— Миа, не плачь. Знаю, что я безнадежный дурак, не достойный и твоего мизинчика.
Пытаюсь вырваться, но он вновь крепко держит. Покрывает мое лицо поцелуями, губами ловя слезы.
— Я знаю, какая ты у меня замечательная. Умная, талантливая, красивая, женственная. И как бы ни пыталась это скрыть, но ты добрая и ответственная. Ты не замечаешь, но на Титане на тебя смотрят с огромным восхищением. Военные так вообще тебя боготворят. Ты кстати поняла, кто в действительности управлял сражением с такертами? Ты никого не оставляешь равнодушным. Есть и завистники, но только потому, что они хотят быть либо тобой, либо с тобой. Когда ты пропадаешь, я сначала схожу с ума, боясь, что ты погибла или навсегда от меня сбежала. В это раз я успел сотни раз проклясть себя за то, что отпустил. Когда узнал, что тебя нашли тожуты, не находил места от беспокойства. А какое невероятное счастье почувствовал от того что ты вернулась. Живая и здоровая. А теперь я вновь схожу с ума от ревности, и на самом деле не могу тебя в чем-то упрекнуть. Ведь это даже не я тебя спас. Ты моя далекая путеводная звезда, которую я до сих пор пытаюсь поймать.
Отвернулась. Не хочу слушать. Он говорит, и будто сердце мне на куски режет. Я не добрая и все понимающая. И позволить держать себя на привязи ради чьего-то спокойствия не могу и не хочу.
Сделала вид, будто мне все равно. Лучше, если муж ничего не заподозрит.
Уже потом Рикер подробно рассказал мне о том, что происходило на Титане в мое отсутствие. Нападение такертов организовали власти Союза. Целью атаки было, если и не захватить, то значительно ослабить Титан, чтобы в дальнейшем, без помощи 'доброго' Союза, корабль не смог передвигаться. В таком случае о самостоятельной разработке ресурсов планеты речи бы не шло. Сейчас же, хоть у Титана и снизилась обороноспособность из-за уничтоженных в бою кораблей, но лететь дальше вполне можно. Конечно, остается опасность повторения подобных нападений, но люди договорились с тожутами, и теперь на Титане постоянно будет размещена сотня боевых кораблей наших союзников с их командами.
Относительно раскрытия моей личности. Супруг вместе Элиотом Финчером подсуетились, и на волне всеобщей эйфории, и восхищения, собственно, моим геройским поступком, 'раскрыли карты' сначала объявив о подлом нападении на нас Союза, а потом о невиновности некоторых, ранее обвиненных в измене людей. И только после этого, обо мне — потерявшей память сироте, которую узнал адмирал, и по результатам генетической экспертизы, утвердившийся в том, к какой семье я принадлежу. Время для преподнесения информации было подобрано верно. Лучше действительно не придумаешь, так что большинство населения Титана новости восприняло на ура. После случившегося, люди тяжело переживали потери. Многие носили траур. Так что, даже если кто-то и не верил в невиновность моей родни, то на почве общей ненависти к Союзу, люди были готовы на многое закрыть глаза.
Тем не менее, после положенных дней всеобщего траура, необходимо и отдать должное заслуженной победе. И первым пунктом шел прием в честь тожутов, оказавших людям столь необходимую в тот момент помощь. Этим же вечером мы с мужем отправились в главный зал, где на скорую руку было организовано торжество. Рикер, будто что-то чувствуя, ни на секунду не выпускал меня из виду, и крепко все время держал за руку. Ничего. Рано или поздно ко мне обратятся с просьбой открыть мой трофейный космолет. Ознакомиться с его с устройством захотят многие. А кроме меня Кролик все равно никого к себе не пропустит, как бы ни ломились.
