Алексей огляделся и увидел вокруг напуганные, растерянные лица. Он подумал, что серьезный бой с немцами не мог так потрепать и напугать их, как это внезапное нападение.

Колонна красноармейцев изрядно поредела. Из сорока четырех человек в живых осталось не больше половины. Пропал и командир второго взвода Калугин. Приходько выжил, слава богу! Сейчас ему было не до шуток. Взгляд украинца был тревожным и блуждающим. Выжил и пленный Штолль, но оба его конвоира сгинули в сугробах. Алексей заметил, что немец крепко сжимал обледеневшую маковую булочку… Он не сбежал. Да и куда было бежать в этом коварном лесу! Алексей подумал, что охранять Штолля больше не нужно.

Лошадь Дуня уцелела, остался нетронутым и обоз с пулеметами и припасами. А вот ухаживающий за нею боец бесследно исчез.

— Твари ушли, — повторил Ермолаев. — Как вы это сделали?

— Кажется, я застрелил одну, — промолвил Алексей. — Она должна быть здесь, в сугробе.

Ермолаев свистнул. Подбежали два солдата и принялись разгребать снежную воронку, из которой вынесло Калинина. Боль в груди поутихла. Алексей подошел к солдатам и стал им помогать. Когда воронку достаточно раскопали, Ермолаев принес керосиновую лампу. С замирающим сердцем Калинин вновь спустился в нору.

Она оказалась пуста.

Никаких следов твари, ничего, кроме утоптанного снега.

— Мне показалось, что я застрелил одну, — сказал Алексей, выбравшись из сугроба. Ермолаев с осторожным любопытством заглянул в нору.

— Как она выглядела? — хрипло спросил старшина.

— Огромная, — ответил Алексей. — И хищная.

— И тебе удалось прогнать ее?

— Оружейник Рогачев изготовил для меня пулю, начиненную маком.

— Маком? — переспросил старшина, удивленно подняв прямую бровь.

Солдаты вокруг зашумели. Шок от внезапного нападения прошел, и до бойцов стало доходить, в каком страшном положении они очутились.

— Что же это творится! Где мы?!

— На нас в любой момент могут напасть эти твари!

— Нас осталось слишком мало, чтобы захватить высоту!

— Нет здесь никакой высоты Черноскальная и быть не может! Мы потерялись! Нечистая сила да погибель тут для нас!

К Калинину пробрался Приходько. Лицо его было серьезным.

— Товарищ лейтенант, погибнем мы тут, — сказал он. — Стоит умирать, защищая город какой хороший. А что мы защищаем здесь?

Алексей молчал. Роте было приказано — захватить высоту Черноскальная. Но здравый смысл велел молодому лейтенанту отступить от своих принципов. Калинин прекрасно понимал, что они заблудились. Карта обманывала. По ней рота должна находиться на лугах, а они оказались в лесу, который вряд ли пропустили бы картографы. Сугробы доходили до пояса, а у солдат даже не было лыж. Половина роты сгинула после нападения неведомых тварей. Калинин не знал, сколько человек нужно для захвата высоты, но думал, что одного взвода, который остался, для этой цели явно мало.

Гомон поднялся нешуточный.

— Что нам делать дальше? — спрашивали солдаты, обращаясь к старшине.

— А ну-ка тихо! — рявкнул Семен Владимирович, заставив бойцов замолкнуть.

Он погладил заросший подбородок, будто прямо здесь собирался бриться.

— Будете делать то, что ротный прикажет, — произнес он. Алексей удивленно посмотрел на старшину. — Но лично я убирался бы к черту из этого леса!

У Калинина дрожали руки. Но, несмотря на дрожь, чувствовал он себя уверенно.

…(не достать вам морячка черноморского)…

Алексей повернулся к солдатам.

…(не достать вам зубра соленого)…

Повисла тишина. Все взгляды устремились на Калинина. Теперь Алексею казались несерьезными сомнения вчерашнего дня. Ротой командовал не кто-то другой, а он! Именно сейчас он почувствовал себя командиром, от которого солдаты ждут жизненно важного решения. Приказы нужно выполнять. Алексея с детства приучали быть ответственным. Именно это качество он считал самым главным.

