* * *

Москва, медицинский блок Кремля.

Константин Владимирович Ерофеев сидел в своем кресле, листая последний выпуск японского издания по медицине. Новаторских идей там было не много, в основном — статьи по новым лекарствам, прошедшим регистрацию в сегунате. Но читать было любопытно, ведь всегда полезно знать, какая проблема в здравоохранении стоит у зарубежных соседей.

Рядом на столешнице лежали подобные издания из других стран. Отдельно разместился немецкий журнал, самый пухлый из всех. С приходом корпорации «Армтек» в Германский рейх медицина в этой стране пошла набирать пугающе быстрые темпы развития.

Конечно, Константин Владимирович был разумным человеком, а потому прекрасно понимал, что корпорация просто официально регистрирует свои исследования, которые проводила в других странах и на чужих подданных. Но все равно объем материалов впечатлял.

Периодически отрываясь от чтения, чтобы глотнуть черного, как ночь, чая, личный целитель государя посматривал на часы. Дежурство в Кремле для человека его уровня — скорее синекура, чем реальная работа. Да, здесь тоже болели люди, получали бытовые травмы сотрудники и слуги. Но случалось это редко, а вот посидеть спокойно в тишине за чашечкой чая и почитать умные книги было приятно.

Взяв карандаш в руки, Ерофеев подчеркнул несколько названий — позднее коллеги выпишут для изучения. Нужно шагать в ногу со временем, и кто знает, может быть, японские медики действительно создали достойные лекарства? Для этого нужно получить вещества и провести свою независимую экспертизу.

В Министерстве здравоохранения Русского царства у личного целителя Михаила II имелся определенный авторитет. И в теории Константин Владимирович мог без проблем продавить любое решение по обеспечению страны определенными лекарствами. Но своим положением предпочитал не пользоваться. А вот проводить на базе Министерства исследования чужих препаратов — другое дело, тут Константин Владимирович себе в удовольствии не отказывал.

Украшенная слоновой костью трубка дежурного телефонного аппарата на столешнице задребезжала, подскакивая на вызолоченных рычагах. Константин Владимирович аккуратно поднял ее и поднес к уху.

— Медицинский блок, — произнес он в трубку.

— Константин Владимирович?! — удивился мужской голос, который Ерофеев сразу не смог распознать. — Слава Богу. Прошу, помогите сыну, Егору очень плохо. Его безостановочно рвет, он весь синий.

Вот теперь собеседника целитель узнал. Троюродный внук государя, Егор Григорьевич Милославский был единственным Егором, про которого можно было бы вести подобные разговоры. Мальчишка лет пяти постоянно влипал в какие-то неприятности, находя себе приключения там, где, казалось бы, ничего произойти не может.

— Сейчас буду, Григорий Владиславович, — отозвался лекарь. — Пока что постарайтесь успокоиться и дайте мальчику воды побольше. И сами выпейте успокоительного.

В том, что Григорий Владиславович выберет в качестве такого средства коньяк, Константин Владимирович ни на секунду не усомнился. Любил двоюродный брат царя злоупотребить по поводу и без. Впрочем, учитывая, что его за все долгие почти сорок лет так и не приставили к реальному делу, неудивительно, что мужчина постепенно спивался от безделья.

Подхватив дежурный саквояж, целитель покинул кабинет и направился прямиком в покои рода Милославских. Встреченные по пути придворные почтительно кланялись, но ответной реакции не ожидали — видели, что по делу спешит Ерофеев, и останавливать его для разговоров не спешили.

Выкрашенные в золотой цвет двойные двери со стеклянными вставками были широко распахнуты. Внутри в богато украшенной гостиной сидел на полу мужчина в темном костюме, баюкая бледного мальчишку.

— Давайте посмотрим, — произнес Константин Владимирович, склоняясь над Егором Григорьевичем. — Так, и что мы съели на этот раз?

Не дожидаясь ответа ни от отца, ни от сына, целитель применил свой дар. Время для тела пятилетнего мальчика сначала остановилось, а после стало отматываться назад. Ерофеев строго контролировал процесс — с детьми работать всегда сложнее, слишком многое происходит в активном растущем организме.

