Беседа продолжилась в доме, где Мартин рассказал странную историю о том, как его самого друг пригласил получить экспериментальное лечение, почти гарантированно возвращающее зрение. Условия простые! Надо подписать ряд документов с грифом «Совершенно секретно» и пройти процедуру лечения. Молчание всего на два месяца, потом можно говорить! После лечения человек имеет право пригласить следующего. И так по цепочке. За разглашение информации о лечении предлагались на выбор смерть или лишение того, что приобрел. Это равнозначно! Тот, кто не видит, отдаст все на свете за возможность вновь узреть красоту мира!

Фрэнк напрягся, услышав требования.

— Молчать два месяца? И все?

— Это кажется простым, дядя Фрэнк. Когда ваш мальчик увидит мир, вы сами не сможете об этом молчать. Для этого нужен договор. Нам также дают работу на полигоне по переработке мусора. Так проще пережить эту радость. Вокруг Рона будут такие же, как он сам. Плата — восемнадцать баксов в час, наличкой или официально по договору. Жилье, еда, лечение — все бесплатно.

— Но это невозможно! Кто в здравом уме станет лечить людей бесплатно?

Мартин расхохотался. Видимо, не так давно он сказал то же самое.

— Сиятельный. Его все так называют.

Спустя два часа дом покинуло три человека. Двое из них собрали вещи, словно уезжали на долгий срок.

***

# 29-е сутки после теракта / 48 дней до события Точки Ноль

Нью-Йорк, Онкологический центр имени Святого Патрика. Примерно то же время

В одном из кабинетов центра перед доктором Джоном Мендельсоном сидели два его аномально здоровых пациента и неизвестный гость, представившийся как Руссо.

Мендельсон просматривал снимки их грудных клеток, не видя никаких пятен и замутнений.

— Как! Черт возьми?! Если бы не увидел вас обоих тут прямо сейчас, решил бы, что меня решили коллеги разыграть. Впрочем, даже они не стали бы так шутить. Это какое-то новое экспериментальное лечение? Какова вероятность ремиссии?

Руссо покачал головой.

— Не ремиссии, а полного исцеления. Выражаясь вашим языком, 100% вероятность. Проверка на двухстах сорока пациентах за последние две недели.

Мендельсон даже не улыбнулся. Просто показал кривую ухмылку.

— И вы думаете, я поверю в это? Вы больше похожи на очередного шарлатана, торгующего надеждой.

Руссо никак не отреагировал на прямое оскорбление.

— Нам не нужна ваша вера, доктор. Два доказательства перед вами. У них был выбор пригласить кого-то после себя. Они оба выбрали вас, пытаясь доказать, что, несмотря на ваш диагноз после химиотерапии, они будут жить дальше. Хотите верьте, хотите нет. Неважно. Мы просим о содействии и, возможно, сотрудничестве. Если у вас будут новые пациенты, которым уже ничего не поможет, отправляйте их к этим двоим. Очередность лечения они сами установят. Их телефоны у вас есть.

В этот раз Мендельсон долго рассматривал своих бывших пациентов. Каким бы сильным скептиком он ни был, это надменно-довольное выражение лица ни с чем нельзя спутать. Его бывшие пациенты свято верили, что излечились.

— Допустим, у них обоих ремиссия и у вас есть некое экспериментальное лечение. Какого рода сотрудничество вы предлагаете?

Руссо предоставил папку с документами.

— Как вы понимаете, я не оставлю вам этот список. — Мендельсон взглянул. — Мы привлекаем специалистов медицины самых разных направлений, пытаясь разобраться, как именно работает техника, попавшая к нам в руки. Всех, от эндокринологов до Эндрю Вагнера из Национальной лаборатории исследования ДНК. Если согласитесь, будете работать в команде специалистов национального уровня.

Видя список врачей, Мендельсон невольно обратил внимание на ряд особо примечательных, о которых он только слышал на конференциях по онкологии. Все поголовно не старше сорока пяти.

