Потому что он пребывал в полнейшем шоке от того, что стряслось, и понемногу скатывался в ужас от осознания, чем ему и его роду это грозит.

— Пока что я запрещаю вам и членам вашего рода покидать город, Илья Никитич, — предупредил я его. — О дальнейшем позаботится следствие.

И я отключился от робота, чтобы тут же оказаться в рабочем кабинете своего особняка. Марина Кирилловна уже ждала меня с пиджаком в руках, мне потребовалось только подставить руки, как помощница в мгновение ока застегнула пуговицы.

— Вам нельзя за руль, — напомнила она. — Люди рода Романовых сейчас не в том состоянии, чтобы везти вас. Я поведу.

Я кивнул, не став спорить.

— Поехали.

Люди в особняке уже были в курсе аварии и провожали меня сочувственными взглядами. Однако никто не подумал остановить меня, чтобы выразить свою поддержку.

«Монстр» уже стоял перед крыльцом, водительская дверь была открыта. Пассажирскую мне распахнул Виталя.

— С Богом, князь, — произнес он едва слышно, отступая в сторону.

Я кивнул, садясь в машину. Марина Кирилловна уже закрывала свою дверь в этот момент.

Внедорожник сразу рванул с места, рыча мотором. Сопровождение не пыталось нас опередить, ехало сзади. И хотя это было нарушением правил безопасности, вперед они не лезли. Тем более что помощница вела куда агрессивнее, чем доступно человеку.

Марина Кирилловна вдавливала педаль газа, набирая скорость до предельно допустимой в городской черте. «Оракул» переключил светофоры на зеленый свет, давая нам дорогу и заставляя остальные машины на других улицах замереть.

— Время прибытия в госпиталь — три минуты, — сообщил мне искусственный интеллект.

С другой стороны к нему мчалась в сопровождении полиции и машин охраны Романовых карета скорой помощи. Я видел в небольшом окошке, как персонал госпиталя срочно готовит палату для княгини. Но при этом медики не допускали суеты, делали все быстро, но без спешки. Экстренная работа, но никакого повода для паники они в происходящем явно не видели.

Это успокаивало. Оказавшись внутри машины, я вновь ощутил накатывающие волны раздражения. Собственное бессилие выводило меня из себя, а тот факт, что я не стал настаивать на отмене встречи в особняке Островерховых — заставлял чувствовать именно себя виновным в сложившейся ситуации.

Эмоции, которые до этого в основном меня радовали, теперь превратили мою жизнь в настоящий ад. И хотя мне удавалось держать себя в руках, а чувства под контролем, однако давление обстоятельств становилось тем сильнее, чем чаще я слышал стоны Виктории, едущей в машине скорой помощи.

Ей было больно, она старалась дотерпеть до больницы. А я ехал в машине с комфортом, ничем не в силах ей помочь.

— Дыхание, Дмитрий Алексеевич, — не отвлекаясь от экстремального вождения, произнесла Марина Кирилловна. — Следите за дыханием. На счет четыре — вдох, на счет восемь — выдох.

Ее ледяное спокойствие меня совсем не успокаивало. Машина не может сочувствовать. Однако это не отменяло правоты моей помощницы. Так что я сосредоточился на собственном дыхании. Это в любом случае было лучше, чем купаться в ненависти к себе за то, что не настоял на своем этим утром.

Что мешало устроить эти женские посиделки в нашей резиденции? Боярыня Островерхова бы обиделась, что княгиня ее подружек уводит? Потерпела бы разок, не переломилась в гости к Виктории один разочек съездить.

«Монстр» влетел в ворота госпиталя через указанные «Оракулом» три минуты. Карета скорой помощи уже отъезжала в сторону — медики передали Викторию на руки врачам и теперь готовились заполнять отчеты. Их роль была исполнена, и бригада еще не знает, но, как бы все ни закончилось, они уже обеспечили свои семьи до третьего колена.

Меня не так любят, как Викторию, на нашей земле. Однако я умею быть благодарным.

Стоило открыть дверь «Монстра», как ко мне вышел Кирилл Тимурович Ростов, заведующий красноярским клиническим госпиталем. Все в тех же очках и с дешевыми часами на руке, но уже в новом халате и с куда более приятным выражением лица.

После нашего с Викторией вмешательства, дела госпиталя пошли на лад.

