Книг этого писателя не читал и без особого любопытства глядел на предметы морского обихода — карты, секстанты, барометры и прочее — на стенах и на столе. Но перед одной гравюрой Элиза остановилась, встала боком и искоса глянула на Толумана.

— Ничего не напоминает?

Толуман глянул на черно-белую гравюру: девушка на фоне морских парусов. Пряди черных волос; чуть вздернутый носик; маленький, но гордо выдвинутый подбородок…

— Да это же вылитая ты! — удивился он.

— Ага, — сказала довольная Элиза. — Это Ассоль, героиня повести «Алые паруса». Я, как впервые увидела, обалдела. Словно я сошла с этой картинки. Потом мечтала, что приплывет капитан на корабле с алыми парусами и увезет меня куда-нибудь. Сад очень хорош, но… порой бывало тоскливо. Все жалела, что родители меня так не назвали, а потом решила, что назову Ассолью свою дочь.

Толуман улыбнулся: — Только вместо капитана под алыми парусами объявился я, на мышастого цвета глайдере.

— Сойдет, — хихикнула Элиза, — учитывая технический прогресс…

В следующем году переехали на рудник. Поселок постепенно принимал благоустроенный вид, и стало возможно часть забот переложить на других. Начальника горных работ удалось переманить с прииска Первомайский, где добыча приняла рутинный характер, а горных мастеров и опытных проходчиков набирали со всего Российского союза. Места суровые, но и заработки редкие даже для Колымы.

Вторая штольня тоже вывела к богатой руде, хотя самородки попадались реже. Остро не хватало мощностей обогатительной фабрики, а для дополнительных электропечей требовалось электричество. Все же добыча заметно выросла, и слитки платины с аффинажного завода поступили в продажу (налоги с «КК Платина» власти брали именно ими).

Личная жизнь оказалась на втором плане: Элиза нянчила ребенка, к счастью помогала мама, хотя и вздыхая о своей юрте. Один раз выбрались с Ассоль в Сад. «Надо же показать бабушке и дедушке внучку», — с долей ехидства сказала Элиза, уговаривая Толумана. Он вспомнил о запрете Патриарха нападать на глайдеры, пересекающие границу Сада, и решил, что особого риска не будет. Псы не остановили их в Серой зоне, видимо сразу признав Ассоль своей…

Офис в Усть-Нере заодно служил штабом консорциума, и предпочитали встречаться там.

— Уже двадцать компаний согласились войти в консорциум, — сказала довольная Кэти, — но есть проблемы с привлечением средств. Расходы на магистраль все растут. Мне советуют создать акционерную компанию и начать эмиссию акций, только боюсь, что контрольный пакет быстро перейдет китайцам. А я хочу сохранить решающий голос в вопросах строительства магистрали.

— Китайцам это не очень нравится, — заметил Матвей.

— Верно, — согласилась Кэти. — И меня это начинает беспокоить. Что-то давно на нас не было покушений. Мы так всерьез и не обсудили рассказ Толумана о его сне, а это явно не обычный сон…

— Интересно, зачем в Петербург приезжал Патриарх Темной луны? — задумчиво сказал Матвей. — Уж наверное, не только для посещения храма Трехликого. Возможно, существует некий сговор между цзин и Империей. Жаль, что Толуман не остался там подольше…

— И так еле ноги унес, — фыркнул Толуман. Он с удовольствием откинулся в кресле, даже посидеть удавалось редко.

— Я думаю, нам действительно дали передышку, — сказал он — Но теперь первая очередь рудника запущена, идет подготовка к строительству магистрали и разведка трассы Берингова туннеля. Доходов от платины на все строительство не хватит, но если выставить на продажу акции, денег будет достаточно. В конце концов, мы можем выпустить привилегированные, которые не дадут права голоса, а фиксированные дивиденды будем выплачивать за счет платины… Только у меня тоже возникает впечатление, что мы становимся китайцам не нужны. Если перехватят управление консорциумом, то и сами могут построить три тысячи километров магистрали от Якутска до Уэлена, да и Берингов туннель тоже. Но что с нами можно сделать? Меня тронуть пока не посмеют, я представляю, что тогда устроит моя мать. Конечно, сначала могут устранить ее, но и тут трижды подумают. Матвея… — он усмехнулся, — так просто не возьмешь, да и жену в обиду не даст. Так что перед нашими противниками непростая задача.

