— Но я все еще его жена, — заметила она.

— Не переживай об этом, — повел рукой великий князь. — Как только Герберт фон Бисмарк явится к кайзеру, наши люди займутся им настолько плотно, насколько только возможно. И когда придет время, ни один суд не встанет на его сторону при вашем разводе.

Великая княжна вскинула бровь, а Михаил Викторович улыбнулся.

— Он не только против Романова решил сыграть, он фактически пытался сделать тебя своей соучастницей в деле против Русского царства, Анна, — проговорил Соколов. — У нас с Емельяном Сергеевичем есть свои нерешенные вопросы, но приложив совместные усилия, мы уничтожим репутацию Герберта фон Бисмарка. И ты разведешься с ним без всяких проблем, сохранив при себе все, что он подарил за время вашего брака.

— Как вы собираетесь уничтожать принца чужой страны? — уточнила она.

Великий князь пожал плечами.

— Извращенцев нигде не любят, дорогая моя.

Уральское княжество, особняк Морозовых. Княжич Романов Дмитрий Алексеевич .

Григорий открыл мне дверь, и я выбрался из машины. Буран постепенно стих, но черное небо намекало, что это лишь временное затишье.

— Дмитрий Алексеевич, прошу вас, — обратился ко мне слуга Морозовых, и я кивнул ему.

— Добрый вечер, — ответил я. — Идемте.

Особняк встретил меня теплом и веселыми голосами. Слуги возились с внутренним убранством, подготавливая дом к завтрашнему мероприятию.

При моем появлении люди замолкали, кланялись и тут же возвращались к своим делам. Один из них принял у меня плащ.

— Виктория Львовна скоро придет, Дмитрий Алексеевич, — сообщил мне Григорий. — Прошу вас следовать за мной. Желаете кофе?

— Да, спасибо, — кивнул я, шагая за слугой.

Сам Григорий после восстановления рода Морозовых приобрел статус управляющего. И, как я знал, других гостей, за исключением членов княжеской семьи, разумеется, встречали его подчиненные.

Толкнув двойные двери в кабинет, он поклонился мне.

— Кофе сейчас подадут, прошу, располагайтесь, Дмитрий Алексеевич.

Я остался в одиночестве и прошелся вдоль шкафов с книгами. Прикладная литература по химии на разных языках. Отдельной стопкой — журналы прошлого века, с запаянными в пластик страницами.

Двери открылись, и в кабинет вкатился, опережая слугу с посудой, запах крепкого кофе. Аромат потек по помещению, почти что зримо обволакивая пространство. Я вдохнул глубже, чувствуя, как сами собой расправляются плечи, а на лице появляется улыбка.

— Княжич, прошу, — произнес слуга, закончив сервировку, и тут же скрылся за дверью.

Плеснув себе кофе, я с чашкой в руках продолжил рассматривать старые издания. Коллекция на самом деле любопытная, собрать такую наверняка непросто — часть публикаций вообще являются страшным раритетом, а здесь — авторские экземпляры.

Второй стеллаж занимали медицинские учебники, тоже частично пришедшие из седых времен. Но здесь большую часть составляли журналы с открытиями, чем музейные экспонаты. Китайская медицина соседствовала с немецкими передовыми исследованиями.

Язык в дверном замке щелкнул, открываясь, но еще раньше я услышал знакомую поступь. Так что, когда створки распахнулись, я уже повернулся в сторону входящей боярышни, повесив чашку на силовое поле, чтобы не расплескать.

Виктория Львовна Морозова замерла у входа, держась за ручки дверей, и внимательно смотрела на меня с улыбкой. Темные волосы свободно спадали на плечи густым потоком, практически целиком скрывая белую блузку. Широкий кожаный ремень с простой пряжкой с начищенным до блеска гербом Морозовых, узкие черные брюки и туфли на невысоком каблуке.

Несколько долгих мгновений мы просто молча смотрели друг на друга, после чего боярышня выдохнула с явным облегчением:

— Дмитрий!

За ней, окутываясь инеем, закрылись двери, оставляя нас наедине. А сама Виктория крепко обняла меня, прижавшись щекой к моей груди. Я ощутил жар, поднимающийся по телу, и успел подумать, что не зря решил подвесить чашку с кофе в воздухе, иначе сейчас бы не смог обнять ее в ответ.

