— Почему?.. Вмешались некие факторы, о которых я мог сообщить только лично. Поэтому благодарю за приглашение.

— Поясни, — голос Темного патриарха снова, как свист якутской пурги.

— По секретному заданию Империи, я веду постоянный мониторинг окружающей местности. Выяснилось странное обстоятельство. К западу от реки Индигирка имеется горное озеро, где периодически исчезают и появляются летательные аппараты…

— Одно из якутских мест силы, — небрежно замечает спутник Лилит.

А Толуман вздрагивает: слишком много тот знает для обычного человека.

— По-видимому, — соглашается отец-настоятель. — Я распорядился установить там аппаратуру слежения, это тайная разработка Империи. Когда подозрительный объект приближался к озеру, аппаратура фиксировала изменение темпа времени вокруг его корпуса. Затем аппарат, а это всегда были глайдеры, просто исчезал.

— Их принадлежность? — Темный воин (похоже, это действительно он) поглаживает рукоять меча.

— Зарегистрированы в Южнороссии. Но некоторые физические параметры необычны.

— И ты не пытался сбить их для изучения? — с ноткой презрения осведомляется Патриарх.

Отец-настоятельмедлит: — Хотя подобные действия пока запрещены Империей, я сделал одну попытку… исходя из приоритета нашего Плана. Вот результат.

Он кидает на стол несколько фотографий. Женщина небрежно тасует их холеными пальцами.

— Работа Псов, — замечает она. — Как в Москве.

— Судя по всему, да, — соглашается отец-настоятель. — Мне пришлось срочно эвакуировать ракетную установку и… остатки тел. Исходя из этого, а также видимых манипуляций со временем, я пришел к выводу, что мы имеем дело с вмешательством Сада. Это максимальная угроза для нашего Плана. Именно это вмешательство, я полагаю, защитило тех, кого мне поручили устранить. Поэтому я и попросил о личной встрече.

Повисает молчание, и Толумана опять бьет озноб: выходит, их пытались сбить. Матвея, или его с Элизой? Скорее их, ведь глайдер Матвея непросто засечь. Неужели Псы снова вмешались из-за нее?

— Рановато, — наконец роняет Темный воин. — Похоже, кто-то ускорил ход событий.

Женщина тихо смеется. — Я расскажу об этом в Темном чертоге, при следующем свидании.

А Патриарх Темной луны пронизывающе смотрит на отца-настоятеля и слегка качает головой: — Признаться, я относился к тебе с сомнением. Но ты проявил смелость и ум. Ты все еще адепт?

Тот кивает, и Патриарх некоторое время молчит.

— Пока не делай ничего. Эти… трое объявили о своих планах. Строительство магистрали, которая соединит Северную Америку и Китай, что выгодно нашим формальным руководителям. Мы подождем. Следи, но ничего не предпринимай против этих глайдеров. Мы узнали важное — что Псы охраняют не только Серую зону, но и внешние границы Сада. Как бы они не добрались до тебя… — Патриарх смеется, словно зловеще кудахчет. — А ты оказался ценен. И доказал, что достоин быть магистром.

Он слегка поворачивается к присутствующему магистру, который за все время не произнес ни слова. — Отдай свою цепь, потом получишь другую.

Тот встает и с поклоном подает цепь с красно-кровавым камнем. Патриарх Темной луны манит рукой, отец-настоятельстановится перед ним на колени. Цепь опускается ему на плечи… и Толуман кричит от жгучего прикосновения камня к своей груди.

— Здесь кто-то есть! — Патриарх неожиданно легко вскакивает и обводит навершием посоха помещение. Черный глаз бегает по сторонам, но стеклянный в упор смотрит на Толумана. Теперь видно, что черно-белая фигурка представляет сплетшиеся в объятиях Ян и Инь. Темный воин со зловещим свистом выхватывает меч.

Толуман хочет отстраниться, но черно-белый набалдашник поворачивается вслед за ним. Его чуют! Похоже, посох опасен, да и острие меча нацелено чуть не в глаза.

