— Я знаю, что у государя Русского царства много сыновей, но не знаю сколько, — наконец ответила настоятельница.

— Откуда тебе известно о детях царя? — уточнил я.

— Мне рассказала монахиня Аглая, — призналась та.

Я взглянул на Емельяна Сергеевича. Невский несколько секунд смотрел на женщину, чуть прищурив глаза. После чего кивнул мне.

— Пусть назовет имена.

Но задать новый вопрос я не успел. «Оракул» привлек мое внимание, и я тут же прервал технику допроса. Невский заметил это и смотрел на меня с вопросом в глазах. Однако было не до разговоров.

Резкий скачок давления в газопроводе повлек за собой мощный взрыв. И если ничего не сделать, через несколько секунд нас всех завалит обломками монастыря. Даже моего дара не хватит, чтобы удерживать тонны камня. А под нами — царь, который об этом ничего не знает.

— Тревога! — выкрикнул я, чтобы за дверью нас услышали бойцы ЦСБ.

Выпустив дар на максимум, я разом обволок внутреннее пространство монастыря, насколько смог дотянуться. Емельян Сергеевич тоже окутался своим покровом, и в этот момент здание затрясло.

— К царю! — схватив меня за плечо, приказал Невский. — Вытаскивай царя!

Он дернул рукой, в одно движение обезглавливая так и не пришедшую в себя игуменью, и толкнул меня к дверям из кабинета. Мне навстречу уже открывали — боец ЦСБ хотел заглянуть внутрь, но его просто снесло моим полем.

С потолка уже сыпалась крошкам, в стенах появились глубокие трещины — я успел со щитом в последние мгновения. Тряска все еще продолжалась — под монастырем бушевала стихия, здание раскачивалось. Но мой дар, заполнив меньшую часть помещений, все еще держал стены.

Перемахнув через перила, я рухнул на первый этаж. Гвардейцы едва не открыли по мне огонь, но «Оракул» заклинила их броню, не позволяя двигаться. И сквозь яростный мат и обещание скорой и мучительной смерти я растолкал застывших людей.

Удар конуса раскрыл передо мной проход в покои царицы. И я замер, не решаясь сразу же бросаться внутрь. Прямо за дверью бушевал огненный торнадо, пробраться сквозь который было практически нереально.

Где-то наверху кричал Невский, отдавая приказы, а я еще мгновение посмотрел на огонь впереди, ощущая, как чужая магия слизывает слой за слоем мой покров.

Обернувшись к все еще скованным гвардейцам, я приказал:

— Никого не впускать и не выпускать. Я иду туда.

И, набрав в грудь побольше воздуха, убрал защиту с монастыря, чтобы перебросить все силы на укрепление собственного тела, и прыгнул в пламя.

Чуть раньше .

— Останетесь здесь, — велел государь, подходя к дверям покоев своей бывшей супруги. — Никого не впускать без моего приказа.

Гвардейцы распределились по коридору, перекрывая доступ посторонним, но и не отходя слишком далеко, чтобы явиться по первому зову.

Михаил II, закрыв за собой дверь, тут же прошел по богато убранному помещению. Знакомые предметы, которые окружали его супругу в Кремле, казались здесь кощунственными, но царь понимал, что Юлия привыкла жить в роскоши с рождения. И представить жизни без нее просто не могла. Богатство никогда не было ее самоцелью. Когда ты практически с детства живешь с осознанием того, что все Русское царство принадлежит тебе, деньги не имеют значения. Но власть — совсем другое дело. И всем, кто был допущен в комнаты бывшей государыни, следовало помнить, к кому они явились.

Михаил II прошел через приемную, толкнул дверь в гостиную.

Юлия Александровна стояла посреди помещения, скрестив руки на груди. Глядя на своего бывшего супруга с плохо скрываемой издевкой, монахиня Аглая приподняла бровь.

Естественно, ни о каком монашеском одеянии на ней речи не шло. Дорогое платье в цветах Милославских, золотая диадема с бриллиантами на голове, уложенные в сложную косу волосы.

— Я считал, ты одумаешься, — вместо приветствия произнес государь, проходя в гостиную.

Юлия Александровна гордо вскинула подбородок.

