Лесняк выбрал «красных»: ведь они атакуют.

Антон Червоненко развел руками: дескать, воля ваша. Однако по выражению его глаз видно было, что он что-то замышляет.

Атака началась на рассвете, когда более всего хочется спать. Здесь учитывались внезапность, стремительный удар с трех сторон, ловкость и смекалка бойцов. Замысел командир взвода не раскрыл.

Лейтенант Петр Червоненко сам разбудил Михайла и, тихо сказав: «Через час начинаем», легко выпрыгнул из окопа и исчез в зарослях. Лесняк тем временем, записав в блокноте: «Атака ровно в половине четвертого», поежившись от холода, медленно начал взбираться на сопку, к одиноко черневшему густой кроной дереву, откуда хорошо просматривалась высота, занятая «синими».

На полдороге к дереву едва заметную полянку пересекал ручей. Его тихое журчание привлекло внимание Михайла, и он в каком-то убаюкивающем блаженстве прикрыл глаза. В это мгновение он почувствовал, как чья-то сильная рука плотно зажала ему рот. «Медведь!» — молниеносно мелькнула мысль. Но в тот же миг его руки были связаны за спиной, и хрипловатый голос проговорил:

— Готово!

Его сразу же отпустили, и Лесняк увидел перед собою сержанта-якута с синей повязкой на рукаве. Он удовлетворенно и хитровато улыбался. Рядом с ним в маскировочных халатах стояли два здоровенных матроса. Сержант кивнул головой в сторону высоты «синих» — дескать, топай.

— Как? Идти в плен? Ни за что!

Как ни упирался Михайло, его все же доставили в штаб «синих». Сержант передал лейтенанту Антону Червоненко блокнот Лесняка, где была запись о начале атаки. Чтобы разгадать эту тайну, командир «синих» и решил выкрасть корреспондента.

«Красным» не удалось овладеть высотой. Петр Червоненко ходил угрюмый и раздраженный, часто и зло поглядывал на Михайла. Антон же удовлетворенно прохаживался, приговаривая: «На войне нужна смекалка».

Вернувшись в редакцию, Лесняк обо всем правдиво рассказал редактору. Тот сперва недружелюбно поглядывал на него, а затем рассмеялся:

— Что ж, пишите и вторую корреспонденцию. Главным «героем» изобразите себя. И обязательно озаглавьте так: «Каким не должен быть корреспондент…» Будет хорошая иллюстрация к поговорке: ротозей опаснее врага. Нечего сказать — проявил инициативу! — Немного подумав, добавил: — Влепил бы я вам выговор за такую «инициативу», если бы вы были штатным сотрудником. А так пусть это будет вам наукой, если на фронте этому не научились.

— Ну, на фронте я ничего подобного не допускал, — твердо сказал Лесняк. — Разве можно равнять?

— Вы забываете наше правило: «В учении — как в бою», — строго сказал редактор. — Нет, здесь не может быть оправдания.

С тех пор Лесняк никогда не записывал в блокнот важных военных секретов. Только теперь он понял, что военный корреспондент при любых ситуациях — солдат и «воевать» должен по всем правилам современного боя, даже на учениях.

Лесняк был доволен своей службой в редакции — он находился в «своей стихии». Правда, ему очень хотелось хоть один раз выйти в море. Что же это за моряк (а его уже переобмундировали в морскую форму), если до сих пор видел море только с берега. Посещение кораблей на рейде и случайные поездки на катерах — это не в счет.

Наконец желанный день настал. Вместе со старшим лейтенантом Голубенко, обвешанным фотоаппаратурой, Лесняк прибыл на рассвете на сторожевой корабль «Гром». С зарею снялись с якоря и отправились в поход. Настроение у Лесняка было чудесное — он не только впервые выходил в море, но двумя днями раньше узнал, что его родные места очищены от захватчиков, и не кем-нибудь, а механизированным корпусом генерала Руссиянова, с которым Михайло встречался за Северским Донцом. Одно только беспокоило: живы ли родители и сестра Олеся? От брата Василя недавно он получил весточку: жив, побывал в первых боях.

День выдался тихий и ясный. Когда вышли на океанский простор и берег исчез в голубом мареве, Михайла охватила непередаваемая радость — такого он еще не видел. Под яркими и горячими лучами солнца во все стороны расстилалась волнующаяся голубизна. Вот это могучесть! Вот это величие!

