Я выждал, когда он закончит, и задал вопрос, ради которого, как мне казалось, меня и приплели к этому делу.

— А что будет с монахиней Аглаей, государь? — спросил я, глядя на своего биологического отца. — Очевидно, что она не остановится и будет и дальше пытаться влиять на политику Русского царства. Сегодня она сливает врагам имена твоих детей, завтра что сделает?

Государь взглянул на меня из-под нахмуренных бровей, а Невский на едва уловимо дернул губами, сдерживаясь от довольной ухмылки.

— У тебя есть реальные доказательства, что это была она, Дмитрий? — спросил напрямую Михаил II. — Или только голые домыслы? Потому что наш «Оракул» не смог установить связь между бывшей царицей и списком царевичей. Может быть, ты чего-то важного не сказал мне?

Я пожал плечами.

— Кроме нее это больше никому не выгодно, государь, — заговорил я. — Все Рюриковичи по умолчанию исключены из игры. Ты сам прижал этим фактом Соколова, когда тот пытался возмутиться назначению Емельяна Сергеевича губернатором Москвы и куратором ЦСБ. Понимает это и царица — она с самого начала была одна в Кремле, вела свою тихую войну с твоим кланом родственников. И прошу заметить, она выжила.

Царь все еще смотрел на меня хмуро, но кивнул:

— Продолжай.

— Ничего удивительного нет в том, что она избрала себе фаворита, с помощью которого в любом случае правила бы нашей страной. Найти этого избранного ей сына можно. Против техники допроса он вряд ли сможет что-либо противопоставить. Однако все эти наши действия ведут к одному результату — мы раскроем недостающих в списке детей, и за ними придут.

Молчание установилось на несколько секунд, после чего я продолжил:

— Если тебе нужны доказательства, государь, и ты хочешь, чтобы все прошло действительно тайно, — произнес я, глядя на Михаила II, — тебе нужно сделать так, чтобы мы допрашивали не каких-то простолюдинов, искавших способ быстро и не совсем законно разбогатеть на непыльной работе. Я должен допросить царицу лично. Без записей и слежки. Один на один.

— А кто мне подтвердит, что ты все сделал правильно? — с сомнением в голосе спросил государь. — Как я смогу без весомых доказательств узнать, что ты не назвал фаворитом царицы другого человека? Или даже так — почему ты уверен, что допрашивать будешь ты, а не монахиня Аглая. Она была куратором, и техникой допроса владеет гораздо лучше тебя.

Я развел руками.

— В любом случае, мы оба с тобой знаем, что иного выхода нет. Можно развязать войну с Британской империей, можно даже победить в ней. Но пока ты, государь, будешь демонстрировать милосердие, твоя бывшая супруга не станет миндальничать. Она уже наносит удары по твоей стране, стараясь причинить как можно больше вреда. Ты читал эти записки, ты знаешь, что она планировала сделать. Она уже отдает распоряжения об убийстве лишних твоих сыновей. И ты готов спустить это на тормозах?

Невский все это время сидел молча, стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать внимание царя. А Михаил II, несмотря на строгий вид, всего лишь играл. На самом деле его не раздражали ни мой тон, ни мои слова.

— Ты опять выдаешь желаемое за действительное, — подвел итог государь. — Но я согласен с твоей идеей, Дмитрий. Ты поедешь в Иоанно-Предтеченский монастырь вместе с Емельяном Сергеевичем. Вместе встретитесь с игуменьей Авдотьей, и ты проведешь допрос. А куратор тебя подстрахует.

Я склонил голову.

— Как прикажешь, государь. Ты царь, тебе и править.

Он усмехнулся, глядя на мое смиренное лицо.

— А я в это время побеседую с монахиней Аглаей. А теперь покиньте мой кабинет, мне предстоит серьезный разговор с Патриархом Московским и Всея Руси.

Мы поклонились и оставили Михаила II в одиночестве. Но далеко уходить, разумеется, не стали. Емельян Сергеевич первым разместился на диване, а когда я сел рядом, куратор Царской Службы Безопасности попросил.

— Поставь свой купол, княжич.

