Обошёлся бы и без такого реализма.

Брайан грязно выругался и взмахнул цепью снова. Варламов вспомнил, что в руках у него ружьё и отбил удар стволом. Потом зазевался и чувствительно получил по ногам. Как видно, драться здесь приходилось всерьёз.

Цепь засвистела, на этот раз целясь в голову. Варламов присел и изо всей силы ткнул Брайана стволом в грудь. Тот захрипел и опрокинулся на спину, но при этом сумел огреть Варламова по колену. Потом вскочил, сделал обманный финт, и цепь больно хлестнула по ягодицам.

От боли и обиды на глазах Варламова выступили слёзы, а кулаки непроизвольно сжались.

Тут же грохнуло.

Брайан вдруг замер, уронил цепь, а потом медленно поднёс руки в чёрных перчатках к груди, где ширилось кровавое пятно, и упал лицом на землю.

— Ловко, — прокомментировал священник, склоняясь над ним. — Ему не следовало забывать, что в руках противника не палка, а ружьё… Пожалуй, отпускать грехи не требуется.

Варламов ощутил тошноту.

— Я не хотел, — пробормотал он. — Всё получилось случайно.

— Не расстраивайся, — священник снова влез на телегу. — Он мог забить тебя до смерти. Хоть это и игра, а ощущения не из приятных… А теперь я тебя оставлю. Двустволку держи наготове.

Он хлестнул лошадь и внезапно исчез. Варламов обогнул баррикаду и пошёл по улице.

Скоро он понял, почему напомнили о двустволке.

Волк в пепельной шкуре вышел из-за дома и завыл, подняв морду к мрачному небу. Следом появились ещё два и оскалили пасти на Варламова. Тот попятился, держа волков под прицелом.

Но зверей становилось всё больше, и он побежал: от такой массы не отобьёшься. Волки следовали лавиной, от воя щемило сердце. Варламова явно гнали к центру городка.

Вот и центральная площадь. Странное здание тускло блестит в сумраке — словно три составленных вместе ружейных ствола. Тёмная массивная дверь приоткрыта.

Варламов вбежал и поспешно задвинул засов.

И замер. Холодные мурашки поползли по спине, словно кто-то смотрел на него тяжело и недобро.

Евгений стиснул двустволку и медленно обернулся.

В центре сумрачного зала высилось подобие трона из груды самоцветов. На нём сидел юноша с гривой чёрных волос: мускулистые руки сцеплены на коленях, покрытых синей тканью, а взгляд устремлён на мраморную стену. Лицо и голый торс смуглы, словно обожжены огнём.

Сердце Варламова сделало перебой. Вспомнил, что это за здание — храм Трехликого и разглядел в угрюмом блеске самоцветов тяжкую властность в лице сидящего.

Когда-то он видел это — на картине, а точнее репродукции с неё. Оригинал висел в галерее, где давно не бывало людей, на берегу мёртвой реки. Полусумасшедший художник верно изобразил того, кто оказался сейчас перед Варламовым… Или сидящий сам принял облик с гениальной картины Врубеля.

— Кто вы? — спросил Варламов, всё ещё задыхаясь. Надо же, словно и в самом деле бежал.

— Человеческие имена не выражают сути, — демон не повернул головы, а голос отразился от стен и болезненно пронзил уши Варламова. — Впрочем, ты из славянского племени, и твои предки почитали меня под именем Рароха. [25]

Дыхание Варламова чуть успокоилось.

— Это же храм Трехликого, — пробормотал он. — Второй и третий лики я уже видел. Наверное, ты — Первый лик.

— Угадал, — ирония послышалась в голосе, а глаза впервые глянули на Варламова, и тот отпрянул: янтарно-жёлтые, с вертикальным чёрным зрачком. — Если ты такой сообразительный, то разгадай загадку. Посмотрим, чета ли ты Эдипу. Разгадаешь, сможешь выбраться отсюда, да и получишь приз.

Варламову стало не по себе. На него смотрели глаза не юноши — вековая тьма и ярость были во взоре.

Но его разбирала злость. Втянули в игру — то хлещут цепью, то насмехаются. Ладно! Он дал отпор Брайану, даст и сейчас.