— Дмитрий Алексеевич, прошу за мной, — с уважительным поклоном произнес заведующий, указывая рукой на центральные двери.

Я кивнул, и он тут же пристроился рядом со мной. На ходу Кирилл Тимурович повел рассказ:

— Княгиня поступила две минуты назад, — сообщил он. — Состояние удовлетворительное, роды уже идут. Сейчас и Виктория Львовна, и ваш сын находятся в палате, где им обеспечена вся необходимая помощь.

Я вновь кивнул, не перебивая заведующего госпиталем.

— Вмешательство Василисы Святославовны случилось удачно, — продолжил Кирилл Тимурович. — И вашей супруге, и вашему сыну не требуется никакого вмешательства. Все происходит естественным путем. Ребенок полностью соответствует сроку вынашивания.

— Он родится раньше, — выдохнул я.

— Поверьте, Дмитрий Алексеевич, в нашем госпитале и не таких выхаживали, — с улыбкой заверил Кирилл Тимурович. — К тому же все показатели в норме, малышу не потребуется дополнительный уход. Проведет положенный срок у нас в гостях, и мы выпишем и его, и его маму.

Я снова вздохнул, а заведующий указал мне на стул, стоящий рядом с родовой палатой. Сквозь закрытые двери не доносилось ни звука, а у меня отсутствовал дар, чтобы усилить слух. Однако имелся «Оракул», и я мог видеть показатели Виктории в режиме реального времени.

— Посидите здесь, Дмитрий Алексеевич, я сейчас вернусь, — по-отечески похлопав меня по плечу, произнес Кирилл Тимурович.

Заведующий зашел в соседнюю дверь — там стояли мониторы, с помощью которых можно было следить за операцией. И в тот самый момент, когда дверь за Ростовым еще не закрылась, я услышал крик.

Тонкий, высокий и крайне недовольный.

На лице сама собой появилась улыбка, а когти тревоги разжали стиснутое в них сердце.

Это кричал мой сын.

Мадрид, королевский дворец.

— Господа, я очень надеюсь, что к случившемуся в Красноярском княжестве никто из вас не прикладывал руку, — произнес Лоренцо, оглядывая кабинет. — Понимаю, что князь Романов многим здесь поперек горла. Его успехи не только возвысили Русское царство, но и привели к смерти нашего короля. Ни для кого не секрет, что этот офицер, который убил его величество, воспользовался уже испытанным оборудованием князя Романова для своей преступной и наглой, непростительной акции.

Присутствующие высшие сановники государства кивали в ответ на его слова. Ничего нового для них будущий монарх Испании не сказал. Но то, какими словами он это сказал, находило отклик в их душах и разумах.

— Убрать князя Романова сложно, навредить через беременную жену — гораздо легче, — продолжил Лоренцо, сцепляя пальцы в замок и опуская их на столешницу. — Однако сейчас, когда лягушатники атакуют нас с востока, а в Америке давит Португалия, у нас нет ни возможности, ни сил, чтобы мстить русским варварам.

Собравшиеся в кабинете высшие лица Испанского королевства слушали своего будущего монарха молча. Однако Хранитель по лицам видел — несмотря на то, что им и хотелось бы обезоружить Русское царство, заставившее бояться великую Испанию, к ситуации с княгиней Красноярской они были не причастны.

— Князь Романов может казаться мальчишкой, — продолжил речь Лоренцо, обводя своих гостей внимательным взглядом. — Но в его руках фактически сосредоточена вся мощь огромного государства. Именно он ответственен за все победы своей страны за последний год. Он разрабатывает оружие, он изобретает лекарство от всех болезней, чего даже прославленная корпорация «Армтек», несмотря на громкие заявления, достичь так и не смогла. Если убрать Дмитрия Романова, Русское царство начнет сдавать позиции — не сразу, но лет за пять мы их обгоним и сможем диктовать свою волю. Их новый царь пока что слишком слаб, к тому же сам представил всему миру потенциальных претендентов на престол. Расшатать обстановку в Москве таким образом не составит труда, если избавиться от князя Романова. Однако я повторю еще раз: пока мы не вернем себе то, что принадлежит Испании по праву, я запрещаю трогать русских. А тот, кто ослушается моего приказа, познает на себе весь мой гнев.