Я повел рукой, создавая защиту от прослушивания. И великий князь Московский заговорил спокойным, равнодушным голосом.

— Ты опять горячишься, Дмитрий Алексеевич, — сказал он. — Чтобы так дерзить государю, нужно иметь в рукаве не один козырь. А ты играешь с огнем и делаешь вид, будто не понимаешь, где нужно остановиться и молчать, пока взрослые не разрешат говорить…

Я кивнул, демонстрируя, что услышал его слова.

— Взрослые не могли наладить систему безопасности в собственной стране, обладая безграничными ресурсами и временем. Взрослые допустили появление тысяч предателей в самых критически важных структурах страны и даже не подозревали об этом, — произнес я, не глядя на собеседника. — Взрослые плели интриги среди своего же клана, при первой же возможности вырезая друг друга целыми семьями. Давайте смотреть правде в глаза, Емельян Сергеевич, царская фракция Рюриковичей и жива-то только благодаря мне и моему «Оракулу». Это я остановил Измайлова с его газом, это я обеспечил победу законной власти на Дальнем Востоке. И вы хотите сказать, что у меня нет права голоса?

Он широко улыбнулся.

— Да, Дмитрий Алексеевич, далеко ты пойдешь с таким настроем, — проговорил Невский. — Если не убьют за дерзость по дороге.

Мне оставалось только пожать плечами.

— Пока что все желающие навредить моей семье скоропостижно и болезненно покидают этот мир, Емельян Сергеевич. И я буду прикладывать все свои усилия, чтобы так оставалось и впредь.

В этот момент дверь царского кабинета открылась, и Михаил II вышел в собственную приемную. Уже одетый для официального выхода за территорию Кремля. За его спиной стояла пара гвардейцев.

— Идемте, опричники, — усмехнулся, глядя на нас, государь и махнул рукой. — В монастырь!

Снаружи нас уже ждал десяток автомобилей, большую часть из которых составляли броневики ЦСБ. Государь сел в свой лимузин, а нам с Емельяном Сергеевичем следовало погрузиться на одну из машин службы. С собой на этот выезд Михаил II не взял никого из придворных, зато охраны набилось почти с сотню человек, включая гвардию Кремля. В двух других лимузинах ехали царские двойники — в пути машины будут меняться между собой.

— Привыкай, княжич, — с легкой усмешкой произнес Емельян Сергеевич, когда мы выехали за ворота Кремля. — Скоро ездить на других машинах совсем перестанешь.

То есть он уверен, что мне уготован путь в ЦСБ. Слишком резко меня втянули в дела этой службы, и слишком много работы у меня появляется бок о бок с опричниками. И, несмотря на мое несогласие с этим фактом, ком проблем, в который я оказался вовлечен, будет только нарастать.

Кортеж царя двигался по Москве совершенно свободно. Полицейские автомобили совместно со спецназом принудительно освобождали несколько полос для нашего движения. Такое, конечно, случается нечасто — государь очень редко покидает Кремль с такой поспешностью.

Было заметно, что, несмотря на необычность выезда, все четко знали, как и что им делать. Не возникало заминок при перестроении, быстро и отлажено менялись лимузины. А когда к нам присоединился автомобиль Патриарха Московского и Всея Руси, ему мгновенно нашлось место за царскими машинами.

— Сам решил посмотреть, значит, как мы будем работать, — объяснил мне Емельян Сергеевич. — Вот увидишь, княжич, как только приедем в монастырь, тут же потребует присутствовать на допросе игуменьи.

Ну, это разумно, ведь за монастырь отвечать будет его Святейшество Мефодий. Это в его вотчине непорядок, и именно с ним будет разбираться Михаил II. Конечно, когда мы предоставим результаты допроса настоятельницы.

Судя по тому, с каким пренебрежением говорил о главе Русской Православной Церкви великий князь Московский, Патриарха он не слишком уважал.

Наконец, впереди показался Иоанно-Предтеченский монастырь. Въезд на территорию уже был открыт сотрудниками ЦСБ. Только пока мы подъезжали, я заметил не меньше пятидесяти бойцов, еще порядка сотни не показывались на глаза. Само собой, «Оракул» следил за положением дел вокруг.