Кислородный ингибитор, вколотый в шею медицинским дроном, не давал девушке умереть окончательно. Это даже не лекарство, а специальное микроустройство, создающее для головы, сквозь шею, отдельную систему кровообращения, призванную поддерживать работу головного мозга. Ноэми стала заложником собственного тела, не в силах даже сама открыть глаза.

Ее труп поместили в темный холодильник, начисто лишенный каких-либо посторонних звуков. Она чувствовала, как сознание без потока новых ощущений от органов чувств начало растворяться в этой бесконечной непроглядной тьме. Ноэми Торес, кто она? Та оболочка из мертвой плоти, что сейчас остывает в холодильнике? Та девушка, что так и не познала семейного счастья? Дочь? Агент Бюро? Сейчас, когда разум лишился обременения в виде ролей, навязанных физическим телом, Ноэми стала потихоньку думать шире. Существенно шире, чем раньше! Она — это ее поступки. Ее выбор, ее желания и свершения, следы, оставленные ею в этом мире. Дети были бы отличным наследием, оставленным после себя той, кого звали Ноэми Торес. Личность, имена, самоидентификация нужны в обществе, состоящем из множества схожих индивидов. Одно физическое тело мало чем отличается от другого. Забери у них имена и тела, и они станут никем. Как она сама сейчас. То, кем была Ноэми Торес, — это ее поступки, следы, оставленные ею в истории мира. Еще шире. Это безликие следы на песке в пустом мире. Нет, вернуться к цивилизованному миру, населенному людьми. След на песке, на пляже, и люди, которые помнят этот след. Значит, та, кем была Ноэми Торес, — это следы, оставленные в памяти следующего поколения. Тех, кто еще жив и, возможно, передаст память о ней дальше. Еще шире и глубже. Наследие — это то, за какие поступки Ноэми Торес будут помнить в мире. Глубокие следы, или следы со смыслом, или следы, изменяющие свою эпоху.

Шире, глубже, выше. Ноэми Торес — это то, какие поступки она совершает прямо сейчас. То, как она к этому пришла. То, какие следы после себя она оставит для будущего.

Шире, глубже, выше, добавить фактор времени. Это то, какие решения человек принимает прямо сейчас, руководствуясь своими прошлыми следами. Это его желания относительно будущего. Его стремления и дела, доказывающие эти стремления. Дела говорят за человека, а не его слова.

Ноэми Торес сейчас. Кто она сейчас? Не шире, не глубже, не выше, а прямо сейчас, в своем мертвом теле, спрятанном в темный тихий холодильник. Что делает ее самой собой в этот момент? Какой поступок?

Тишина.

Тишина.

Поступок, осознанный выбор делает Ноэми Торес той, кто был когда-то Ноэми Торес. Она будет ждать неизвестно чего, неизвестно кого, неизвестно когда. Чувство времени — это также внешний раздражитель, которым можно поддерживать сознание от разрушения. Ждать… ждать…

Пустота и тишина.

…

Растворяться в небытии.

Прошли тысячи минут. Десятки тысяч секунд, прежде чем тишина холодильника нарушилась. Работающий вестибулярный аппарат подсказал, что тело выкатили наружу. Раздались голоса.

— Вы узнаете ее? Нам требуется официальное подтверждение личности со стороны близких родственников.

— Да… да… это наша Ноэми… ох… моя девочка…

Раздался женский плач.

Тело закатили обратно в холодильник. Это были родители Ноэми, приехавшие на ее опознание. Ждать… ждать дальше… ждать чего? Ради чего она находится в таком состоянии?

Спустя еще тысячи секунд ее снова вытащили наружу. Подняли, переложили. Работающий слух подсказал, что рядом на металлическом подносе раскладывают хирургические инструменты. Сухой старческий голос делал запись на диктофон.

— Протокол патолого-анатомического вскрытия по форме N-013/у от 22 октября 2025 года. Точное время 22 часа 42 минуты. Номер протокола вскрытия — 2247568. Имя покойной — Ноэми Торес. Дата рождения 28 апреля 1996 года. Дата смерти 20 октября 2025 года, приблизительно 23:45 по Гринвичу. На теле имеется отверстие в груди от выстрела, предположительно приведшего к разрыву сердечных мышц с сопутствующими повреждениями мягких тканей и костей. Выходное отверстие расположено на спине в районе нижней части легких. Врач-патологоанатом Фред Веласкес из медицинского центра «Вирджиния Хадсон» начинает проводить вскрытие первой категории сложности. Согласно Федеральному закону «Об аутопсии» ввиду отсутствия других волеизъявлений умершей будет проведено вскрытие и макроскопический осмотр травм органов брюшной полости без гистологических исследований.

