— Так точно! — выпрямился Михайло.

Полковник удовлетворенно улыбнулся:

— Это уже другой разговор. — Решительно протянул Михайлу руку: — До встречи в ближайшее время.

И вот, кажется, это время настало. Лесняк сидит у стола начальника политуправления и внимательно слушает генерала, который, будто размышляя вслух, говорит:

— С тех пор как вы работали в районной газете, много воды утекло. К тому же в военной газете своя специфика. Я тут сегодня посоветовался с редактором «Боевой вахты» — флагмана нашей флотской прессы. Там подобрались опытные газетчики. Думаю, что вам не помешало бы повариться в их коллективе, обогатиться их опытом. Месяц постажируетесь, а потом — в распоряжение полковника Марголиса. Согласны?

Лесняк, конечно, был бы счастлив остаться в коллективе вахтинцев, но сказать об этом генералу не решился.

Так Лесняк оказался среди вахтинцев. Редактор флотской газеты сказал ему:

— На протяжении месяца ознакомьтесь с работой нескольких отделов. Сейчас пойдете в отдел пропаганды, сперва немного выручите нас: там вакантное место инструктора, а начальник лежит в госпитале. На днях должен вернуться. Пока что вашим шефом будет лейтенант Коровин, по всем вопросам обращайтесь к нему.

Вместе с Евгением Михайло вошел в отдел пропаганды, в котором стояли два стола: один, большой, у окна, другой — у стены. Заглянув в один, затем в другой ящики стола, Коровин достал две папки: в одной были еще не отредактированные, написанные от руки статьи, в другой — оттиски гранок. Нашелся и план работы отдела.

— Кое-какой запас есть, — удовлетворенно проговорил Евгений. — Этого хватит, пока вернется начальник отдела. Изучай материалы, важнейшее — планируй в ближайшие номера. Желаю успеха, друг.

Коровин ушел, а Михайло сел за стол и задумался. Начало оказалось не очень удачным. «Изучай… планируй… — мысленно повторял он слова Коровина. — Легко сказать. Откуда я знаю, что сейчас важнее и с чего начинать? У меня вечно не как у людей. Называется — пришел на стажировку. Стажироваться — значит учиться у старших, опытных. А тут сразу — отвечай за отдел…»

Солнце поднялось высоко и через открытое окно немилосердно жгло спину. Воздух был влажным и горячим, Михайло вспотел, утирая пот, расстегнул пуговицу на воротнике. В этот момент открылась дверь и в кабинет вошел морской офицер.

— Вы по какому делу? — спросил Лесняк, приняв его за военкора с корабля.

— Я? — переспросил офицер. — А вы что здесь делаете? Я впервые вас вижу.

— Назначили меня сюда, — немного смутившись, ответил Лесняк, догадавшись, что вошедший — какое-то редакционное начальство.

— Гм… назначили… Передовая есть?

— Передовая?.. Передовой нет…

— Тоже мне работнички, — буркнул офицер и вышел.

«Начинается», — подумал разочарованно Лесняк.

В тот день к нему больше никто не заходил, и он перечитал все материалы, лежавшие в двух папках. После обеда сидел в библиотеке — изучал подшивку газеты за два предыдущих месяца, интересуясь прежде всего пропагандистскими статьями.

На следующий день снова пришел тот же офицер, с порога спросил:

— Передовая есть?

— Нету, — ответил Михайло.

— Работнички! — снова буркнул офицер и хлопнул дверью.

Кто этот офицер, Лесняк еще не успел узнать. Он вышел в коридор и, наткнувшись на Коровина, спросил его, показывая рукой на отдалявшуюся фигуру офицера:

— Кто он такой? Уже второй раз спрашивает у меня передовую. А где ее взять?

Евгений рассмеялся:

— Это подполковник Сальников, заместитель редактора. Ты должен бы знать его — он поэт Андрей Сальников. Слыхал песню: «Горделивая, проворная, ты коварна и грозна, морякам одним покорная, океанская волна»? На его слова написана. А относительно передовой — обратись в секретариат.

Михайло робко открыл дверь в кабинет ответственного секретаря и увидел за столом капитана с авиационными погонами. Тот как раз с аппетитом ел жареную камбалу.

— Разрешите узнать, по отделу пропаганды есть в запасе передовая? — спросил Лесняк.

