Стараниями архиепископа у братства появилось два помещения в обоих частях города и несколько добровольцев. И если на софийской стороне братству передали помещение бывшей монастырской лечебницы, в которой он работал весь прошлый год, то на торговой стороне здание было бывшей монастырской трапезной. То есть, по большому счёту — ни о чём.
Однако, не смотря и вопреки, с последствиями первого штурма, новосозданное братство справилось. Из тридцати двух раненных новгородцев и псковичей доставленных в госпиталь с тяжёлыми ранениями, умер лишь один, с проломленной головой. Жаль, но с такими ранами не справлялись и в двадцать первом веке. В реальных условиях проверил щипцы сделанные ему Горыней для извлечения наконечников стрел, которые частенько оставались в ране и болторез для срезания кольчуг. У местных лекарей он ничего подобного не видел, поэтому пришлось создавать его с нуля, для чего соединил щипцы с расширителем. Инструмент вводиться в раневой канал, который соответственно расширяют, а щипцами цепляется наконечник после чего вытаскивается. Вроде всё просто, но изделие вышедшее из под рук кузнеца, выглядело, мягко говоря, зловеще.
По какой-то злой иронии, первое применение случилось на самом мастере. Олег сам его привёз с двумя торчащими стрелами, на санках, на которых они перевозили дрова для паровика. В плечо ерунда, ничего серьёзного, а с засевшей в груди пришлось повозиться. Идиоты, подполковник ведь предупреждал, кольчуга даже плетением восемь в два от бронебойной стрелы спасает не всегда, надо одевать две, но две тяжело таскать. Вот и схалтурил на свою голову, заодно, на нём новинки медтехники опробовали. Работают.
Тогда же, произошёл, нет, не конфликт, некоторое недопонимание с архиепископом, заставившее вновь вспомнить, с кем они имеют дело. По его распоряжению в госпиталь везли и своих и чужих, помощь оказывали всем одинаковую, свои только шли первой очередью. Когда наконец очередь дошла до пленных, то здесь Рябушеву в пришлось столкнуться с жертвами огнемёта. Ожоговые это всегда страшно, в средневековье, где нет никаких средств им помочь, страшно вдвойне. Двадцать пять человек с ожогами третьей и четвёртой степени, площадь поражения свыше пятидесяти процентов, у половины повреждение дыхательных путей. Это смерть, без вариантов, даже в ожоговом центре Вишневского. Миряне в их братство ещё не успели вступить, из персонала он монахи, бабы из попаданцев и дети, которых Олег забрал с торговой стороны. И к кому здесь прикажете обращаться по поводу эвтаназии?
Обратился к непосредственному начальству, благо Феофан самолично пришёл посмотреть, как с наплывом раненных справляется госпиталь. И встретил полное непонимание. Архиепископ посмотрел на него как на убогого, понимая, что не время и не место, лекцию закатывать не стал. Кратенько, за десять минут, рассказал хирургу почему тот не прав. Если опустить многочисленные цитаты из библии, которые вообще можно было трактовать как угодно, на то они и цитаты, основная мысль свелась к двум следующим пунктам. Самый хитрожопый доктор хочет остаться чистеньким прикрываясь данным много лет назад словом? А о других он не подумал? И если с этим утверждением он был готов где-то согласиться, то второй пункт буквально вогнал его в ступор. Чем больше человек страдает здесь, тем проще ему придётся там! Он даже сначала не понял и уточнил, нет, понял всё правильно, земные страдания могут избавить от страданий в загробном мире. Посему, его разговоры о Coup de grâce, есть вредная ересь. Приплыли.
Не удержался и спросил — для попадания в рай теперь достаточно заиметь хреновую смерть?
Феофан схватил его за перепачканную в крови тунику и притянул к себе.
— Не цепляйся к словам лекарь, — медленно произнёс он, — ты прекрасно понял о чём я. А то, о чём ты съязвил, отвечу — да! Но с двумя оговорками, смотря как ты жил и за что умер. Такой ответ достаточен?