Выполнять…

Но не в таких обстоятельствах!

— Уходим к черту из этого леса! — громко произнес Калинин.

— Да! — закричали солдаты. — Правильно! — Старшина одобрительно кивнул.

— Нужно поторапливаться, — сказал Семен Владимирович. — Пока эти твари снова не напали на нас.

— Надеюсь, мы успеем выбраться из леса до темноты, — сказал Ермолаев.

— Было бы неплохо, — ответил Калинин, чувствуя несказанное облегчение.

Ермолаев поглядел на небо и внезапно помрачнел.

— Проклятие! — произнес он. — Кажется, сейчас такой буран начнется!

Солдаты вскинули головы, глядя в хмурое небо.

Налетевший буран неистовствовал более двух часов. Накатывающийся на просеку сильный ветер крепко терзал солдат, укутавшихся в шинели. Крупные хлопья снега валили с неба; они кружили, набивались в рот, залепляли глаза.

Порядком измотав красноармейцев, буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Больше не слыша завываний ветра, Калинин поднял голову и разбросал снег, которым его засыпало. Он посмотрел на дорогу и увидел вокруг только белое поле. Ни одной солдатской шинели!

Он едва не запаниковал, но неподалеку из-под снега, разворотив сугроб, выбрался солдат. Тут же в других местах ровная белая поверхность начала осыпаться и обваливаться — на свет появлялись серые солдатские шинели. Красноармейцы выбирались из холодного плена, стряхивали с себя снег. Выжившая после нападения неведомых существ рота оказалась засыпана по пояс.

Рядом поднялись Ермолаев и старшина.

— Никогда еще не видел такой бури в лесу, — промолвил сибиряк. — Обычно деревья сдерживают ветер, но тут…

Калинин отряхивал снег с дубленки.

— Я вообще таких бурь не видел, — признался он.

— Снегу по самое брюхо! — с паникой в голосе произнес кто-то из красноармейцев. — Я каждую секунду представляю, как та тварь хватает меня за ноги и тащит под сугроб!

— Да, нужно выбираться из леса, — сказал старшина. — Хоть мы потеряли два часа и снегу намело до пояса — обратная дорога нам знакома.

— Да-да, — кивнул Калинин. — Пойдемте быстрее.

— Рота, стройся! — скомандовал старшина.

Он вытащил из сугроба автомат, затем настороженно поднял голову и стал оглядываться. Странно вел себя и Ермолаев, который непонимающе вертел головой.

— Откуда мы пришли? — вдруг произнес Семен Владимирович.

Некоторые красноармейцы тоже завертели головами, пытаясь определить направление, откуда двигалась рота. С трех сторон горстку солдат обступал лес, и только с четвертой виднелась уходящая вдаль просека.

Ермолаев негромко выругался.

— Это невозможно! — недоуменно произнес Калинин, еще и еще раз оглядывая окрестности. — Мы шли по просеке! Не могла же она во время снежной бури зарасти лесом с одной стороны!

— Может, мы двигались оттуда? — спросил Приходько, указывая на просеку.

— Мы потерялись, — вдруг произнес старшина. Все посмотрели на него. — Так и есть! Это всё чертов лес. Я чувствовал недоброе, когда в первый раз увидел его.

Пока Семен Владимирович говорил это, он расстегнул ватник и стал расправлять гимнастерку с портупеей. К удивлению, на его груди Алексей увидел медали. Много медалей: «За отвагу», «За боевые заслуги»… Только теперь до Калинина дошел смысл фразы, сказанной в землянке комбатом. Он тогда произнес, что у Калинина хорошие солдаты, но старшина лучший… Тогда Алексей даже представить не мог — насколько лучший!

— Не могли бы вы, Алексей Витальевич, достать компас? — спросил Ермолаев.

— Да, — ответил Калинин. — Сейчас.

Алексей вытащил из планшета командирский компас и снял фиксатор. Стрелка повернулась и указала север в направлении просеки.

— Но было не так! — сказал Ермолаев. — Мы двигались на северо-запад, а стрелка указывает на север!

Попросив разрешения, он взял компас из рук Калинина. Теперь просека оказалась на юго-востоке. Ермолаев легко потряс компас и получил новое направление.