Слыша, как бьется ее сердце, я вздохнул, улавливая тот самый успокаивающий аромат, который мне так понравился при первой нашей встрече. Напряжение, которое Виктория и не думала скрывать, медленно ее отпускало, но я не спешил разрывать объятия. Все-таки я не железный, и мне приятно было стоять вот так.

— Я тоже рад вернуться, — произнес я негромко, и она медленно подняла лицо ко мне.

— Простите, Дмитрий, — все еще не разжимая рук, со смущенной улыбкой произнесла Морозова. — Я не смогла сдержаться.

Вместо ответа я взял ее за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Виктория задержала дыхание, ее зрачки расширились, а губы приоткрылись.

В двери деликатно постучались, и я выпустил девушку. Виктория отступила на шаг и отвела взгляд в сторону. По ее щекам и шее растекся румянец, грудь часто вздымалась.

— Войдите! — вновь глядя на меня, приказала боярышня.

К нам вошел Григорий в сопровождении двух помощников, загруженных документами.

— Виктория Львовна, вы велели принести ваши бумаги, — сообщил Григорий, делая вид, будто не заметил, в каком состоянии находится его младшая госпожа. — Я распорядился принести все из вашей лаборатории.

— Хорошо, — кивнула Морозова. — Сложите на стол.

Слуги с удивлением поглядывали на парящую в воздухе чашку. Такого они наверняка еще не видели. Притянув ее к себе, я взял чашку и сделал маленький глоток.

— Виктория Львовна, я буду за дверью, — предупредил Григорий, когда его подчиненные выполнили приказ. — Если потребуется что-то еще, сразу зовите.

Я сдержал улыбку. Понятно, что он будет сторожить не для исполнения внезапных приказов, а чтобы я себя в руках держал. О том, что я могу в случае необходимости поставить силовое поле, звукоизолирующее весь кабинет, упоминать не приходилось. Стоит нам надолго замолчать, и верный слуга сам заглянет внутрь.

Нас снова оставили наедине, и Виктория вздохнула.

— Простите, Дмитрий, — прошептала она.

Я улыбнулся в ответ.

— Вам не за что извиняться, — сказал я, отступая на шаг. — Расскажете, как продвигается ваша работа?

Морозова кивнула, и, обойдя меня, заняла место за столом.

— Я проверила ваши пометки, — сообщила она, не спеша садиться в кресло. — Но это не решает проблемы сохранения дара. Наши машины способны будут вмешаться в организм человека, но магия у него наверняка пропадет, и я не вижу, как обойти этот момент.

Я кивнул.

— Я знаю, но, к счастью, мне встретился специалист, который может помочь нам с этой проблемой, — сообщил я. — Но давайте вернемся к этому вопросу, когда вы покажете, к чему в итоге пришли.

На целый час мы погрузились в работу с бумагами боярышни. Виктория подробно рассказывала о каждом своем шаге, я комментировал ее работу, поправляя в нужных местах, заодно мы выбирали наиболее удобное решение.

Конечно, это были только теоретические выкладки — предстояла еще консультация с Волковым. Святослав Святославович мог вносить свои правки со стороны технической, однако теория, в целом, была готова для того, чтобы приступить к разработке прототипа наномашин. Пока что — только анализирующей части проекта, об исправлении повреждений организма сейчас речь не шла.

По итогу часа на столе лежала новая, куда более тонкая стопка бумаг, исчерканных нашими руками. Но ее содержание было еще одним прорывом для этого мира. И я приложил все силы для того, чтобы Виктория пришла к этим выводам сама.

— С вами, Дмитрий, кажется, что то, что мы делаем — очень просто, — заметила Морозова.

— В последнее время мне часто об этом говорят, — хмыкнул я.

— А ведь это невероятно! — продолжила боярышня, не обратив внимания на мою реплику. — Вы же понимаете, Дмитрий, что вот эта стопка бумаг перевернет все понимание современной медицины! Если у нас получится, проблема диагностики заболеваний просто перестанет существовать!..