Патриарх сглотнул.

— Государь, позволь мне самому поговорить с князем Красноярским, — негромким, хорошо поставленным для большей убедительности голосом попросил он. — Я скажу ему всю правду и вину на себя возьму. Дмитрий Алексеевич здравомыслящий молодой человек, он сможет меня понять.

Михаил II помолчал, обдумывая предложение собеседника.

— Что ты скажешь ему, Мефодий? — спросил царь. — Романов уже все знает. Именно он провел расследование. Именно благодаря его действиям я оказался в курсе настоящей истории Татьяны Игоревны. Чем же ты намерен оправдаться?

Патриарх Московский и Всея Руси склонил голову.

— Я должен сам с ним поговорить, государь. Я не стану бегать от верного сына церкви. И вины с себя не снимаю, — он посмотрел в глаза Михаила II смело и открыто.

— Надеешься, у Романова рука не поднимется на иерарха церкви? — с понимающим кивком произнес царь. — Смею тебя разочаровать, Мефодий, мальчик не просто так свою репутацию получил. Да ты и сам видел, как он обращается со своими врагами. Отец почившей Татьяны Игоревны не даст соврать, это его разрубил Романов перед лицом всего мира.

Государь улыбнулся.

— А как символично получается: князь Красноярский разрубил Измайлова, а его невеста — дочурку. Слаженная семья.

Патриарх проигнорировал эти слова монарха. А Михаил II продолжил:

— Лети в Красноярск, Мефодий, — произнес он. — Но перед этим возьми с собой настоятеля из крымского монастыря, откуда Измайлова так лихо сбежала. Романову будет полезно посмотреть в глаза вам обоим.

Патриарх кивнул, после чего тяжело поднялся со своего кресла.

— А что делать с Анной Михайловной? — спросил он. — Девочку взять с собой?

Государь улыбнулся.

— Ну, одну конкурентку Морозова только что лично порвала на части, — подчеркнуто доброжелательным тоном напомнил он. — Хочешь посмотреть, что она сделает со второй, да еще накануне свадьбы?

— Соколова не так глупа, как Измайлова, — покачал головой патриарх. — И тем более мы готовим документы для развода. Эта встреча — возможность примирения. Ты бы не стал просить за Анну, если бы считал, что Романов будет жаждать ее крови.

Царь медленно окаменел в кресле. Его взгляд не предвещал собеседнику ничего хорошего. Аура власти растеклась по кабинету, заставляя главу РПЦ дышать чаще от удушья.

— Что ты сказал?

Патриарх Мефодий нервно сглотнул, но неосторожно сказанные слова назад забрать не мог, а потому поспешил сгладить оговорку:

— Ты же наверняка готовишь его на место Невского, — быстро произнес глава церкви. — И не допустил бы, чтобы у будущего куратора Царской Службы Безопасности были враги внутри Русской Православной Церкви. Слишком опасно давать Соколовой набрать сторонников. Их борьба может расколоть царство.

Михаил II хмыкнул, убирая свой покров.

— То дела мирские, Мефодий, и тебя не касаются, — заявил он. — Еще одна такая неосторожная фраза, и ты мне на стол положишь отречение. Мы поняли друг друга?

— Поняли, государь, — поклонился патриарх.

— Тогда молись, Мефодий. Пусть Бог тебе поможет умилостивить князя Красноярского.

Москва.

Анна Михайловна поправила шубку и подняла взгляд на самолет, к которому сотрудники аэропорта подавали трап. Великая княжна Выборгская не вдавалась в детали, но ЦСБ почему-то резко загорелась желанием осмотреть воздушное судно. Так что вышла небольшая заминка с вылетом.

Однако Соколова не переживала об этом. Емельян Сергеевич уже не раз доказал, что, назначив его куратором Царской Службы Безопасности, Михаил II не прогадал. Так что мнению великого князя Московского она доверяла.

Отец приложил немало усилий, чтобы убедить царя ввести Анну Михайловну в свиту патриарха Мефодия. И теперь Соколова не только курировала реставрацию Иоанно-Предтеченского монастыря, но и моталась по всей стране вслед за его святейшеством. И нужно признать, это приносило пользу.