— Что с ним? — севшим голосом спросил Милославский, продолжая держать сына на коленях.

Константин Владимирович неободрительно покачал головой.

— Вам следует кого-то наказать, Григорий Владиславович, — произнес целитель. — Судя по нанесенным организму внутренним повреждениям, которые я вижу, ваш сын где-то залез в пестициды. Высокая концентрация, но яд я сейчас уберу.

Милославский кивнул и прошептал что-то о садовниках, которые не закрывают за собой хозяйственные постройки. Впрочем, Константин Владимирович не отвлекался — дар требовал сосредоточения, и целитель был поглощен процессом.

Егор Григорьевич постепенно становился нормального цвета, исчезли все следы отравления. Но всыпать мальчишке розог, по мнению Ерофеева, не мешало — ни одного дежурства, можно сказать, еще не проходило, чтобы к мальчишке не вызывали целителя государя.

Наконец, закончи исцеление, Константин Владимирович кивнул все еще держащему сына Милославскому и, прихватив так и не пригодившийся саквояж, направился в обратный путь. Следовало составить подробный доклад — все же дело касается яда и члена царского рода, о таких вещах сообщать просто необходимо.

Вернувшись к себе в кабинет в медицинском блоке, Константин Владимирович бросил саквояж на место и протянул руку к налитому чаю. Судя по тому, что никто не навел порядок за время отсутствия целителя, слуги Милославских еще не приходили.

Холодный чай был чертовски горьким, даже сахар не скрыл этого. Ерофеев пил большими глотками, чтобы меньше ощущать вкуса. Но организму требовалась жидкость, и в достаточном количестве — все-таки работал Константин Владимирович всерьез.

О том, что напиток стал горьким из-за цианистого калия, Ерофеев подумал, уже лежа на полу. Из разбитого стакана вытекали остатки чая. Дар не отзывался — слишком большую дозу яда выпил личный целитель государя Русского царства.

Глаза Ерофеева закрылись за минуту до того, как в медицинский блок вбежали дежурные гвардейцы. Дар все же помог своему владельцу — и вместо смерти погрузил его в кому.

Кремль, кабинет государя.

Пара дежурных гвардейцев, как только прошло сообщение о покушении на личного целителя государя, перевели боевую броню и оружие в состояние готовности. Инструкции на подобные случаи были однозначными — при любом намеке на угрозу для царя и его семьи подозреваемый должен быть нейтрализован максимально быстро.

В самом кабинете государя не было — Михаил II прогуливался во внутреннем дворике, однако это не снимало с гвардейцев их обязанностей. И потому подход к кабинету в несколько секунд был превращен в укрепление.

Спускались с потолка упрятанные там бетонные плиты, образуя огневую точку. Оба бойца разошлись в стороны, каждый брал для себя заранее намеченный сектор обстрела. В щели между плитами выгнули стволы винтовок.

К приходу возможного противника гвардейцы были готовы. Стоящий справа от двери смотрел на монитор, отражающий перемещение людей по коридорам Кремля. А потому не заметил, как его напарник, оставив оружие воткнутым в стену, тихо вытащил клинок из ножен на поясе и, обступив своего соратника, схватил того за шлем и, задрав голову, нанес несколько глубоких ран в незащищенное горло.

«Бастион» был отличным доспехом. Но он не давал абсолютной защиты, а гвардейцев специально натаскивали убивать людей в боевой броне. Так что когда убитый боец лег на пол, заливая его кровью, убийца поднял свою винтовку и, не обращая внимания на висящую над головой камеру, несколькими ударами приклада выломал дверь.

Внутри, однако, гвардеец оказался не один. Стоило предателю войти в кабинет, пребывающий в невидимости «Страж» сделал с ним то же самое, что только что устроил со своим напарником гвардеец. Вот только роботу Романовых не потребовалось нескольких ударов, он отсек голову врага всего одним.