Майкл Траян впервые оказался в президентском кабинете. Оглядывая высокие узорчатые своды, алые знамена Союза и величественные гербы, он испытывал известную робость. Но вспомнив о своем новом статусе, в котором он оказался здесь, статусе главнокомандующего Вооруженными силами Союза, Траян попытался преодолеть слабость духа.

В Александрийском космопорту, куда доставили спасательную капсулу, его встретила президентская охрана. Осведомившись, как он себя чувствует, и предложив кофе, кто-то из охранников мимоходом поведал, что, согласно последнему приказу, теперь Траян командует войсками Союза… Не придя в себя после назначения, Траян в середине ночи прилетел в Министерство обороны, где его потряс новый удар. Началось то, чего не было тысячу лет. Чего все так боялись, и каждый желал, чтобы это ужасное событие случилось после его смерти. Орки перешли границу. В Бутылочном Горлышке началось яростное сражение. Только что назначенному Майклу Траяну выпало счастье докладывать об этой трагедии лично президенту.

— … таким образом, Первый Пограничный флот заперт в Бутылочном Горлышке и ведет тяжелые бои. Последнее сообщение адмирала Стилихона было о том… — Он сделал вынужденную паузу, потому как было трудно произнести следующие слова. — … о том, что враг высадил десант на стены «Южного Хозяина». Также у нас нет данных, где сейчас находится Ковчег Алых Зорь.

Калигула ссутулился в кресле за рабочим столом. Балконные двери были плотно закрыты, ветер больше не врывался в кабинет, и багровые стяги за его спиной висели безвольно.

— Вы не знаете, где Игнавус? — спросил он. — Куда подевался мой советник?

— Я не знаю. Простите, сэр… мне нужно получить ваше согласие. Я полагаю неразумным последнее распоряжение советника, в котором он приказал направить в Бутылочное Горлышко остатки Крестоносного и Резервных флотов. Теперь, когда Пограничный флот находится в плотном кольце…

— Мне нужен мой советник. Где он?

— Его не могут найти. Простите, сэр, мне требуется ваше согласие. Вы приняли на себя командование Вооруженными силами, и теперь, согласно конституции, я не имею права решать вопросы стратегического характера без вашего ведома. Только вы можете указывать…

— Почему не несут завтрак?

— Остатки флота необходимо направить не в Бутылочное Горлышко, а в приграничные районы, чтобы попытаться разорвать кольцо окружения…

— Уже десять часов. Где мой завтрак?

Траян замер на полуслове, только сейчас обратив внимание на глаза президента. Расширенные, какие-то впечатанные в глазницы, пораженные безумием.

— Господин президент, сэр. Уничтожена трансляционная антенна на Вохе и связи с флотом больше нет. Мы пытаемся организовать связь через приграничные системы. Видите ли…

— Принесите мой завтрак, как вас там… Траян?

— Майкл попятился. Ему вдруг сделалось невыносимо находиться в этом кабинете с высокими потолками и флагами Союза, потому что человек за столом президента был болен.

— Простите, сэр. Я… мне…

Калигула поднялся из кресла и оперся на столешницу. Левая часть его лица и левое плечо задергались от нервной судороги, в уголках губ появилась пена.

— Я не позволю торговой конфедерации диктовать нам условия! Мы задушим их налогами! И скажите, чтобы принесли завтрак! Я не могу решать важные вопросы на голодный желудок!

Траян уже не пятился, он бежал без оглядки. А в спину ему неслось:

— Мы им льготы обрежем! Они узнают, как бодаться с Тысячелетним Союзом! Они почувствуют нашу мощь! Где мой советник?!

Хлопнувшие створки дверей на мгновение привели его в чувство. Калигула отер рукавом пену с нижней губы и на шатающихся ногах двинулся к балкону, продолжая бормотать что-то о мощи Союза и его торговом сальдо. Возле камина он поскользнулся. Удерживая равновесие, схватился за висящую на крючке кочергу и перемазал сажей ладонь.

Ладонь он вытер о занавески. Ими же смахнул пот со лба и вышел на балкон.

Башни правительственных зданий, отделанные сусальным золотом, загораживали половину неба и пылали огнем в лучах красного гиганта Проциона. Не обращая на них внимания, Калигула, прихрамывая на внезапно одеревеневшую левую ногу, пересек плиту балкона и оказался возле перил.