— А я считала, что мы будем до самой смерти править вместе, — ответила она. — Но ты не оценил моей жертвы ради тебя, не нашел в себе силы править так, как и положено настоящему абсолютному монарху. Рюриковичи заставили тебя сдаться, и ты отдал меня им на растерзание!..

Михаил II покачал головой.

— Я сохранил тебе жизнь, — сказал он. — И, похоже, сделал это зря. Ты не оценила ничего из того, что я тебе позволил. Решила править вместо меня, завела себе фаворита, чтобы усадить его на трон и царствовать за его спиной.

Царица промолчала, но ее губы искривились в ухмылке.

— Ты обрекла наших детей на смерть, — продолжил государь, и голос его стал тверже. — Как у тебя рука поднялась?!

— Они не наши дети! Благодаря тебе у меня нет ни одного ребенка, — цедя слова сквозь зубы, ответила Юлия Александровна. — Это чужие нам люди, унаследовавшие только нашу кровь. Мы не растили их, не воспитывали. Твой план изначально был глупостью. Но я согласилась пойти на это, чтобы сохранить наше положение. И что в итоге? Чего ты добился этим своим хитрым ходом? Ни один из них недостоин стать новым государем Русского царства. Без надлежащего контроля и направляющей руки следующий же царь станет для нашей страны последним.

Михаил II долго смотрел в глаза своей бывшей супруги, а потом вытащил на свет небольшой флакон. Под взглядом Юлии Александровны он поставил его на стол.

— Я даю тебе выбор, — сказал он. — Ты называешь мне имя сына, которого хотела возвести на трон после моей скоропостижной смерти, и выпиваешь яд.

Государыня скривила губы, глядя на него с отвращением.

— Или я вырву имя из тебя своими руками, — проговорил он, отходя на шаг. — Я устал покрывать тебя. Ты перешла все границы, но я снова готов проявить милость. Скажи мне имя, Юлия, и уйди спокойно.

Но та лишь усмехнулась.

— Думаешь, загнал меня в угол? — спросила она. — Если я не выйду отсюда живой, то и ты здесь останешься. На том свете узнаем, кого твои любимые Рюриковичи посадили на трон Русского царства.

Государь застыл, почувствовав бушующую рядом стихию. А в следующее мгновение выпустил покров, выжигая пространство и бросая силу своего дара навстречу пламени, рвущемуся из-под монастыря.

Сквозь рев огня Михаил II услышал, как прогремел взрыв там, где только что стояла Юлия Александровна. Шрапнель обломков сгорела, не долетев до государя, но и он оказался заперт.

Своей супруги он больше не видел и в огненном поле ее не ощущал. Но отпустить пламя не мог — стоит лишь ослабить давление, и его сожжет в вырывающемся из-под пола непрерывном потоке. Оставалось держаться на собственной силе, чтобы не сгореть самому, и ждать, когда придет помощь.

Обгорелая пятерня явилась из пламени и, схватив царя за плечо, с неожиданной силой потянула за собой. Силовой барьер окутал Михаила II, и он мысленно усмехнулся.

Дмитрий Алексеевич Романов, обгорелый, сосредоточенный.

— Уходим, — велел княжич, запирая силой пробоину в полу. — Я долго не удержу.

— Спасибо, сын, — ответил тот. — Я этого не забуду.

Романов кивнул в сторону дверей, и государь поспешил на выход. Навстречу ему уже бежали гвардейцы, но царь отмахнулся от их помощи. Обернувшись, он увидел, что Романов идет следом, тяжело переставляя ноги.

— Что случилось? — спросил Михаил II.

— Я не вижу ее тела, — ответил княжич и тут же добавил громче: — Все на выход! Быстрее!

Уже стоя снаружи и глядя на пылающие останки монастыря, государь хмыкнул. Никто бы не пережил такой мощный удар. Так что историю Юлии Александровны Романовой можно было считать оконченной.

Сгорела в пожаре. Так и запишут историки.

«ВАЖНЫЕ НОВОСТИ!

В результате крупной аварии на газопроводе в районе Китай-города был частично разрушен Иоанно-Предтеченский монастырь.

В момент взрыва на территории монастыря происходила встреча государя Русского царства Михаила II с монахиней Аглаей, в миру Юлией Александровной Романовой, государыней Русского царства. Также на месте присутствовал Патриарх Московский и Всея Руси Мефодий.