Матвей пожал плечами: — Нам дали узнать, кто стоит за нападениями на нас, похоже сам Патриарх Темной луны. Конечно, цзин не осмеливаются действовать на территории Российского союза открыто, но могут через посредников.

— До Патриарха нам не добраться, — вздохнул Толуман, — и опасны именно посредники. Кроме отца-настоятеля могут быть другие. Так и не могу потянуть за ту ниточку, что ведет от Ивэна. Но теперь людей на ключевые места я подобрал, и…

— Сосредоточимся на магистрали, — недовольно сказала Кэти. — Главные участки сейчас — мост через Алдан и Верхоянский хребет с его Темной зоной. Надо жестче контролировать подрядчиков из Якутска. Если построим этот участок года за три, легче будет транспортировать платиновый концентрат, да и пластиковые сборки можно будет доставлять из Якутска, как по конвейеру. Заодно обдумаем создание акционерного общества и первичную эмиссию акций. Надеюсь, у нас еще есть время.

Есть ли оно? Но и что делать, неясно. Расследование, которое он задумал, требует времени, и еще будет ли толк?..

Началось все с непонятных компьютерных сбоев. Пропадала информация, были попытки несанкционированного доступа, но никакой системы не угадывалось, и даже Матвей, отвлекшись от поездок по делам консорциума, ничего не смог выяснить.

А в одно июньское утро позвонила Кэти. Толуман был на руднике, в недавно законченном здании правления.

— У тебя все в порядке? — спросила она.

— Вроде да. Сейчас иду на утреннюю планерку.

— Что-то случилось в офисе в Усть-Нере. Меня не впускают, и охрана сменилась.

— Не впускают? — поразился Толуман.

— Говорят, что меня нет в базе данных. А владельцы теперь другие.

Словно и не начало лета, в лицо повеяло грозным холодом зимы.

— А что Матвей?

— Я только вернулась из Якутска, а он пока там, решает проблемы с прокладкой трассы к Алдану. Я сказала ему нанять самолет, но едва ли будет до вечера.

— Сейчас прилечу, — сказал Толуман.

Пришлось думать на ходу. Все-таки хакерская атака?.. Он свернул к своему кабинету.

— Отмени планерку, Вика, — сказал он секретарше. — Пусть все занимаются своими делами.

Вошел в кабинет и проверил компьютер. Как всегда, отключил вчера от сети — привычка с детства, когда в юрте приходилось экономить электричество. Теперь отсоединил и снял со стойки резервный диск, куда копировалась вся информация. Положил в карман, достал из сейфа парализатор (получил-таки разрешение, не бегать же по городу с карабином) и вышел из кабинета. Теперь в Усть-Неру.

Вокруг офиса стояла металлическая ограда, несколько дней назад ее не было. Злая Кэти сидела в глайдере на стоянке и кому-то названивала. Толуману что-то буркнула — видно, у нее ничего не выходило. Толуман подошел к турникету и приложил свою карточку к сканеру. Прямоугольник остался красным («доступа нет»), турникет не открылся. Забарабанил в ограду кулаком.

Из будки вышел охранник с незнакомой физиономией.

— Чего надо? — грубовато спросил он.

Толуман постарался сохранить спокойствие. — У меня там кабинет, надо кое-что забрать.

Охранник протянул ладонь: — Карточку!

Приложил к своему блокноту и хмыкнул. — Верно, был. Но о доступе надо договариваться с новым директором.

Бросило в жар, и все же спокойно спросил: — А кто это?

Охранник лениво пошарил в кармане и дал визитку — некий Царев. Толуман отошел в сторону и позвонил тому — ни ответа, ни привета. Вернулся к Кэти.

— Ну что? — спросила она.

— Та же история, нет в базе данных. До нас все-таки добрались, рано стали радоваться. Похоже на рейдерский захват собственности, такое часто бывало в прежней России. Хотя там поступали примитивнее: под каким-нибудь предлогом делали обыск, изымали печати и документы, и вдруг оказывалось, что предприятие зарегистрировано на нового собственника. Конечно, все делалось при участии правоохранительных органов.