Политрук Зайнулов вытер платком вспотевшую шею. «Как это могла сотворить природа? — подумал он. — Картина странная, необъяснимая и жуткая».

По рядам солдат пронеслись удивленные возгласы:

— Что это?

— В жизни такого не видел!

Алексей Калинин поднял глаза. Если на свете бывают чудеса, то одно он видел сейчас перед собой.

Когда рота перевалила через небольшой холм, взору солдат открылся странный лес. Окутанные густыми ветвями гигантские стволы уходили в небеса. Прямые и мощные, они напоминали мачты кораблей. В самих деревьях не было ничего диковинного — ели, сосны, пихты — обычный хвойный лес. Вот только из-за своего размера они казались нереальными. От сугробов до нижних ветвей, образующих плотный навес, был добрый десяток метров. Протоптанная дорога, по которой двигалась рота, уводила вглубь.

Колонна красноармейцев рассыпалась. Бойцы разбрелись по обе стороны от дороги, проваливались по пояс в сугробы только ради того, чтобы лучше разглядеть удивительный лес. Их изумлению не было предела.

— На твоем месте, я бы уточнил маршрут, лейтенант, — услышал Калинин хрипловатый голос старшины. Алексей поспешно достал из планшета карту. Некоторое время вникал в подробности, затем удивленно поднял глаза на Зайнулова.

— Тут нет никакого леса! — потрясенно произнес лейтенант.

— Этого не может быть, — сказал политрук, заглядывая в карту. — Вы, наверное, глянули не туда. Не могли мы сбиться с пути. Мы прошли деревню Потерянная… Вот она. Дальше протопали километров восемь по Полыновским лугам…

— Так и есть, — кивнул старшина. — Мы движемся строго в указанном направлении, но лес на карте не обозначен.

— На месте этого леса должны находиться сплошные луга! — произнес Калинин, всё еще не оправившись от потрясения. — Но как же быть? Ведь нам отдан приказ — занять высоту Черноскальная, а она расположена как раз за лугами. Идти еще километров двадцать! Как это может быть?

— Возможно, ошибка на карте, — вздохнул политрук. — Такое случается. Картографы пользуются старыми данными, а за это время на лугу вырастает лес.

— Ты думаешь, Ахметыч, такой лес вымахал лет за десять-пятнадцать? — спросил Семен Владимирович. — Полагаешь, картографы не заметили этих великанов?.. И потом, если карта врет о местонахождении леса, то она может неправильно указывать и высоту. Думаю, мы забрели не в ту степь. Нужно вернуться в деревню и тщательно всё проанализировать. Идти по неверной карте — самоубийство.

— Если мы вернемся, время для захвата высоты будет упущено, — сказал Калинин.

— Послушай, Сказочник! — жестко произнес старшина. — Шутки кончились. В незнакомый лес, который не отмечен на карте, мы не сунемся!

Алексей был очень взволнован. Его голос срывался, но молодой лейтенант попытался найти нужные слова:

— Я командир роты. Здесь приказываю я. Мы выполним задание во что бы то ни стало!

— Ты свихнулся, парень! — Глаза старшины вспыхнули. — Я не дам тебе положить роту!

В гневе старшина хрипел сильнее, его кулаки сжимались, он готов был ринуться на Калинина и разорвать его. Скрытая в невысоком старшине энергия грозила выплеснуться и раздавить молодого лейтенанта. Калинина трясло от страха. У него не было ни воли, ни поставленного голоса, чтобы спорить со старшиной. Но на помощь пришел политрук.

— Семен, постой! — рассудительно произнес Зайнулов. — Мы уже договорились, что впереди пойдут разведчики. В случае опасности они нас предупредят. Нужно попытаться найти высоту. А вернувшись в деревню, мы в самом деле только время потеряем.

— Мы будем блуждать по лесу, словно слепые котята, и не найдем эту треклятую высоту!

— Посмотрим, — ответил политрук.

Старшина больше ничего не сказал. Запал его исчез, это чувствовалось. Алексей облегченно вздохнул и мысленно поблагодарил мудрого Зайнулова.

Серая колонна роты медленно приближалась к странному лесу. Гигантские стволы загородили небо исполинским забором и так опасно нависли над головами, что, казалось, вот-вот рухнут на крошечный отряд. Некоторые достигали в диаметре двух-трех метров. Изумлению солдат не было предела.