Капитан нехотя поднял на него большие серые глаза и флегматично спросил:

— Откуда на палубе пехота — царица полей? — Михайло уже успел заметить, что он один в редакции одет в армейскую форму. — С кем имею честь?

Лесняк пояснил. Капитан, проглотив еду, сказал:

— Передовую сперва пишут, затем сдают в секретариат. И только после этого интересуются ее судьбой.

Выйдя в коридор, Лесняк остановился, думая над тем, как ему быть дальше. Снова идти за советом к Коровину? Как-то неловко, еще посмеется над его наивностью. И он решительно пошел в библиотеку, взял подшивки, прочитал две передовые статьи по отделу пропаганды и, вернувшись в кабинет, нашел в редакционном плане более-менее близкие ему две темы для передовицы. Вместе с Коровиным остановились на одной, и Михайло засел за работу. Он писал и зачеркивал, комкал листки исписанной бумаги, бросал их в корзину. Наконец словно где-то плотина прорвалась — пошла строка за строкой, и к вечеру он сдал статью на машинку. Получилось тринадцать страниц. «Чертова дюжина, — проговорил Михайло. — Плохая примета». Перечитал и удивился: написано гладко и важные мысли изложены четко. Едва успел он дочитать последнюю строку, как в кабинет вошел все тот же офицер. Михайло, не ожидая его стереотипного вопроса, вышел из-за стола, протянул ему стопку страниц и почти прокричал:

— Так точно!

Подполковник перелистал странички, покачал головой:

— Что это?

— Передовая.

— Нет, не передовая, а пропагандистская статья на два подвала. Вы не Гоголь, могли бы и покороче написать. — Он вернул листки Лесняку: — Сократите втрое — и на машинку.

Заместитель редактора вышел, а Михайло соображал, стоя у двери, как действовать дальше. Оказалось, что писать историю полка было значительно легче, там никто не устанавливал норм, не подгонял. «Вы не Гоголь…» «Сократить втрое». Он снова пошел к Коровину и рассказал ему о своем разговоре с заместителем редактора. Евгений подбадривающе улыбнулся:

— Ничего страшного. Сейчас уже поздно — иди домой, отдыхай, а рукопись оставь. Я сегодня дежурю по номеру, между делом просмотрю твой опус.

На следующий день Коровин порадовал Михайла:

— Передовая у тебя получилась. Я, разумеется, ее сократил и ночью заслал в типографию.

У Лесняка словно гора с плеч свалилась. А Коровин по-дружески добавил:

— Вообще, мне кажется, твой жанр скорее очерк, нежели передовая. Это ты имей в виду. Хотя наш брат газетчик должен уметь все…

В первые дни работы в редакции к Лесняку частенько наведывался старший лейтенант Голубенко. Он был ветераном редакции, настоящим мастером своего дела, отличавшимся исключительной оперативностью. Начинал службу в то время, когда здесь только создавался большой флот. Своего печатного органа молодой флот еще не имел, центральные газеты приходили во Владивосток с запозданием на две недели. Но моряков надо было знакомить с событиями внутренними и зарубежными, с историей и богатствами Дальнего Востока, развивать у недавних балтийцев и черноморцев любовь к Приморскому краю. Так возникла идея издания «Информационного бюллетеня», который в начале тридцать шестого года был преобразован в газету небольшого формата «На боевой вахте».

Усиленное внимание строительству флота уделял командарм особой Дальневосточной Красной Армии Блюхер. Прославленный полководец времен гражданской войны часто бывал на кораблях, значительная часть которых прибыла из других флотов. Кроме этого здесь несли службу недавние транспортные суда — «Томск», «Ставрополь», «Теодор Нетте», «Астрахань», переоборудованные в минные заградители, и рыболовецкие траулеры «Ара», «Пластун», «Гагара», «Баклан» и другие, переделанные в тральщики.

В один из погожих летних дней на крейсер, где служил комендором Голубенко, в Сопровождении комфлота Викторова прибыл Блюхер. Он принял рапорт командира корабля и приветливо пожал ему руку. На командарме был френч защитного цвета, на голове — новый шлем. Обойдя строй и поздоровавшись с командой, Блюхер изъявил желание осмотреть крейсер. Подали сигнал: «Корабль к осмотру!» Видимо, командарм остался доволен: экипаж хорошо знал свои обязанности.