Как было проведено торжество, мне понравилось. Не за свою роскошь и помпезность, а за неповторимую атмосферу. Действительно праздник, а не его подобие. Обстановка дружеская. Люди искренне празднуют свое спасение. На тожутов никто не смотрит косо, да и мне достаются теплые открытые улыбки, с радостными приветствиями. За меня упорно поднимают тосты, бросая слегка недоуменные взгляды. Концентрат вишневого сока хоть и похож на вино, но проведешь далеко не всех. На лицах многих читаю вопрос. Почему не хочу вместе со всеми отметить победу. Кто-то пытается налить мне настоящего алкоголя. Я отказываюсь, аргументируя тем, что муж якобы запретил. Им же не объяснишь, что мне нельзя пить совершенно по иному поводу. Начинаю бояться, как бы сам Рикер ничего не заподозрил. Дальнейшее торжество стало для меня каким-то смазанным. Видимо алкогольные пары, витающие в воздухе, тоже дают свой эффект. Последним запомнилась беседа Рикера с тожутами и красноречивый презрительный взгляд Вирона на мою руку. Его резкие слова, к счастью так и не вылившийся ни во что серьезное. Причем единственное, о чем я в тот момент думала, чтобы Вир в пылу негодования ничего не сказал о моем интересном положении. Надо скорее улетать, а то жить в постоянном страхе разоблачения как-то не очень. Вообще я просила тожутам, ничего подробно не сообщать о моем лечении, состоянии здоровья, и ребенке. Опасаюсь, что узнав о бывших травмах, меня отправят первым делом в медотсек для проверки общего состояния организма, и обнаружат столь любопытный факт, как беременность. Сами же тожуты сказали, что вообще никому ничего сообщать не собираются, и что это только мое дело. Приятно. Хоть кто-то считает, что я сама для себя могу все решить.
Благо, тожуты все-таки не проговорились. А после еще нескольких тостов все напряжение сошло на нет.
Потом была жаркая ночь с Рикером, где я, вопреки ожиданию, получила ни с чем несравнимое удовольствие. Супруг явно соскучился и очень постарался, переборов мое отчуждение. Тело с удовольствием предало меня. Я же для себя восприняла эту ночь, как прощание.
Следующее утро. Зеваю на официальной церемонии присвоения воинских званий героям Титана. Меня подташнивает и клонит в сон, но я стойко держусь. Надо выстоять не меньше двух часов на построении. Вполуха слушаю торжественные речи. Награда, новое звание, всеобщее одобрение это здорово, и чего уж там говорить. Здорово. Только мне ни это звание, ни учтенные заслуги в дальнейшей жизни не пригодяться.
Гордо козырнула перед начальством, и, выпятив грудь с первой медалькой на груди, развернулась, и, чеканя шаг, под общие аплодисменты удалилась с церемонии. Оставалось только несколько небольших дел. Мне уже звонили, с просьбой подойти в один из ангаров для разблокировки Кролика.
Рикер, наконец, оставил меня, чтобы провести дипломатические переговоры с тожутами. Я же отправилась к друзьям, чтобы безмолвно попрощаться и возможно в последний раз на них поглядеть. А еще аккуратно задать Тэо вопрос. Кажется, когда-то он говорил о том, что хочет улететь с Титана. Я могла бы ему в этом помочь. Не придется ждать независимости от родителей. Да и мне не было бы так одиноко. В компании друга все лучше. С другой стороны, потянув за собой, не сломаю ли ему этим жизнь? Во всяком случае, я всегда четко знала, чего хочу, но так ли уверен в своих желаниях Тэо?
По дороге встретила близкого друга мужа — Сэма. Приветливо перекинувшись с ним парой слов, договорилась ближе к вечеру зайти в гости. К его жене и сыну, я тоже уже давно прикипела душой. Очень славные и отзывчивые люди.
Попрощавшись, отправилась дальше. За своими раздумьями не заметила, как налетела на группу мужчин. Их лица были мне знакомы, но близко общаться не приходилось. Кого-то я точно видела, когда делала различные доклады по требованию Рикера.
— Мелинда Блэквуд, Ваш муж зовет Вас к себе. Мы проводим.
Как же не вовремя. Я ни сколько не удивилась и не насторожилась. Супруг часто так вызывал меня по разным поводам, присылая людей в качестве сопровождения. Слишком расслабилась, уже не ожидая, что на самом Титане меня могут поджидать разного рода опасности.
Почувствовала неладное только тогда, когда за спиной с тихим щелчком идентификационного замка затворилась дверь. Будто простого запирания мало, двое мужчин ухмыляясь, перекрыли выход.
Восприятие, как это обычно бывает, когда я сижу за штурвалом, ускорилось. Оценила обстановку. Комната, в которой оказалась — жилая. Какая-то мебель. Довольно уютная и красивая домашняя обстановка гостиной. Вывод. Камер здесь наверняка нет. А еще я вошла сюда добровольно. Их трое. Фигуры довольно внушительные, но я могла бы что-нибудь придумать, если бы не браслет. Боюсь, что разряды тока — не то, что нужно, как мне, так и ребенку. Остаются только переговоры.