Та, кем когда-то была Ноэми Торес, сейчас слушала, как какой-то старик смотрит на ее голое тело, составляя голосовой отчет обо всем, что видит. О старом переломе и шраме после операции по удалению аппендикса. О состоянии ее кожи в разных местах. Слышала… но не чувствовала его мерзких прикосновений. Она ждала и боялась… страшно боялась момента, когда он возьмется за скальпель и прочие хирургические инструменты.

— Приступим к вскрытию.

Шире, глубже, выше, с добавлением фактора времени… Та, кем когда-то была Ноэми Торес, находясь запертой в своем мертвом теле, прочувствовала все тонкости собственного бытия.

***

# 34-е сутки после Точки Ноль. То же время / Спустя 111 дней после событий на стадионе «Гнездо»

Лос-Анджелес. Пекарня неподалеку от Монастыря Ангелов

Когда я открыл глаза, то почувствовал, как по телу разлилась приятная слабость, словно организм решил проинформировать сознание о своем удручающем состоянии. Жив! Я все еще жив, значит, удалось выбраться из передряги в доме Генри. Судя по обстановке в комнате, я на втором этаже дома Луизы, временно переделанном под палату. Рядом сидела Таби с таким видом, словно я ей чем-то сильно не нравлюсь.

— Как долго я спал?

— Вы не приходили в себя трое суток, мистер Халдери.

— Ого! У тебя, оказывается, красивый голос. Хм.

Почему я сказал «красивый»? Судя по хорошему настроению, во мне проснулись некоторые чувства. Луиза поднялась в комнату спустя пару минут.

— Паршивец! Заставил же ты старую женщину попереживать. Ввалился в чужой дом! Разнес задний двор! Все заляпал кровью, а потом чуть не умер у меня на руках. Знал бы ты, сколько ночей я не спала, пока мы тут выхаживали тебя.

— Две с половиной, если не ошибаюсь.

Луиза хлопнула себя по лбу.

— Твердолобое мужичье! Ох… ну почему именно в мой дом? Подскажи-ка, вредный мистер Халдери, эта твоя скорость восстановления тоже от лекарств из умной машины?

— А без намеков можно?

Таби устало вздохнула и покинула комнату. Ей, наверное, надоели наши постоянные переругивания. Видимо, на роль палаты выбрали спальню Таби. Луиза показала какие-то медицинские распечатки.

— Пока ты был без сознания, мы отвезли тебя в частную клинику, сделали полное обследование. Проверяли кровь и раны на заражение. Ты был аномально здоров для человека, получившего пять пулевых ранений! Гонзалес сказал, что твои клетки делятся в семь-восемь раз быстрее, чем у обычного человека. Пришлось двое суток ставить капельницу, чтобы организму хватило сил восстановиться. А еще эта проклятая жара в комнате!

— Спасибо. Я возмещу все расходы.

— И все? Не спросишь, кто такой Гонзалес? Ты стареешь в семь раз быстрее, чем здоровый человек. Твое тело… что с тобой случилось, Адрок? — Луиза нахмурилась. Надо сказать, после выздоровления ее характер стал более ворчливым.

— Тебе подарить что-нибудь?

Второй раз за разговор Луиза хлопнула себя по лбу.

— Хватит и простого спасибо. Есть такое слово, которым люди благодарят за свое спасение.

— Мне нужен ноутбук.

— Боже! И зачем я тебя только выхаживала, такого бестактного чурбана! Ты неисправим.

Трое суток — это большой срок. Мне нужно было узнать, как обстояли дела за пределами этого дома. А еще там была женщина, которую я не мог спасти. Возможно, еще удастся до нее добраться. Нужны координаты.

HU04856: Добрый день, мистер Унико. Мне нужна информацию о девушке, погибшей во время штурма дома Генри Элдриджа в Сиэтле. Латиноамериканка, на вид около тридцати лет.