— Более чем, — не стал развивать тему Рябушев. Феофан тот ещё товарищ, на костёр он никого не отправлял, но пробовать не стоит. Однако, устраниться от участия в разборках на религиозную тему ему всё же не удалось.
Произошло это вечером, на следующий день после второго штурма. Закончив работу с пациентами, Рябушев решил проверить как идут дела в госпитале на торговой стороне. Полномасштабного штурма там ещё не было, но обстрел из метательных машин не прекращался и перестрелки лучников случались ежедневно. В общем, была бы война, а жертвы будут, а с ними и работа для хирурга. Но караульные на Волховских воротах наотрез отказались выпускать его из города, хотя сообщение между берегами не прерывалось и после сожжения моста и каких-то ограничений на него пока не вводили. Хирург ещё не успел задать вопрос о причине подобной избирательности, как старший смены сунул ему в нос бумагу за подписью посадника, где было чётко прописано, что ему без вооружённой охраны и личного разрешения посадника покидать город запрещается. На обратной стороне, рукой Климина был на современном русском нацарапан постскриптум «Владимир Сергеевич, сами подумайте, переправа далеко небезопасна. Случись что, нас даже заштопать будет некому, или сдохнем от простого аппендицита. Кстати, у меня он ещё не вырезан». Сразу возник вопрос, а если военному его превентивно удалить, свободу передвижения вернут? Очень хотелось поинтересоваться, но у посадника спрашивать бессмысленно, а Лёха дома практически не бывает, готовиться партизанить за городом. Пришлось возвращаться.
Ради удовлетворения собственного любопытства, решил пройти мимо места последнего штурма, непосредственно взглянуть на состояние укреплений. Много он наслушался об эффективности суздальских метателей от пациентов, теперь посмотрит своими глазами. Чтож, пролом он увидел издалека, крепостная стена стояла на искусственном валу и возвышалась над городом, а с конкретикой не получилось.
На баррикаде закрывавшей пролом, стоял мужичок в рясе и толкал проповедь на тему «нашествие суздальцев как кара Господня». Естественно, основной мыслью повествования являлись многочисленные грехи горожан, которые переполнили чашу терпения Его. И всем каяться, срочно. В целом ничего нового, никто так плохо не понимает учение Христа, как сами христиане. А уж религиозные деятели…, шлюхи они и в средних веках шлюхи. Под кого только не ложились, самые одиозные ложились и под монголов и под поляков и под французов и под фашистов, сейчас хотят лечь под владимирского князя. Чтож, в этот раз им повезло, Боголюбский мужик более чем достойный, потомки не осудят вслед не плюнут.
Рябушев развернулся чтобы идти обратно, слушать про кровожадное божество, которое по природной злобности натравляет одних своих последователей на других, за их мелкие грешки, ему совершенно не хотелось. И откуда только такие беруться, кто несёт эту ахинею и кто её слушает? Ладно здесь, где больше половины народа просто читать не умеет, а у большинства умеющих нет средств на приобретение первоисточника. Но подобных идиотов полно и в оставленном им мире, где при некотором желании можно получить библию совершенно бесплатно и самостоятельно убедиться, что в Новом Завете написано там как раз обратное. Ну да ладно, люди хотят ощущать себя стадом, пожалуйста, всегда так было и всегда будет…
Рябушев зло сплюнул и развернулся обратно. Ключевое слово здесь — стадо. Послушать монашка собралась приличная толпа, человек сто, не меньше. Серьёзная осада со штурмами и убитыми только началась, стены частично разрушены, и тут вдруг появляется «служитель Господа» который вещает людям, что это они во всём виноваты. Не сражайтесь, а покайтесь! Он видимо таким экстравагантным способом людям боевой дух поднимает? Эта сука вообще представляет, что бывает во взятом городе? В одном из номеров газеты Климин рассказал о своей одиссее в Киеве, как под шумок из всех щелей вылезла всякая мразь, которая зверствовала как бы не больше чем противник. Разве не достаточно? В связи с этим, возникает вопрос, он сам по себе такая скотина, или подсказал кто? Где мать её, контрразведка, когда она нужна? Почему-то готовиться партизанить в тылах противника, когда должна ловить врагов внутри города.
