Сегодня Генри сидел у пульта управления полигоном, наблюдая, как гоняют бойцов лютые инструкторы. Эти злодеи на гражданке вбивали рефлексы, спасающие солдат в бою. Вошедший секретарь Шидо тихо прошептал на ухо.

— С сыном? Хо-хо, удивить меня решил. Пошли обоих к чертям собачьим!

Секретарь продолжал шептать.

— Проверь на оружие и впусти.

Спустя пару минут в комнату вошли Лукас Пейдж с сыном. Генри отъехал от пульта и несколько секунд задумчиво смотрел на ноги Сэма. Тот пришел в шортах, выставляя напоказ незагорелые голени и щиколотки. Затем взгляд переместился на то, как спокойно Лукас сел в кресло для гостей.

Генри, тихо матерясь, подкатил к младшему Пейджу и, указав на ногу, сказал:

— Покажи.

На ощупь как настоящая. Ногти, кожа, движения мышц при шевелении пальцами. Ни одна хваленая киберкожа не сравнится с настоящей, гладкой и шелковистой. Лукас наблюдал за сценой с едва сдерживаемой улыбкой. Радость он скрывал, но гордость за сына спрятать не удалось.

— Трансплантация конечностей? Никогда не видел такой красоты. Ни шрамов от швов, ни бледности от иммунодепрессантов. То-о-онкая работа! Если бы не кожа без загара, разницы бы не заметил. Про полное восстановление чувствительности я вообще молчу. Израиль? Новая клиника в Германии?

Сэм поглядывал на отца, а тот молчал.

Генри дернулся, чувствуя подступающую волну гнева.

— Так и будешь молчать? Вижу, и себя подлатал. Пришел похвастаться? Молодец! Если это все, то проваливай отсюда!

Характер ухудшился после ранения. Спасая близких от самого себя, Генри теперь большую часть времен проводил тут — в резиденции компании в Сиэтле, также служившей ему вторым домом.

Старший Пейдж решил пойти в наступление.

— Когда ты в последний раз радовал жену в постели, Генри? Лет шесть назад? До того задания, где я стал ходячим инвалидом, а ты сидячим.

— Пошел вон отсюда, ублюдок! И скажи спасибо, что я не пристрелил тебя прямо сейчас!

Гости не торопились уходить, продолжая сидеть в креслах. Генри подкатил к месту у своего стола и демонстративно выложил на него пистолет, вытащенный из верхнего ящика. Достал глушитель и начал накручивать его на ствол.

— У тебя и твоего мелкого уродца десять секунд. Пошли нахер отсюда!

— Генри, скажи, ты сейчас в подгузнике? Наверное, и по-маленькому сходить проблемно? Тут с тобой наверняка живет сиделка, которая моет тебя, потому что сам не можешь?

Хозяин «Четвертых Врат» злился из-за наглости собеседника. С майором Пейджем Генри был знаком с той самой военной операции, на которой оба стали инвалидами. Нехорошее слово. Неприятное, описывающее в разной степени их искалеченные жизни. Бывший капитан сейчас был очень зол и понимал, что его провоцируют. Лукас Пейдж не мог работать все шесть лет по состоянию здоровья. Спустя два года, после шести месяцев службы, из военного госпиталя вернулся его сын Сэм. Вернулся не полностью. Тогда они еще поддерживали связь, но поругались из-за попытки Генри дать Сэму работу в «Четвертых Вратах». Тогда старший Пейдж кричал: «Я не дам тебе убить моего сына». А теперь оба представителя этого семейства пришли к нему и топчутся по самому больному.

— Шесть лет и три месяца. Мы развелись с Сарой семнадцать месяцев назад.

— Не выдержала? — Майор покачал рукой неопределенно. — Жизнь с «нами» далеко не сахар.

Генри убрал пистолет обратно в ящик. Наконец начали разговор о деле.

— Когда ты видишь, как твои самые близкие люди страдают из-за твоего недуга… — Генри на секунду замолчал. — Я настоял на разводе. Дом и дети остались ей. Доволен?

Лукас кивнул и протянул руку, чтобы наконец поздороваться.

— Извини, что пришлось говорить такое. Надо было пробиться сквозь корку твоего мерзкого характера. Да, ты далеко не сладкий персик! И не отрицай этого!

Генри пожал руку Лукасу так, что тот сморщился от боли. После шести лет в коляске он мог на спор согнуть железный прут. Боль — это маленькая месть майору за хамство.