Около четырех часов вечера рота вошла в лес и сразу окунулась в полумрак, поскольку густые хвойные ветви слабо пропускали дневной свет. Калинин тут же осведомился, какие осветительные приборы имеются в роте. Оказалось, что несколько керосиновых ламп, для которых в повозке есть канистра керосина. Зайнулов заметил, что, пока светло, не стоит расходовать керосин. Политрук оказался прав. Постепенно глаза бойцов привыкли к полумраку.

Протоптанная чужими сапогами дорога шла по лесной просеке. Решили двигаться по ней, пока возможно. По обеим сторонам высились сугробы такой высоты, что запросто могли скрыть лошадь Дуняшу вместе с повозкой и седоками. Деревья за пределами просеки придвинулись друг к другу и не пропускали солнечный свет. Так что путь был один.

— Чой-то жутковато тут! — сказал Николай Приходько. — Ума не приложу, чего фрицам делать в этом лесу?

Командиров, особенно старшину, по-прежнему тревожил тот факт, что рота идет по следу немцев, которые значительно превосходят их числом. И вопрос Николая Приходько не был праздным. Зачем немец забрел в этот странный лес? Куда немец движется? Где сейчас линия фронта и далеко ли высота Черноскальная? Поэтому разведчиков, которые соединились с ротой у опушки леса, старшина вновь отправил вперед.

Тяжелыми шагами давя рыхлый снег, Иван Ермолаев всё время оглядывался. Действительно, странный лес. Ветви у деревьев высокие. Между стволами земля укрыта сугробами, но не видно ни кустарника, ни подлеска. Последнее совсем загадочно. Судя по высоте, лес очень древний. Обычно сосне с обхватом ствола полтора метра лет пятьсот. Здешние стволы гораздо толще, а значит, и старше. С ветвей на землю обычно падают семена, которые, прорастая, образуют молодняк. За пятьсот лет их должно было столько нападать, что молодая поросль заполонила бы всё свободное пространство. Если только за лесом не следить и не вырубать побеги. Но лес не походил на чащу и состоял только из огромных, уходящих ввысь стволов.

— Если только за лесом не ухаживали, — вслух повторил Ермолаев.

— Что говоришь? — спросил старшина.

— Чистый какой-то лес, — сказал Ермолаев. — Ни зарослей, ни упавших стволов, ни молодняка.

— Ну и что, — произнес старшина. — Всё под снегом небось.

— Не дикий это лес. Мы словно в заповеднике.

— Слушай, Вань, тут на много километров вокруг одни луга. Ну кто будет ухаживать за лесом? Старухи из Потерянной? Им бы со своим хозяйством управиться.

Ермолаев промолчал в ответ. Не может быть настоящим такой лес еще по одной причине. Нормальная высота деревьев от двадцати до тридцати метров. Максимальная высота сосны — пятьдесят при диаметре ствола в один метр. Выше — не выдерживает корневая система, да и соки от почвы к вершине не доходят. Ну, не может быть лес таким огромным!

После получаса ходьбы сержант заметил еще одну странность, которая вначале не бросилась в глаза. На снегу он не обнаружил ни одного птичьего или звериного следа.

«Так не бывает!» — подумал Ермолаев.

Уныние. Полумрак. Глупый поход, из-за которого рота оказалась в странном лесу. Рыхлый снег под ногами. Вирский поправил винтовку на плече. Он чувствовал себя одиноким и брошенным, несмотря на то что его окружали солдаты. Так было с момента контузии, когда рядом в окопе разорвался немецкий снаряд. Немного кружилась голова, но он не стал обращаться в медсанчасть. Чем ему помогут? Накормят пилюлями? Ему это не нужно.

Вирский надеялся, что рота останется на своих позициях и будет воевать дальше, а вместо этого они бредут по какому-то странному лесу. Ему хотелось убивать немцев, давить их, а не месить ногами осточертелый снег.

Он пытался говорить о своей нелегкой судьбе с однополчанами, но его никто не слушал. Глупые. Каждый может оказаться в таком положении. В штате роты состоял фельдшер, но Вирский сомневался, что он способен помочь. Болезнь Сергея была намного серьезнее, чем простая контузия.