Поля пепла - это начало каждого круга Ада. Как только я вышел за них,  увидел странную картину. Люди и нелюди таскали камни, деревья, куски железа, тела других людей. Все что-то несли и все под перегрузом. А как натыкались друг на друга, начинали драться. Тут главное никого не задевать,  и никто тебя не тронет. А вот чистый ментальный урон от ауры гнева и раздражения говорил о том, что тут есть крепость,  и чем ближе я буду подходить, тем сильнее он будет. То, что мобы условно нейтральные, мне только на руку.

Я не получал урона, но вот сильный гнев испытывал.

С Плутоса выпали два кольца и ожерелье, все параметры закрыты. Колышки я забрал, а тело так и оставил: все равно через час пропадет. Сейчас нужно прокачать сопротивление ментальному урону.

Как только нашел нужный показатель,  начал искать жертв. Двух дерущихся Расточителей было слышно со скалы, на которой я устроился. Их-то, я и использовал. Оба были 280 уровня. Тяжелый труд на них хорошо повлиял.  На время ритуала наш совокупный уровень здоровья был 229 520 единиц.  Просто звери с чудовищной выносливостью, что было очень хорошо. Я был рядом с границей резкого увеличения ментального урона.  Она была видима так же, как красные волны от кристалла крепости первого уровня Ада. До этого белесого барьера было метров пять,  и чем ближе, тем сильнее урон от ауры.

Я снова провел в игре 50 часов, уж больно сильно увлекся артефакторикой и магией крови. Последние два месяца не было возможности почитать книги и поучиться, а тут благодать, главное  - не забывать лечиться. Две жертвы уже были, так что крови был предостаточно.

Артефакторика создавала предмет, который влияет на ментальное тело, тем самым давая тому новые возможности или просто увеличивая характеристики. А ментальное тело, в свою очередь, влияло на физическое. Сейчас я использовал кости, дерево, кусочки металлов для создания простейших предметов. А потом наносил руны. По сути, получалась та же артефакторика, только чары накладывались не обычной магией, а ритуальной магией крови.

Сейчас задача заключалась в том, чтобы прокачать профессии кузнеца и плотника до максимума. Это позволит создавать предметы с бонусом +200%. Ремесленного навыка у меня нет, так что обойдусь просто высококачественными предметами с  базовыми бонусами от материала. Свои бонусы я буду создавать куда более эффективным путем.

Ритуальная магия строится на основе особых предметов: предметов силы - кристаллах маны, жертвах, травах, частях тел животных и т.д. В моем случае это даст бонус +200%, а еще   немного от прокаченной магии крови.

У мастеров-артефакторов принципы аналогичные, а ритуальная магия использует только кристаллы маны. Мои методы считаются слишком кровожадными и древними.

Мне нужен был нож для резки по кости, поэтому пришлось делать  его в кустарных условиях. Один из колышков лечения я переделал. Получился нож-пилка, а еще его можно было метать. Им я и вырезал из костей колечки. Оказывается, это очень просто. Когда началось замедление роста, начал вырезать на них руны. Потом были костяные иголки, ножи, ложки, дверные ручки. А потом кости закончились и были переработаны  в костяную муку для ритуала.

С металлом пришлось повозиться. У меня не было возможности делать проволоку для колец и цепей. Пришлось выбивать формочки из камня и заливать туда расплавленный металл.  А то, что я мог гнуть пальцами раскаленные болванки металла, было хорошим бонусом. Весь металл пошел на кольца и проволоку. Все обычные предметы разрушил на материал. Ткань выкинул, а металл использовал. Все ценные предметы с неизвестными характеристиками я носил с собой все время и не трогал их.

Жертв был вынужден убить, а от прокачки ментального сопротивления временно отказаться. Мне нужны были новые материалы. Следующие два дня только ими и занимался.

У  расточителей, скупцов, ростовщиков и прочих личностей была целая гора материала. Все, что я находил, тащил к себе на каменное плато. Было весело воровать сундуки с камнями и убегать от этих людей. Из сундуков мне нужен был металл, бывший их основой.

Я так увлекся, что не заметил, как прошло 50 часов. Пришлось закапываться в грязь в спешном порядке. Только глаза и нос было видно.