— Они будут знать, как бодаться с Союзом, — заглядывая вниз, произнес Калигула, словно его противники прятались там. — Мы им еще покажем! Да, покажем!

Тщательно протерев рукавом перила, он перелез через них на. карниз.

— Они будут знать… В конце концов, я президент Союза. Я!! Будут знать, как иметь со мной дело…

Сердце отказало в первые мгновения падения. В дивные кущи президентского сада, в которых утопало подножие дворца, Калигула рухнул уже мертвым.

— Думаешь, они заметили? — осторожно спросил Антонио, когда бот оторвался от земли и стал набирать высоту.

— Думать уже нет времени! — ответил Шахревар.

В кресле пилота устроился их старый знакомый по куриным перевозкам. На удивление, за штурвалом вражеского судна Олос был серьезен. Теперь он выглядел как настоящий капитан. Антонио не переставал восхищаться паладином, который забрал с Ковчега всех, кого только можно забрать.

Шахревар сидел рядом с капитаном. Подавшись вперед и почти касаясь лбом стекла, он рассматривал, как уменьшаются багровые скалы, живописные лужайки, тополиные и сосновые рощи. Справа, загораживая обзор, вниз уплывала могучая грань пирамиды.

— Мы еще вернемся, — тихо промолвил он. — Ковчег не должен достаться Зверю.

Воздух в отсеке был горьким. Привыкая к орочьему запаху, Серафима мельком оглядела внутреннее пространство бота. Места здесь было больше, чем казалось снаружи. За пилотской кабиной, которая располагалась в головной части, лежал отсек для пассажиров длиной в девять ярдов. В хвосте находился грузовой отсек, в который Шахревар запретил ходить — там он запер пленника. На правом и левом бортах наружу выдавались две кабины, оснащенные спаренными пулеметами. Одну занял Думан, готовый в случае необходимости открыть огонь.

Нина Гата смирно сидела в кресле для штурмовиков, придавленная к спинке толстой штангой безопасности. А Серафима вместе с остальными девушками склонилась над Ганнибалом, который лежал на полу без сознания. Шахревар не рискнул положить его на кресла, с которых адмирал мог скатиться при выполнении ботом некоторых виражей.

— Он очень плох, — сообщила одна из служанок Серафиме. Девушки сменили грязные тряпки, которыми была обмотана покалеченная рука, на импровизированные бинты — длинные лоскуты, оторванные от подолов. — Он изможден, рана воспалилась. Мы не в силах помочь ему. Нужен врач.

Сиятельная дочь вздохнула, поднялась с коленей и прошла в пилотскую кабину к Шахревару и Антонио. В этот момент бот миновал границу силового поля, которое удерживало воздух над Ковчегом, и оказался в космосе. Армады вражеских судов, перегородивших выход из Бутылочного Горлышка, открылись перед ними со всем размахом.

В северной части прохода стояли стройные ряды ударных крейсеров орков. На юго-востоке раскинулось крыло двухтысячной эскадры звездолетов, поддерживаемых тяжелыми судами с дальнобойной артиллерией. На западе протянулся тучный рой смешанных кораблей. Они двигались на другой край Бутылочного Горлышка, туда, где кипела битва. Часть роя задевала Box — вторую планету Пограничной системы. Не считаясь с потерями, штурмовые корабли атаковали орудийный форт, а в это время один за другим на планету спускались полные десанта транспорты.

Ковчег располагался в середине армад.

— Адмиралу нужен врач, — сказала Серафима, не сводя глаз с бесчисленных кораблей.

— Думаю, вопрос стоит гораздо шире, — заметил Антонио. — Нам нужно попасть к своим.

— В Верхние миры нам не вернуться, — произнес Шахревар, оторвав взгляд от удаляющейся красной долины. — Навигационный компьютер бота, как и остальных орочьих судов, не имеет доступа к нашим реперным точкам, а потому подпространство для нас закрыто. Своим ходом до приграничных систем не дотянем, судно не того класса. Да и расстреляют по дороге. Что творится на Вохе, видите сами, туда тоже путь закрыт. Единственное место, куда мы можем пробраться, — это Пограничный флот.