— Почему я? Вижу, у вас большие планы на это дело. Признаться, это уже не мой уровень.

— Нам нужны молодые исследователи. Нынешнее поколение онкологов с гибким мышлением. Вы первый из тринадцати кандидатов. Пройдут первые два согласившихся. На месте потребуется диагностика, выдвижение гипотезы и теоретическое обоснование методов лечения, которые использует наша машина. От других специалистов потребуется то же самое по своим направлениям.

Для простой шутки разговор зашел слишком далеко. Мендельсон, беря папку, обратил внимание на гриф «Совершенно секретно, особой важности» — это документ первого уровня секретности, представляющий прямую угрозу национальной безопасности страны. Ниже находится «Совершенно секретно», второй уровень, под который подпадает большая часть документов правительства США, способных нанести серьезный ущерб национальной безопасности. Третий уровень — «Секретно» — информация, несущая обычный ущерб национальной безопасности, если станет достоянием общественности. Проще говоря, документ в руках Мендельсона был похож на яд, который сразу после прочтения начинает убивать читателя, если тот не примет противоядие. То есть согласится или будет молчать, подписав документ о неразглашении.

Доктор думал меньше минуты.

— Я дам согласие только после того, как все увижу собственными глазами. И откуда, черт возьми, вы взяли это оборудование?

Руссо кивнул, ожидая этого вопроса.

— Сиятельный. Нам дал его Сиятельный.

Так Генри Элдридж через своих сотрудников начал собирать исследовательскую группу техников и медиков, пытаясь разобраться в принципах работы медицинского модуля. Даже само знание о методах лечения могло стать бесценной информацией для современной медицины. И, как известно, тот, кто контролирует информацию, контролирует весь мир.

***

# 30-е сутки после теракта / 47 дней до события Точки Ноль

Штаб Сиятельного, Лос-Анджелес

Часть предположений о том, что количество Очков сущности, получаемых от заданий, постепенно меняет меня, подтвердилась после теста в закрытой комнате. Температура воздуха быстро повышалась. Людям рядом со мной становилось жарко, если просто сидели рядом. Я весь автобус заставил пропотеть до мокрых маек за тридцать минут езды. Да, сейчас начало августа, но причиной той жары в салоне точно был я. Пока справлялся. Главное, не держать на балансе много Очков сущности.

За прошедшие шестнадцать дней с начала сотрудничества с Генри я ни разу не пожалел о своем решении. Первоначальные медицинские модули в количестве трех штук лечили больше двухсот человек в день. Я не поверил, когда увидел мужчину на коленях, плачущего в саду позади оперативного штаба, где собирали будущих пациентов. Есть вирус иммунодефицита человека, открытый в 1981 году. В 1984 году от него умер первый пациент, французский философ и историк Мишель Фуко, так как лечения не было. Это заболевание развивается в теле человека от девяти до одиннадцати лет, постепенно повышая риск возникновения раковых заболеваний: теряется вес, возникает слабость, опухают лимфатические узлы, повышается потоотделение по ночам. Все это следствие постепенного падения силы иммунитета. Имя этой болезни — ВИЧ, вирус иммунодефицита человека. Тот человек в саду плакал, потому что медицинский модуль спас его от этого. Вакцина Биохака из T4 картриджа помогала лечить подобные заболевания. Странно, не правда ли? Только оказавшись в руках подходящего человека, это лекарство раскрывало весь свой скрытый потенциал. А я использовал его как общеукрепляющее лекарство.

Я помнил, что шептал тот человек в саду.

— Господи! Спасибо тебе! В следующий раз только в презервативе…

Надо хорошенько запомнить этот урок.

В тот же день я предложил Генри взять еще три медицинских модуля. Пока они будут работать, я у себя отключу расщепитель, главный центр управления и зарядное устройство. А они смогут включить биогенераторную установку для энергообеспечения нового оборудования. Как мои несущественные непостоянные потребности могли сравниться с возможностью оказывать помощь стольким людям?