Вымытый, вычищенный и, видимо, недавно покрашенный корабль, на котором все блестело, сияло, органично вписывался в океанскую ширь. Когда выходили из бухты, белокрылые чайки свободно парили над остриями мачт, круто пикировали на волны. Михайлу казалось, будто он сам на собственных крыльях летит в этой прозрачно-голубой, облученной солнцем утренней свежести навстречу неведомому счастью.

Высоко на флагштоке едва трепещет флаг. Подняты и стеньговые флаги. Они еще больше подчеркивали праздничную торжественность события.

На палубе то там, то тут, в парадном кителе и выглаженных брюках, появлялся усатый, невысокого роста, озабоченный боцман. Он постоянно кому-то подавал какие-то знаки, грозил пальцем, кого-то окликал, придирчиво следя за порядком.

За «Громом» кильватерным строем шли «Метель» и «Вьюга» — тоже сторожевики. Корабли получили важное задание на показательных учениях: им надлежало провести артстрельбы, торпедные атаки с выпуском торпед, постановку мин и подсекание их параванами — приспособлениями, оберегающими корпус корабля от столкновения с миной, а также выполнить противолодочную оборону со сбрасыванием глубинных бомб. Словом, проверить все боевые возможности сторожевика.

Михайло на баке или на юте затевал разговоры с комендорами, торпедистами, интересовался биографиями матросов, расспрашивал, как идет служба, кто овладевает разными корабельными специальностями, как проходили предыдущие учения. Как-то, стоя на палубе, завел разговор со старпомом, капитан-лейтенантом, и узнал, что его дед — моряк русского флота — принимал участие в Цусимском бою, и обрадовался такой находке: можно будет написать о наследовании традиций.

На другое утро, сидя в каюте, просмотрел свои записи. Их набралось уже довольно много, хотя учения, собственно, еще не начинались. Солнце пригревало, и ему в каюте стало жарко. Он вышел на палубу и даже пожалел, что нельзя сбросить одежду и позагорать, — порядок есть порядок. Даже как-то не верилось сообщению командира, сказавшего в кают-компании за завтраком, что приближается тайфун. Встреча с тайфуном в океане — не весьма приятное событие. Поэтому решили уклониться от него. На лоции пролег новый курс. Однако вскоре на корабль навалился порывистый ветер, по небу поплыли темные тучи. Поднялись волны, которые, ударяя в борт корабля, сотрясали весь корпус. Сторожевик ложился то на один, то на другой борт, носовая часть, высоко подымаясь, вдруг стремительно опускалась вниз, словно летела в бездну. Только теперь Лесняк в страхе подумал: «А что, если я подвержен морской болезни? Опозорюсь перед матросами. Да и перед Андреем тоже».

Палубу заливала вода. Михайло крепко вцепился в поручни, силясь преодолеть чувство страха.

К нему подбежал Голубенко, дернул за рукав:

— Что за бравада? Позеленел, а корчишь из себя морского волка. Слыхал приказ командира: «По верхней палубе не ходить»?

Они спустились в каюту.

Качку Михайло переносил нормально, хотя в груди и в животе часто холодело, будто все внутри собиралось в один комок, подкатывало к горлу и леденило сердце.

Экипаж во время тайфуна проявил исключительную стойкость и выдержку. Как потом выяснилось, один из матросов, несмотря на приступ морской болезни, не покинул своего боевого поста, корабельный кок, хотя и получил несколько ожогов от танцевавшего в руках лагуна — большой медной кастрюли, продолжал готовить обед. Один из матросов в этих чрезвычайно сложных условиях сумел на крайней дистанции обнаружить цель — «противника»…

Экипаж боролся со стихией самоотверженно, поистине отважно, Нет, здесь, видимо, было не легче, чем в боевой обстановке. Лесняку показалось, что поединок со стихией длится невероятно долго, и обрадовался тому, что бешенство тайфуна постепенно начало ослабевать. Океан успокаивался, но учения достигли своего апогея. «Гром» с хода вступил в артиллерийский бой, открыв огонь по щиту. Затем командир повел корабль в торпедную атаку на «противника», которого засекла «Метель». Сторожевик шел полным ходом, вздымая за кормой белогривый бурун. Оглушительно ревели турбогенераторы. Атака достигла кульминации, когда из торпедного аппарата плюхнулись в воду торпеды и понеслись к цели. Это было действительно захватывающее зрелище.