— Ты вроде могучий дух, — сказал он угрюмо. — Тёмный священник сказал, что происходишь от Единого. Разве я достойный противник? У тебя должны быть другие.

К удивлению Варламова, в ответе послышалась горечь:

— Обещанной битвы не было. Иешуа предпочёл уклониться. Он не борец, а скорее философ… Но мы отвлеклись. Вот загадка для тебя.

Собеседник помолчал, а потом тяжело, словно глыбы, стали падать слова:

Варламов нахмурился.

— Больно философская загадка, — пробормотал он.

— Меня иногда называют софистом, — бесстрастно отозвался сидящий. — Но жизнь состоит из парадоксов, и не я так устроил. Ваш поэт давно подметил: «Ведь мы играем не из денег, а только б вечность проводить!»… [26] Ну как? Три попытки, как обычно.

— А если не стану отвечать? — с досадой спросил Варламов. — Я ведь могу просто снять шлем.

— Снимешь шлем, будет сюрприз, — скучно ответил демон. — Но не бойся, я не собираюсь причинять боль. Возьму только душу, а их сейчас и так отдают задаром, так что валюта сильно обесценилась.

Варламов хмыкнул, однако на душе заскребли кошки: ступать к какому-то Рароху ей не хотелось. И вообще, игра уже надоела Евгению. Он стал добросовестно думать, но в голове получилась каша из библейских историй и школьного учебника физики… Варламов отчаялся и выпалил:

— Первый ответ. Свет и тьма одинаково созданы Богом, или возникли в результате Большого взрыва. Следовательно, они не враждуют, а дополняют друг друга.

— Сжульничал, — сухо прокомментировал собеседник. — Два ответа в одном. И оба неудовлетворительны: по сути, ты дал непредикативное определение, то есть повторил то же самое другими словами.

Варламов моргнул, а Рарох злорадно добавил:

— Осталась одна попытка.

Варламов не очень верил, что с душой придётся расстаться, но стало неприятно. Вдобавок цепенящий холод начал сковывать затылок. Варламов вспомнил, что в компьютерных играх всегда бывают подсказки, и стал копаться в памяти…

Тем временем сумрак в помещении сгустился, лишь угрюмо тлели самоцветы, а время словно замедлило ход. Внезапно Варламову показалось, будто перед ним встал Некто — не то в чёрном плаще, не то с крыльями тьмы за спиной. Варламов услышал шум, словно от могучего дыхания, и ощутил на затылке ледяной холод…

Кто-то стоял одновременно впереди и позади него!

Страх помог вспомнить подсказку, она была дана перед игрой.

— Хаос, — пискнул Варламов. Справился с голосом и добавил: — Тёмный воин сражается с хаосом, и силы Света противостоят хаосу. Так что у них общий враг.

— Хм, — демон зевнул. Он снова смотрел на стену. — Ты сообразительный молодой человек. Как видишь, в общем мы союзники. Хорошо бы и другие это поняли. Ладно, ещё увидимся. Получай свой приз.

Всё исчезло, будто выключили свет.

Сердце Варламова сжалось, опять сюрпризы. Огляделся: плотная темнота, лишь кое-где плавают светлые пятна.

— Эй! — неуверенно позвал он.

Нет ответа, но темнота стала редеть. Внезапно совсем рассвело.

На миг Варламов обрадовался — он снова сидел за столом. Потом радость сменилась тревогой: за столом он был один. И стол был другой, гораздо роскошнее, со столешницей из тёмно-зелёного камня. В центре стоял серебряный канделябр, и на нём горело множество свечей.

Варламов ошалело глянул налево, потом направо…

Стены, красновато отсвечивая, уходят ввысь; кое-где картины — слишком тёмные, чтобы их рассмотреть. У стен стоят шкафы, ручки ящиков тоже поблёскивают серебром.

— Где я? — неизвестно у кого спросил Варламов.

Ответом была тишина, он никогда не слышал такой тишины.

Потом раздался стук.

Стук доносился со стороны двери, еле различимой в полумраке — высокой и тоже из красноватого дерева.