— Сукин сын! — воскликнул тот. — Как же я сам-то не догадался ее по базе пробить…

— И фамилия вроде бы у девушки запоминающаяся, чтобы забыть, — согласился Горин. — И внешность… Так что не переживай, Саня, насчет телефона — зато я тебе жетончик на метро сэкономил.

— Да отвяжись ты с этим телефоном! Получается, что должен быть еще кто-то, связывающий тех троих и Лелицкую…

— Но компьютер Кацмана выдал только одну фамилию. — возразил Горин.

— Придется продолжать копать, — Левченко тяжело вздохнул. — Ну что, едем в офис?

— Едем, — кивнул Артем. — У меня есть кое-какие вопросы к твоему подопечному по фамилии Сизов.

На работе Сизова не оказалось. По словам Воробьева, тот ненадолго появлялся и снова ушел. Горин включил компьютер и вызвал на экран досье на Лелицкую. Здесь информации было не больше, чем в распечатке сделанной несколько часов назад главврачом четвертой психбольницы. За исключением разве что наличия записи про обстоятельства смерти: девушке была вколота невероятная доза обезболивающих, а в желудке у нее нашли многократно превышающее допустимое количество снотворных препаратов. Организм Лелицкой попросту не справился со всем этим. То, что ей помогли уйти из жизни, доказывал неоспоримый факт: Лелицкая была туго спелената простынями, словно мумия.

Артем вызвал список документов, сопутствующих досье девушки. Он был пуст, записи о справке из психиатрической лечебницы, подписанной Кацманом, не было. А ведь Горин старался заносить материалы в компьютер с особой тщательностью.

— Здесь раньше были какие-то записи, — неожиданно раздался сзади голос Воробьева. — Если это, конечно, интересно…

— Еще как интересно, Паша, — отозвался Горин.

— Я это заметил, когда ты по телефону просил про нее разузнать. — Воробьев указал пальцем на фото Лелицкой на экране.

— И где здесь это видно?

— А вот смотри, — Воробьев нажал пару клавиш на клавиатуре. — Когда я пытаюсь добавить сюда новую запись, система предлагает для нее порядковый номер три, а не один. Это означает лишь то, что две записи сюда уже были занесены ранее, а потом удалены.

— Ходатайство о твоей премии с моей стороны обеспечено, Паша, продолжай…

— Да все, в принципе, — пожал плечами Воробьев. — Это обычное дело при работе с базой: что-то удаляется, что-то добавляется.

— Я — точно ничего не удалял, — заверил Артем. — А можно узнать, кто именно их удалил и, вообще, восстановить эти записи как-нибудь можно?

— Насчет восстановления — это вряд ли, — ответил Воробьев. — А чтобы узнать по журналу, каким пользователем удалялись данные, нужен пароль администратора, то есть Костин.

— Пароль, значит, только Сизов знает? — удивился Горин. — А если забудет? Какая же это, к черту, безопасность?

— Вообще-то, по инструкции, пароль должен быть запечатан в конверт и храниться у Эдуардовича в сейфе, но с тех пор, как это было сделано последний раз, Костя пароль уже раза три поменял, это я точно знаю…

— Так, может, ты и сам пароль знаешь, Паша? — доверительно шепнул Горин. — А я уж приложу все силы, чтобы Левченко внес тебя в список премирования первым.

— Ну ладно, — пухлое лицо Воробьева густо покраснело. — Только дай слово, что Сизов об этом не узнает!

— Это будет абсолютно конфиденциально, — Артем подтвердил свою клятву, крепко стиснув руки в замок.

Через пять минут они с Воробьевым уже пролистывали на экране список доступных только Сизову файлов и просматривали так называемые логи, которые, по объяснениям Воробьева, по своему предназначению были аналогичны «черным ящикам» самолета. По логам Павел определил, что записи о документах Лелицкой были удалены администратором, то есть Сизовым, и Воробьев поручился, что больше, кроме них двоих, пароля точно никто не знает. Помимо этих записей Сизов удалил еще несколько из тех, что были в свое время кропотливо внесены в базу Гориным.

— Кто просил его это все удалять? — негодовал Артем. — Пусть только появится здесь, картежник хренов!

Восстановлению удаленные записи, как и предполагал Воробьев, не подлежали.