— Я мог и выстрелить! Одно только упоминание твоего имени заставляет болеть старые раны.

— Тогда… я бы покинул твой дом. Потом нашел другого подходящего человека под мое предложение.

— Решимость, да?! Тебе и раньше ее было не занимать.

Сегодня Лукас пришел с такой историей, что если бы ее рассказывал не майор, а первоклассник с богатой фантазией, то выглядело бы куда более правдоподобно. Неизвестный врывается на собрание ветеранов и силой их лечит. А потом предлагает условно-принудительное сотрудничество. Причиняет добро и несет свет людям. Под конец Генри не выдержал и заржал в голос, когда услышал о невидимом интерфейсе, который доступен только избранным, выбранным самим…

— Сиятельным, — сказал Лукас. — Мы с парнями сами его так прозвали.

Отсмеявшись, Генри протер проступившие слезы.

— Вы чертова секта безумных военных фанатиков! Я такого отборного бреда в жизни не слышал!

— Но это правда. У меня есть право выбрать следующего человека на лечение. Я хотел предложить это место тебе.

— Лукас, ты думаешь, я в это поверю?

Майор устало потер лицо. Перелет из Лос-Анджелеса в Сиэтл был хоть и коротким, но не легким для людей, только идущих на поправку. Сил по-прежнему мало.

— Я был на твоем месте, Генри. Разум говорит «нет». Логика говорит «нет». Даже несмотря на то, что доказательства прямо перед твоими глазами, ты все равно будешь говорить «нет». Я знаю, что ты согласишься, пока есть хотя бы призрачный шанс выбраться из этого кресла. И я тебе его предлагаю. Прямо сейчас бросить все к чертям и попробовать.

— Вот так просто? Что, и денег не попросишь?

Лукас улыбнулся как-то по-доброму, словно увидел себя же со стороны.

— Нет никакой платы за лечение или пожертвований. После восстановления ты можешь вернуться в свою конуру и забыть о нас. Мы оба знаем, что есть вещи, которые нельзя измерить деньгами.

— Не верю! Просто не верю. Это какой-то отборный бред. Майор, очнись!

Лукас встал из кресла. Сын повторил его действия, понимая, что разговор окончен.

— Знаю. Не разумом, не логикой, но я тебя понимаю. Ты все равно решишь попробовать, потому что видишь меня прямо перед собой. Я взял для тебя билет на самолет сегодня вечером. Если согласишься, уже завтра утром ты вылезешь из этого чертова кресла навсегда. Мы пошли. У тебя есть три часа на раздумья.

Вечерний рейс Сиэтл — Лос-Анжелес принял на борт трех пассажиров. Восемь часов спустя Генри впервые за последние шесть лет пошевелил пальцами ног. Еще через четыре часа он разнес кувалдой столь ненавистное ему инвалидное кресло. Стоящие рядом Лукас и Сэм аплодировали победителю. Неравный бой длиной в шесть лет наконец закончился.

— Приятно, не правда ли? Быть здоровым! Теперь пошли по магазинам. Шопинг! После стольких лет застоя тебе просто необходима новая одежда.

Генри, протерев лоб от пота, кивнул, неловко пиная напоследок обломки кресла под ногами. Достав из кармана телефон, он сделал всего одну фотографию. Глупую, простую, но несущую глубокий смысл. Типичное фото человека, который открыл телефон и случайно сделал снимок камерой, засняв свои ноги, твердо стоящие на земле. Нашел в списке контактов всего одно женское имя и отправил ей сделанное фото с припиской: «Буду ждать тебя в Городе Ангелов. Судьба дала мне второй шанс».

***

# 14-е сутки после теракта / 63 дня до события Точки Ноль

В моем понимании команда Хейтена ушла в автономное плавание и теперь сама занималась своими делами. Я же решил еще раз разобраться в логике того, на что намекает CARD-система, давая набор T2 технологических карт. Стационарные устройства: Генераторы энергии — солнечные (2 о.с.), био (4 о.с.), газ (2 о.с.), ядерные (6 о.с.), термо (10 о.с.). Стационарная установка для сбора газов (5 о.с.). Стационарные аккумуляторы большой мощности (5 о.с.). Медицинский модуль (25 о.с.) — лечит до двух людей за раз. Напрашивался очевидный вывод, что на этой стадии будет требоваться очень много энергии, и потому система дает варианты разных автономных электростанций, топливных стержней к ним, устройств для хранения энергии и восполнения запаса сырья для производства самих стержней. Стационарная установка для газа в моем представлении служила именно для этого.