Если на момент бракосочетания с принцем Германского рейха ей откровенно завидовали и обсуждали выдуманные позорные подробности, то теперь Анна Михайловна воспринималась исключительно как жертва, невинно пострадавшая от рук его извращенного высочества Герберта фон Бисмарка. Ведь совсем недавно подтвердилось, что в их европах нормального мужа не сыскать, даже принцы замараны в скандальных пристрастиях. В благородном обществе Русского царства, наверное, не осталось никого, кто бы не видел доказательства порочности принца.

А демонстрируемая при каждом удобном случае кротость великой княжны Выборгской позволяла Соколову возвращать утерянное доверие благородного сословия. Ведь когда царь показательно выставил Михаила Викторовича с должности губернатора Москвы, все общество, как флюгер, отвернулось от бывшего министра иностранных дел Русского царства. И доверие, а зачастую и старые договоренности, пришлось возвращать.

Собой Анна Михайловна была вполне довольна — деятельность на благо рода Соколовых приносила свои плоды. Однако оставалось закрыть последний вопрос: наладить хотя бы нейтральные отношения с будущей княгиней Красноярской.

Дмитрий Алексеевич Романов быстро набрал вес в обществе, в одночасье из обыкновенного повесы, каким он слыл в своей чумазой Казани, княжич превратился в фигуру, с которой вынуждены были считаться все. При этом ни у кого бы язык больше не повернулся назвать такие перемены расположением царской семьи — Дмитрий Алексеевич на деле доказывал, что все его награды и почет заслужены.

И одного этого факта хватило бы, чтобы превратить Морозову в не менее влиятельную персону, ведь Виктория Львовна — его невеста. Награда же Михаила II, которой царь удостоил боярышню, возвысила девушку до небес. И теперь это семейство плавно перетягивало на себя одеяло общественного внимания.

Алексей Александрович Романов и Руслан Александрович Демидов не покладая рук трудились, чтобы превращать победы сына и внука не только в чеканную монету, но и в важный ресурс. Шутка ли, два влиятельных и сильных рода объединились, подминая под себя Русское царство. И при этом обе семьи верны государю, а значит, выступая против Урала или Казани, есть шанс вызвать неудовольствие самого Михаила II. Так что если и оставались у Романовых и Демидовых враги, теперь таким старались даже не кивать при встрече — от греха подальше.

И поэтому Анна Михайловна Соколова не удивилась, когда секретарь патриарха предупредил, что великая княжна Выборгская летит сегодня в Красноярск. Все возможные конфликты должны быть погашены в зародыше, чтобы род Соколовых мог стать союзником Романовым и Демидовым. Потому что чем дальше, тем заметнее становилось, что этот клан теперь играет роль первой скрипки во внутренней политике Русского царства.

И они были единственными, кому позволили откупиться от участия в войне с Британской империей. Впрочем, учитывая слухи о том, в какую сумму им это обошлось, было еще не ясно — выиграли Казань с Уралом от этого или оказались ограблены.

— Осмотр закончен, — доложил сотрудник ЦСБ, обращаясь к секретарю патриарха, ожидавшему возле трапа. — Можете загружаться.

— Благодарю, капитан, — ответил тот и тут же принялся командовать обслугой.

Анна Михайловна не спешила вернуться в машину — погода стояла прекрасная, да и сидеть в компании его святейшества ей крайне не хотелось. Соколова глупой не была, до свадьбы Романова еще несколько дней, и для полета в Красноярск у Мефодия имелась иная причина.

И эта причина сейчас находилась в лимузине вместе с патриархом. Великая княжна Выборгская даже сейчас, стоя в нескольких метрах от автомобиля, чувствовала тот отвратительный сальный взгляд, которым одарил ее настоятель какого-то захолустного Крымского монастыря.

И Анне Михайловне было совсем не жаль этого человека, пусть Дмитрий Алексеевич его там хоть на кол посадит, она не станет сочувствовать. Очевидно, что он был причастен к нападению на Морозову. Иных причин брать его с собой у патриарха просто не имелось — уж Соколова достаточно времени провела рядом с его святейшеством, и о делах его представление имела насколько это вообще возможно полное.