— Ну что, выходим? — спросил Воробьев.

— Наверное… Стой! — Артем схватил Пашу за руку, потянувшуюся к «мыши».

В списке сизовских файлов на экране находился один с названием «topol 8».

— Открой его! — Артем нетерпеливо постучал пальцем по экрану монитора.

— Какой именно? — уточнил Воробьев.

— Тополь-восемь!

— Зашифрован, — заключил Павел после нескольких безрезультатных попыток подбора пароля.

— А если постараться, Паша? Если очень сильно постараться?

— В данном случае, Артем, я действительно не могу расшифровать, — извиняющимся тоном произнес Воробьев.

— Ну что ж, ты и так неплохо потрудился, — Горин похлопал его по плечу и встал из-за стола.

Близился конец рабочего дня, а Сизов так и не появился. Горин нервничал и слонялся по кабинету из угла в угол. Его раздражение дополнительно усилилось, когда в бумажном варианте дела по Лелицкой он тоже не нашел никаких документов.

Уже нежданное появление Константина Сизова сопровождалось бурным всплеском эмоций у Артема.

— Горин, у тебя ко мне какое-то дело? — Сизов окинул его несколько удивленным взглядом. Судя по всему, он очень спешил.

— Да, небольшое дельце, — на этот раз Артем постарался сдержаться. — Жду тебя с утра.

— Тогда еще пару минут подожди, я пойду перекурю. — Сизов достал из ящика стола пачку сигарет и вышел из кабинета.

Горину не ждалось, и он отправился вслед за Сизовым, в курилку.

Едкий табачный дым резанул Артему обоняние, и ему пришлось стоять от Сизова на некотором отдалении, поближе к открытой форточке.

— Пассивное курение не менее вредно, в курсе? — спросил Константин, делая жадные затяжки.

— Не менее вредно, чем сокрытие улик, Костя? — как бы невзначай обронил Артем.

— О чем это ты? — рассеянный до этого взгляд Си-зова в одно мгновение сосредоточился на Горине. — Какие улики, Горин? Дыма нанюхался?

— Чем ты руководствовался, капитан Сизов, когда удалял из базы записи, внесенные мной? — перешел Горин прямо к делу.

— Какие, мать твою, записи? — глаза Сизова часто заморгали и забегали.

— Например, справка, выданная потерпевшей Лелицкой Елене Юрьевне о нахождении ее на стационарном исследовании в психиатрической больнице номер четыре…

— Не там копаешь, крот! — лицо Сизова побледнело, он выбросил окурок в урну, подошел к раковине, включил воду и начал сосредоточенно мыть руки. — Если я что-то удаляю в базе, значит, так надо, это моя работа. И не буду я объяснять всяким юзерам, для чего это все делается. Что у вас, фээсбэшников, за привычка — под своих рыть? — злобно бросил он через плечо.

— Я не фээсбэшник, просто в свое время оказывал этой организации некие технические консультации, — спокойно ответил Горин. — Ладно, стер записи — и фиг с ними. А что, Костян, тебе известно про «Тополь-8»?

От последних слов плечи Сизова вздрогнули. Он выключил воду, но остался стоять, повернувшись к Горину спиной. Артем не видел его лица, но предполагал, что выражение на нем сейчас не самое благостное.

— Или хотя бы про какие-нибудь другие «тополя»… — Артём не успел закончить, так как Сизов неожиданно резко развернулся и быстро направился к выходу, едва не ударив Горина плечом.

Артем плеснул себе на лицо холодной воды, обтерся салфеткой, а когда вернулся в кабинет, Сизова там уже, естественно, не было.

— Паша, пока ты не ушел, — обратился Горин к переобувающемуся Воробьеву. — Последняя срочная просьба на сегодня: распечатай список всех жертв Трофейщика и отдай секретарю — пусть сделает копии и отошлет с курьерами во все психушки города. Пусть ищут в этом списке своих бывших клиентов. Санкция Левченко нужна?

— Да ладно, сделаю, — устало махнул рукой Воробьев.

— Благодарю, до завтра.

Салон машины, простоявшей целый день на открытой стоянке, раскалился так, что забираться внутрь совершенно не хотелось. Горин опустил стекла у всех дверей и пожалел, что у «девятки» нельзя сложить крышу, как у кабриолета.