— Что сказала бы Валя? — сонно спросила Незаменимая, выслушала два одинаковых ответа, сладко потянулась и промурлыкала, что такого господина, как я, не обожать невозможно. А через несколько мгновений, окончательно проснувшись, скользнула под мое одеяло, вжалась в правый бок, обхватила поперек корпуса и… наехала на подругу: — Обожать, вроде, обожаешь. И уже чувствуешь его эмоции, а лежишь чуть ли не в километре! Ну, и как это, по-твоему, называется⁈

Я как-то резко переключился в игривый режим и начал выдавать вариант за вариантом:

— Забитость? Неуверенность в том, что сможет вовремя остановиться? Сомнение в твоей готовности принять ее нахальство? Страх шокировать меня невероятной упругостью груди?

Катю окончательно отпустило еще до того, как я договорил — она весело хихикнула, «отзеркалила» положение Вали, «по-хамски» закинула колено на мое бедро и «отомстила»:

— Моя забитость уже в далеком прошлом… Для того, чтобы появилась необходимость остановиться, надо, как минимум, тронуться с места, а я все никак не решусь… Мое нахальство пока не пробудилось… А упругостью груди я вас уже не удивлю, поэтому предлагаю оценить шелковистость кожи на этой ножке!

— Ну все, мы ее окончательно испортили… — притворно расстроилась старшая Церберша, отвесила младшей легкий подзатыльник, легла, поймала за хвост какую-то мысль, снова приподнялась на локте и с хищным интересом посмотрела на меня: — Мой господин, а Кутепова вам случайно не писала?

Память услужливо «вывесила» перед глазами картинку-воспоминание с автодрома, на которой Воздушница стояла в комбезе гонщика, без шлема, с распущенными волосами и влюбленно смотрела на меня. Ну да, я расстроился. Но все-таки выпростал руку из-под головы Незаменимой, дотянулся до комма, просмотрел пачку уведомлений и сказал чистую правду:

— Прислала еще два сообщения.

— Зачитывайте, а то мы умрем от любопытства!

Я развернул первое, пересчитал вложения и вздохнул еще раз:

— Одно, судя по всему, было отправлено уже после того, как я вырубил оповещения, но до того, как Ксения прочитала мой ответ. Поэтому содержит четырнадцать фотографий и две видеозаписи. А текст звучит так: «Лютобор Игоревич, я только что представила себя на вашем месте и пришла к выводу, что те фотографии уже наверняка изучены от и до, а значит, не вызывают по-настоящему сильных чувств. И это не может не расстраивать. Так что ловите новые — уверена, что они зацепят еще сильнее. Ну, а записи того, как я шалю, вне всякого сомнения, переключат на мою волну…»

Девчата захихикали еще на третьем предложении. А четвертое вызвало у них смеховую истерику. Впрочем, ни одной просьбы показать картинки или «прямой репортаж с места событий» так и не прозвучало — закончив смеяться, Валя призналась, что хотела бы увидеть лицо Кутеповой в тот момент, когда она увидела в моем ответе снимок апрельского сообщения с «запечатанным» вложением. А Катя насмешливо фыркнула:

— Снимок ее, естественно, шокировал. Но наверняка не так сильно, как объяснения нашего господина. Кстати, ты не поверишь, но я запомнила их слово в слово: «Ксения Олеговна, в моей личной системе координат просмотр откровенных фотографий девушки однозначно воспринимается, как шаг ей навстречу. Я не могу и не хочу обнадеживать ни вас, ни кого-либо еще. Ведь одноразовые связи в принципе не интересны, а для серьезных отношений физически нет времени. Поэтому прошу проявить великодушие и не выводить меня из зоны комфорта…»

— Звучит здорово! — кивнула Незаменимая. — И, теоретически, не должно было обидеть. Но чужая душа — потемки…

Пока они обсуждали мою попытку унять фантазии разбушевавшейся Воздушницы, я открыл ее второе сообщение и проглядел его по диагонали. Зацепившись взглядом за последнее предложение, вдумчиво прочитал сначала его, а затем весь последний абзац, не на шутку разозлился, в сердцах удалил бредятину к чертовой матери и… почувствовал в эмоциях Церберш точную копию ярости, ударившей в голову мне! Вот и попробовал их успокоить:

— Да, просьба не выводить меня из зоны комфорта проигнорирована. Но если Ксения не изображает чувства, а реально влюбилась, то ни о каком критическом восприятии действительности не может быть и речи. Хотя бы из-за классического подросткового максимализма. В общем, придется потерпеть. И еще: зачитывать подобные сообщения даже вам я считаю невместным. Не обижайтесь, ладно?

