Ночной отдых был слишком коротким, и многие десантники, кое-как примостившись на юте, на палубе или в матросском кубрике, досыпают: надо набраться сил, ведь никто не знает, что их ждет сегодня.

Полковник Денисин, начальник разведотдела штаба флота, которому поручено командовать сводным отрядом — разведчиками Леонтьева и автоматчиками Навроцкого, собрал командиров на совещание. Раскрыв планшет с картой, он пояснил детали поставленного перед ними задания. Катера находятся в пути свыше двух часов. Через три — они войдут в порт Сейсин — крупную японскую военную базу. Там приказано десантироваться и провести разведку боем, выяснить намерение противника, захватить плацдарм и удерживать его до прибытия первого эшелона.

Сейсин имеет значительное артиллерийское прикрытие, гарнизон насчитывает до пяти тысяч человек. Через город проходит на юг единственная на восточном побережье железная дорога, есть бетонированные автострады, ведущие и на юг, и на север. На этот раз, видимо, бой с врагом неминуем.

…Время летит быстро, солнце достигло зенита и жжет немилосердно. Впереди на морской поверхности возникают четыре белых буруна. Полковник Денисин поясняет, что это, должно быть, возвращаются два наших торпедных катера и два морских охотника, которые заранее были посланы, чтобы выявить проходы в бухте Сейсина.

Действительно, это были они. Передний катер-охотник подошел к борту торпедного катера.

Высокий стройный капитан-лейтенант обратился к Денисину:

— Разрешите доложить, товарищ полковник! Разведка проведена. Прошу следовать по моему курсу. На подходе к Сейсину надо развернуться «всем сразу» и веером на полной скорости ворваться в бухту. Капитан-лейтенант Корнюшенко.

«Что? Корнюшенко?» — промелькнуло в сознании Лесняка, стоявшего на юте, в стороне от ходового мостика. К тому же капитан-лейтенант, подняв для рапорта руку, заслонил ладонью свое лицо. Сейчас, когда рука была опущена, Михайло узнал его и неистово крикнул:

— Женя!

Корнюшенко повернулся на голос:

— Кто меня звал?

Лесняк, пробираясь по борту поближе к нему, помахал высоко поднятой рукой:

— Женя, это я, Лесняк!

— Мишко?! Так вот где ты?! — радостно воскликнул Корнюшенко, сверкнув белизною зубов. — Где тебя искать после этой кутерьмы?

— Через «Боевую вахту», — крикнул Михайло.

— Счастливой высадки и возвращения, друг мой дорогой! — прокричал Корнюшенко, и его катер, отойдя от борта, развернулся и быстро пошел вперед.

Сагайдак, слышавший разговор, сказал Лесняку:

— Я Женю сразу узнал, хотя и не часто встречался с ним в общежитии.

— Да кто же мог подумать? — не переставал удивляться Лесняк, сдерживая волнение. — Четыре года ничего не знали друг о друге — и вот, пожалуйста, встретились. И где? В Японском море! И когда? Перед высадкой на вражеский берег.

— В такой огненной свистопляске все может быть. Могли и не встретиться, — рассудительно сказал Сагайдак. — Вот мы с тобой уже в третий раз будем высаживаться вместе в чужой порт. Только бы живыми остаться…

— Пусть, Гордей, нам и на этот раз повезет, — ответил Лесняк.

— Тогда — порядок, — поддержал его Сагайдак. — Только ты в самое пекло не лезь. Твое дело — написать обо всем этом.

— Как же я напишу, если не буду с вами? С чужих слов?

— Оно-то так, но все же будь поосмотрительней…

Катера, которые вели разведку входа в бухту, идут впереди по обеим сторонам кораблей с десантниками, набирая все большую и большую скорость. Десантники пристегнули и закрепили рюкзаки, подтянули сумки с боеприпасами и гранатами, взяли на изготовку автоматы и ручные пулеметы. Одни сели на корточки по бортам, у лееров, другие стоят возле рубки, у торпедных аппаратов. Каждый пристально вглядывается в приближающийся берег.

И вот катера, развернувшись, стремительно ворвались в бухту. Перед ними и за ними в нескольких местах поднялись водяные столбы, с высвистом прожужжали осколки шрапнельных снарядов, разорвавшихся в воздухе. Впечатление такое, будто вражеские батареи стреляют из глубины суши, что полукольцом огибает бухту. Японцы ведут кинжальный огонь с запада и востока. Теперь ясно, что бой будет тяжелым. Стреляя из всех пулеметов, маневрируя по бухте, выделывая крутые виражи, десантные корабли медленно приближались к причалам.