В который раз пронизывает ледяной холод, только еще вот-вот пронзят посохом или мечом. Можно ли умереть во сне? Старшая рогна сказала: «Надеюсь, для тебя это останется сном». Не очень уверенно, значит можно и погибнуть. А как же Элиза, останется одна в чуждом мире?

И тут он вспомнил!

Он боялся, что голос будет дрожать, но он прозвучал четко и властно:

— Именем Предвечного света. Именем Той, которую я не могу назвать. Заклинаю вас…

Что он говорит? Ведь он не рогна!..

Но две фигуры замерли, словно в ступоре, а рот женщины открылся, будто в неслышном вопле…

Всё исчезло, он в меховой постели и дрожит, покрытый холодным потом.

— Что с тобой? — спросила Элиза, приподымаясь на локте. — Ты так странно кричал.

— Кошмар, — стуча зубами, выговорил Толуман. — Я просто видел кошмар…

Он согрелся и даже немного поспал. Проснулся от грома — он шел со стороны реки, перекатываясь между домами.

— Что это? — испуганно спросила Элиза.

— Ледоход, — сказал Толуман, торопливо одеваясь.

Он прибежал к обрыву: замерзшая река двигалась, разламывая лед на огромные льдины и громоздя их на берега. От гула дрожала скала под ногами. Если в далеком Петербурге Нева давно освободилась ото льда, то сюда только пришла весна …

Весна придет еще дважды, но ледоходов не удастся увидеть, потому что будет по горло занят на стройке.

Для рабочих и специалистов требовалось благоустроенное жилье: возить из Усть-Неры было далеко, да и погода не всегда позволяла. Договорились со строительной организацией, и та собрала за лето пять жилых бараков, а на следующий год планировала еще семь. Строили на приречной террасе, в трех километрах от промышленной зоны, на арендованной муниципальной земле. Возводили дом с квартирами для администрации, одну собирался занять Толуман с Элизой. Может, ей будет скучновато на руднике, но уже начали строить коттедж в Усть-Нере, где есть детский сад и школа. Рядом с бараками забивали сваи под многоквартирные дома. Вахтовый метод здесь не годился, работу предполагалось вести не только круглый год, но и круглые сутки. За работу в ночную смену и при сильных морозах Кэти распорядилась выплачивать солидные премии.

На все нужны были деньги, и пока разрабатывали верхнюю, богатую платиной часть месторождения. От штольни пробивали боковые штреки, а чтобы спускать породу к обогатительной фабрике (пока скромной), устроили рельсовый путь для вагонеток. В цирк лебедками затащили второй балок, чтобы рабочим было где пережидать пургу. Нередко попадались самородки, так что при выходе из штольни все, не исключая Толумана и Кэти, проходили через металлодетекторы.

Проходку вертикального шахтного ствола, который должен был вывести к основному месторождению, пока отложили. Вместо этого в начале серпантина стали пробивать вторую штольню — и для разведки, и в надежде найти еще самородную платину.

Для доставки стройматериалов и вывоза рудного концентрата требовался выход на колымскую трассу: зимой концентрат еще можно вывезти на тракторных санях, но в межсезонье и летом только платформой на воздушной подушке, что выходило дорого. Главбух подсказала, что «КК Платина» имеет право на налоговый вычет в размере стоимости дороги к месторождению. Уже по итогам первого года компания вошла в число крупнейших налогоплательщиков Автономии и, чтобы не терять доходов, власти предпочли строить дорогу сами, тем более часть средств выделил Российский союз. Параллельно стали тянуть и ЛЭП, хотя тут пришлось вложиться в «Западные электрические сети».

Наконец на красноярский аффинажный завод отправили первую партию концентрата, сопровождал молодой начальник транспортного отдела и охрана из Братства. Дошла благополучно, хотя Толуман вздохнул: водный путь с двумя перевалками обходился недешево…

В конце ноября пришло время рожать Элизе — мать настояла, что будет сидеть рядом. Никто не посмел возразить рогне, и роды прошли на удивление легко. Когда Толумана допустили, Элиза слабым голосом, но решительно заявила, что назовет девочку Ассоль. Толуман улыбнулся, вспомнив посещение музея Грина в Крыму.