— Мы не обижаемся, а гордимся! — ничуть не кривя душой, заявила Валя. А Катя собралась что-то добавить, но в этот момент мне прилетело сообщение от младшей сестренки, и я, прочитав два коротеньких предложения, откинул в сторону одеяло:

— Янка обзывает нас засонями и предупреждает, что через десять минут завалится в гости в компании Наоки и Эиру!

— И ведь права! — хохотнула Незаменимая, вскакивая с кровати. — Уже десятый час, а мы еще в постели…

— У нас уважительная причина: мы переспали с любимым господином! — игриво пошутила расшалившаяся Катерина и… как-то уж слишком медленно последовала примеру подруги.

Каюсь, не удержался и шлепнул по подставленной попке, упакованной в узенькие кружевные трусики.

Валя ехидно поздравила хулиганку с исполнением мечты всей жизни, а затем посмотрела на меня и спросила, как мне этот экземпляр.

Никакой ревности или злости я в ней не видел, поэтому честно сказал, что «экземпляр» умопомрачительно хорош, подмигнул его засиявшей хозяйке и напомнил дамам, что мы, собственно, торопимся.

Умывался и одевался, что называется, бегом, однако в десять минут не уложился — в тот момент, когда я приперся в гостиную, сестренка уже сидела на диване с бокалом апельсинового сока в руке, Онна-Бугэйся на пару с Катей хозяйничала у стола, а Медовая Змеюка стояла у окна и любовалась давно проснувшимся городом. На последнюю я и залип — светло-розовая футболка, попавшая под лучи летнего солнца, стала практически прозрачной и окутала убийственные формы уроженки Империи Солнца чем-то вроде божественного ореола. Вот я на них и залип.

Когда именно Янка поставила бокал на подлокотник и переместилась ко мне скачком, честно говоря, не заметил. Зато услышал ее довольный смешок и авторитетное заявление:

— Она у нас хороша! Особенно с этого ракурса…

Пока я приходил в себя и придумывал достойный ответ, Земляничка дернула меня за локоть, развернула к себе и застрадала:

— Да, Эиру фантастически хороша. Но в свете наклевывающихся проблем ее красота радует не так сильно, как могла бы…

— О каких проблемах идет речь? — спокойно спросил я, заметив искорки смешинок в глазах Наоки.

— Нам понравились братья Чернышовы… — убито вздохнула сестренка.

— И теперь вы боитесь передраться? — ехидно поинтересовался я, снова посмотрел на японочку и не на шутку обрадовался, когда она замахала руками:

— Не-не-не, на нас с Эиру можешь не коситься: нам Чернышовы, грубо выражаясь, до одного места!

— Старший понравился Мин Сим… — подхватила Змеюка.

— Но так, чисто теоретически. А Янке симпатичны оба. Но она никак не может определиться с выбором. А еще прекрасно понимает, что в свете последних событий эти красавчики запросто могут оказаться чьими-нибудь подсылами, классическое свидание может закончиться похищением и тэдэ…

— Угу… — грустно подтвердила сестренка, обхватила меня за талию и уткнулась лбом в грудину: — Хочу влюбиться и забыть обо всем на свете. Но не могу себе это позволить. Вот и бешусь…

Я ласково погладил ее по голове и спросил, чем могу помочь.

Девушка подняла голову, посмотрела мне в глаза и решительно тряхнула волосами:

— Попроси свою тетушку пробить эту парочку по полной программе! И если они окажутся чистыми, то устрой еще одни покатушки. По возможности, без толпы левых баб. А если нет, то помоги найти в Чернышовых какие-нибудь серьезные изъяны!

— У-у-у, как тебя проняло… — почувствовав, что она не шутит, искренне посочувствовал я, подхватил расстроенную девчонку на руки, отнес к дивану, сел вместе с ней и прижал к груди ни разу не хрупкое тельце: — Со Светланой Романовной поговорю. И покатушки устрою. Само собой, без левых баб. А с поиском изъянов торопиться не буду.