надоели слишком вольные нравы в Катунь-граде, да еще там все на виду. Хорошо, что Крис предложил пожить в его доме на Телецком озере. Прилетела в Кебезень и, взяв напрокат упряжку, поехала. С невысокого перевала начинался спуск среди заснеженных кедров, она тронула лошадей и санки весело заскользили вниз.

Вот и полузаброшенный поселок Яйлю на берегу Телецкого озера. Единственная улица расчищена, как и дорога – встретила по пути автоматический снегоуборщик. А вот к домам очищена лишь пара проездов, наверное зимой тут мало кто живет. Дом Криса ближе к озеру – одноэтажный, типовой сборки. Она подъехала к крыльцу, куда уже вышел встречать Крис, красивый черноволосый мужчина, и какая-то женщина.

Она недовольно нахмурилась, но соскочила с саней и сразу попала в объятия Криса. Приятные, крепкие, в груди сразу сладко заныло. Крис распряг лошадей и отвел в пристройку, взять упряжку была его идея: «Прокатимся в село Иогач, да и вокруг Телецкого озера». Быстро вернулся и помог взойти на крыльцо, а женщина поклонилась. Тоже без головного убора, черноволосая и слишком легко одетая для морозной погоды.

– Аоми, андроид, – представилась она.

Ну, это еще ничего. Аоми открыла дверь, а в прихожей помогла освободиться от шубы. Когда отошла с ней, Герда подмигнула Крису:

– «О», как я понимаю, обслуживание. А «м» означает массаж?

Крис рассмеялся. Тоже приятный, беззаботный смех.

– Что ты? Медсестра, базовые медицинские услуги. Я часто хожу на лыжах, и в тайге можно ногу подвернуть. А она сильная, вытащит и первую помощь окажет. Да и вообще, мало ли что.

– Понятно, – сказала Герда.

Да, секс с андроидом Крису вряд ли нужен. Сильный, красивый, девицы и так вешаются. Она вздохнула: вот у нее лицо слишком вытянутое, а глаза цвета болотной ряски.

– Пойдем, перекусишь с дороги. А после на озеро, покатаемся на коньках.

– Так вечер уже.

– Скоро лучшее время для катания, сама увидишь.

Аоми ловко накрыла стол, вкусно запахло.

– Зайчатина в кисло-сладком соусе, – объяснил Крис. – Местные ставят силки на зайцев, им разрешено.

И на вкус оказалась хороша, да еще аппетит разгулялся с мороза. Потом Аоми налила чаю, еще посидели, поболтали и, захватив коньки, отправились к озеру. Уже глубокие сумерки, на небо высыпали звезды, но горы зеленовато освещены. Сели на скамейку возле берега (теплая!) и переобулись.

В озере, словно в ледяном зеркале отражались горы. Когда выехала на лед, сердце захолонуло: показалось, будто повисла над пропастью. Темная бездна вверху, темная бездна внизу, яркие звезды, наверное так бывает в космосе. Вдруг подул ветер, и ее понесло к другому, дальнему берегу – не остановиться. Но не успела испугаться, как ее обогнал Крис, легко развернулся и поймал в крепкие объятия. Опять тепло разлилось в груди, а еще сладко заныло в паху. Может быть, сегодня все же займутся любовью?..

И они действительно занялись любовью – на широкой постели, покрытой медвежьей шкурой («Повадился один на лошадей кидаться», – объяснил Крис), так что день оказался изумительно хорош…

Она спала. И снова ехала в санях по заснеженному лесу, только запряжены были не лошади, а олени, совсем как в «Снежной королеве». Крис сидел сзади, обнимая ее, и было тепло от шубы и крепких мужских объятий. Над кедрами высилась гора, похожая на разрушенный замок. Они едут к нему? Это замок снежной королевы? Но ведь он должен быть изо льда. И замок послушно превратился в ледяной, а лес в скопление причудливых льдин. Синие длинные тени тянутся от них – уже вечер, и по шпилям замка стекает красноватый свет. Они не успеют доехать: быстро темнеет, и уже первые звезды появились на небе. Надо вернуться, они побывают там в другой раз. А еще он становится каким-то темным и неприятным.

Олени послушно поворачивают – и вот они уже возле дома Криса. Окна ярко освещены, но их белый свет почему-то неприятен. Крис соскакивает с саней, берет ее на руки и несет в дом. Что-то странное с его лицом, она вглядывается… И вскрикивает – это белое безучастное лицо Аоми! Она пытается вырваться, встать на ноги – бесполезно, ее держат будто клещами. «Она сильная». И внутри дома всё по-другому, или ее вносят в другое помещение: что-то вроде больничной палаты, с узкой лежанкой из пластика. Аоми ловко скидывает на нее Герду, и она почему-то оказывается обнаженной. Ах да, занимались любовью с Крисом, и она уснула нагая. Значит, сейчас просто видит сон – и сразу становится спокойнее.

Аоми берет ее руку и… пристегивает ремнем к поручню вдоль лежанки. Ремень режет запястье и, прежде чем она успевает опомниться, Аоми пристегивает и вторую руку. Быстро раздвигает ей ноги и защелкивает пряжки на щиколотках. Что за странный сон?.. Действуя как автомат – а она и есть автомат! – Аоми накидывает широкий ремень под грудью и плотно притягивает ее к лежанке. Другими ремнями закрепляет бедра и на шаг отступает.

Это не сон! Холодно, больно, глаза режет яркий свет. Герда дергается, но ремни держат крепко, как недавно руки Криса.

– Что вы… делаете? – выговаривает она.

Не отвечая, Аоми поворачивает какой-то рычаг. Лежанка начинает клониться: ноги все ниже, а голова поднимается вверх. Вскоре Герда уже висит вертикально, она стонет от боли в запястьях и груди, и начинает отчаянно звать: – Крис! Крис!

Дверь открывается, в проеме Крис – стоит и молча глядит на нее.

– Что… происходит? – выдавливает она сквозь слезы. – Мне больно. Освободи меня!..

Крис не отвечает, и становится жутко от его холодного изучающего взгляда. Герда опускает глаза: ее тело перетянуто ремнями, как в эротическом фильме. Она видела такое на вечеринках: кому надоел обычный секс, могли уединиться, связывать друг друга, поиграть в насилие. А могли не уединяться, на публике ощущения острее. Раз поглядела – и стало противно, едва не вырвало. Неужели Крис тоже из таких и сейчас будет насиловать ее, наслаждаясь беспомощностью жертвы? Но у них только что был секс! Очень хороший секс!