Элиза вела наблюдения за Анжи уже почти семь месяцев. Все это время она тоже играла в Хризалиду и смотрела, как играют ее подопечные. Для всех детей эта игра стала открытием, лучом надежды. Они были счастливы обрести родителей, пусть и игровых, но очень похожих на реальных. Все проекты, создававшиеся ранее,  были какими-то картонными по сравнению с Хризалидой. Сразу после завершения бета-теста детям с игровыми родителями было предложено переселиться в новый игровой мир. Когда ребенок входил в игру,  он оказывался в кругу все той же семьи, но в новом  мире.

Случай Анжи был исключением, хотя данные по психологическому состоянию говорили, что мальчик, чувствует себя нормально.  Элиза в это не верила.  Он уже семь месяцев в какой-то локации, где все время вечер, а небо затянуто черными облаками с красными переливами.  Сначала лежал, не двигаясь десять дней, а потом две недели бегал по пепельной пустыне. Элиза прекратила наблюдать. Про то, что мальчик пытался подружиться с обитателями туманной пелены, даже вспоминать было страшно. А как иначе можно понять его желание привлечь внимание? А  потом он сам убегал от ее обитателей. Больше всего это напоминало Ад. Но вот как он туда попал -  неизвестно.

Попытки идти на контакт игнорировались, угрозы лишь усугубляли положение. Даже испытание тишиной он прошел  на ура. На последних десяти занятиях ни Элиза, ни Анжи не сказали, ни слова. Он просто  садился и не шевелился, а в игре был активен и  жизнерадостен, во всяком случае, в первое время.

Последние шесть месяцев она не наблюдала за мальчиком, только попросила Моро собирать видеозаписи игры. Нужен был перерыв и больше информации для правильной постановки проблемы и  определения метода ее решения.  Вот сейчас она и решила посмотреть, чем занимается Анжи.

Ушло три недели на то, чтобы прокачать плотника и кузнеца до 250. Еще три недели я поднимал навыки артефактора до 250. А сегодня я смогу заняться тем, ради чего я все это затеял. Все ранее созданные материалы были разрушены, остались только колышки. Мне нужен металл,  очень много и куча колышков.

Самая сильная из доступных мне печатей ритуальной магии крови - трехуровневая печать,  требовала 85 жертв. Во внешнем кольце  50 жертв, на втором 25 и третьем 10. В центре располагался предмет, на который накладывалось заклинание. Заклинатель должен был держаться  за него. Создаваемый предмет становился персональным и в чужих руках не имел силы. Он полностью подстраивался под носителя, становясь его полуживым сателлитом - дополнением.  Предмет масштабировался по мере роста уровней владельца до тех пор, пока не достигал предела используемого материала. После чего  - разрушался.

По этой причине был нужен самый ценный материал из имеющихся. Все предметы, которые подсвечивались в инвентаре серебристым цветом, были сделаны из мифрила. Это стало ясно после разрушения первого кольца. Сорок семь колец, два меча, кольчуга, десять ожерелий - из всего этого я сделал восемь колец и цепочку.

Я убрал камни из самих колец:  не хотелось выглядеть как девочка. К тому же они привлекают ненужное внимание. Оставил только кровавый малахит и раскрошил его. Сами крошки добавил в раскаленный металл. Они почти не выглядывали из металла, а вот  он слегка переливался холодным белым светом. Если все получится, надо будет использовать перчатки, не хочу светиться. Еще час потратил на заготовку для перчаток из кожаного плаща, выбитого с цербера. Вот теперь я был готов.  Печать продержится четыре часа, а  потом исчезнет, значит надо искать жертв.

Найдя и разместив все жертвы по внешнему кругу, приступил к остальным. Всех  пришлось прибивать к земле кольями с руной оглушения. Одни колышек продержит оглушение час, четыре колышка -  шесть часов. Теперь было одновременно самое сложно и самое простое в исполнении действие. Надо было постепенно убивать жертвы в определенном порядке, постепенно увеличивая прилив энергии к кольцу. Сам ритуал рассчитан минимум на двоих человек. Приходилось одной рукой держать первое кольцо, и постепенно используя магию, убивать жертв второй. Вся печать пылала кровавым цветом, поднялся гул, и пространство внутри нее окрасилось кровью.