От катерных винтов и снарядов поверхность бухты кипит, пенится. Чувствуя себя на катере открытой мишенью, каждый десантник хочет быстрее соскочить на землю, найти хоть малейшее укрытие. Автоматчики Навроцкого готовятся к высадке на причалы рыбного порта, а катера Леонтьева берут правее, на участок между рыбным и военным портом.

Катера с десантниками, приблизившись к пирсам, сбавили скорость, и разведчики, спрыгивая с кораблей, во весь дух бегут к складам и портовым сооружениям. Лесняк бежит со всеми вместе и замечает, как справа и слева падают матросы.

Влево от Лесняка, слегка пригнувшись, выставив вперед автоматы, пробежали полковник Денисин и старший лейтенант Леонтьев, а прямо перед Лесняком, стреляя на ходу, бежит Бабичев. Каждый десантник бьет по врагу пулеметной или автоматной очередью. В окно дома, откуда строчил вражеский пулемет, Егор Климов метнул гранату. Прогремел взрыв, и пулемет умолк. Другой пулемет стрелял из дверей складского сооружения — длинного и приземистого. Сагайдак из-за угла бросил туда противотанковую. На земле довольно много убитых и раненых японских солдат, группы самураев, отстреливаясь, бегут из порта. Причалы и складские помещения уже находятся в руках десантников. Наши матросы появились и на припортовой улице, вдоль которой Клим Савченко ведет огонь из ручного пулемета. Бойцы отряда обеспечения быстро прошли по направлению к городу. С ними — Денисин и Леонтьев. Скрылся за домами и взвод Никанорова. Отовсюду доносится трескотня автоматов и винтовок. Частая стрельба слышна и в районе рыбного порта, где высадились бойцы роты Навроцкого. Там где-то Голубенко и Карпов.

Взвод Бабичева, развернувшись длинной цепью, прочесывает улицы, застроенные ветхими халупами, которые здесь называют «чиби». На пути взвода длинной голубой полосой заблестел канал, тянувшийся параллельно реке от залива в глубь города к сопкам. Матросы перебегают через канал по шатким мостикам. За каналом — высокая дамба, Бабичев и Сагайдак взбираются на нее. Михайло подбегает к ним. За дамбой — широкая низменность, прочерченная дорогами и тропинками, виднеется берег реки Сусончхон. Японцы — их больше сотни — оторвались от десантников метров на двести и бегут, стремясь увеличить разрыв. Широкое поле перегораживает высокая насыпь, по которой пролегла стальная колея, а дальше маячат фермы железнодорожного моста. За насыпью снова поле, пересеченное серой лентой асфальтированной дороги, идущей из города к реке. Через реку переброшен бетонный шоссейный мост…

Бабичев приказывает отделениям Сагайдака и Савченко выйти на шоссе и оседлать его. Это расстояние матросам приходится преодолевать под огнем японских автоматов и пулеметов. Особенно плотный огонь со стороны моста: видимо, японцы во что бы то ни стало решили удержать его. Матросы короткими перебежками приближаются к шоссе; с другой его стороны, по низине, продвигаются к мосту два отделения опытных североморцев — Твердякова и Краснухина. Они, используя рельеф местности, подходят на близкое расстояние к японцам и забрасывают их гранатами.

Из крайних городских улиц выехали десять — двенадцать грузовых автомашин и направились к мосту — бегут из города.

Четверо матросов выскакивают на шоссе и подают приближающейся к ним первой японской машине сигнал «стоп!». Она увеличивает скорость. Тут же навстречу ей летит граната. Передок грузовика встряхнуло, и он остановился, перегородив дорогу. Остановились и другие грузовики, следовавшие за подбитой машиной. Из них, открывая стрельбу по матросам, начали выпрыгивать военные. Моряки ударили по ним из автоматов, и те, оставив машины, бросились бежать. А на шоссе уже вышли все отделения и продвигаются к окраинным улицам города; навстречу бойцам выехали еще пять японских грузовиков. Японцы на ходу обстреливают десантников. Моряки подбегают к грузовикам, бросают гранаты и завязывают рукопашный бой. Михайло видит, как в руке Егора Климова сверкнул финский нож, как перед ним упал самурай.