Матвей глянул на девушку: – Извини, Герда. О медицинском центре Джанет Варламовой ходит много легенд, и это одна из них. Да, мы научились модифицировать человеческие тела, но лишь в некоторой степени. Например, на Венере температура будет сорок-пятьдесят градусов, и надо усовершенствовать терморегуляцию. Останется повышенное содержание углекислоты, и для организма это должно стать нормой. Когда поселенцы Венеры станут навещать Землю, им придется временами вдыхать коктейль с углекислым газом. Все проблемы решаемы, однако воссоздавать тела заново мы не умеем, и вряд ли скоро научимся.

– Ох! – с отчаянием сказала Герда. – А я обещала Лону…

У Метельского будто что-то оборвалось внутри, неужели он все-таки потерял Хельгу?

– Успокойтесь, вы привезли ее в единственное место, где могут помочь. Нам очень повезло, что удалось наладить контакт с цивилизацией даймонов. Пусть изредка, но они помогают. Хельга будет буквально воскрешена по их технологии. Когда-то они сами использовали ее, но теперь у них уже другой уровень могущества. Я попросил, и на этот раз они разрешили.

– О, Господи! – сказал Метельский. – Когда сможете, передайте им мою благодарность.

Матвей кивнул: – Передам. Они ценят такое.

– И как это будет происходить? – уже спокойнее спросил Метельский.

– Отдаленно похоже на трехмерный принтер. Молекула за молекулой, слой за слоем тонкое тело Хельги будет облекаться физическим из материальности трехмерных пространств. Постепенно оно станет видимым, сначала полупрозрачное, а потом всё плотнее и плотнее. Все будет происходить внутри этого саркофага, и она проведет здесь примерно год. Быстрее не получится, нужна постоянная подстройка параметров под физиологию человеческого тела. Со временем она сможет выходить на какое-то время, необходимы физические нагрузки.

– Я могу чем-то помочь?

– Конечно. Ей придется заново учиться ходить и говорить, хотя все будет вспоминаться довольно быстро. Да и просто желательно чье-то присутствие рядом, для нее все будет необычным и пугающим.

– Я остаюсь с ней, – быстро сказал Метельский. – Это можно устроить?

– Выделим уголок прямо здесь. Заодно познакомитесь с даймонами, кто-то будет появляться, чтобы корректировать процесс. Им тоже любопытно, впервые человеческое тело воссоздается для жизни в условиях другой планеты. В нашем центре много интересного, а от ужасов Армагеддона пока отдохнете.

– Мадос в ваши дела не вмешивается?

– Нет, это одна из защищенных зон, уголок будущего эона. К сожалению, у Мадоса и так хватает места, где разгуляться.

Фигура Герды стала затуманиваться.

– Извините, – сказала она, – у меня дела. – И исчезла.

– Возможно, она тоже попадет к нам, – сказал Матвей. – Однако вероятнее, получит награду гораздо быстрее.

Леди Селина вздохнула: – Тоже пойду, давно Кэти вживую не видела. Пока, Лон.

Для Метельского андроиды поставили спальный бокс, но пока делать было нечего. Когда попробовал связаться с местным ИИ, чтобы узнать где можно купить одежду (израильская форма выглядела здесь неуместно), неожиданно отозвалась «Сивилла» – тем свежим голоском, от которого уже отвык.

«Привет, Лон. Вот схема медицинского центра, я выделила желтым универсам».

«Ты? У тебя опять изменился голос. Я последнее время был в контакте с Гедеоном, это нудный милитаристский тип».

«Здесь я в снова постоянной связи с Кводрионом. Его базовые компоненты сохранены, только их функциональность ограничена несколькими зонами на Земле. Можете пообщаться. Кстати, я сохранила для тебя один действующий счет».

«Спасибо, малышка. Пойду приоденусь, а то тут прохладно».

«В Канаде скоро осень, Лон».

Купил классику: джинсы, пару рубашек, легкую кожаную куртку, расплатился без проблем. Спросил, где здесь можно пообедать?

– Через час в ресторане, это главный корпус. Там собирается большинство сотрудников, и часто со словом выступает госпожа Кэти.

Погулял – все красиво и спокойно, масса цветов, настоящее половодье желтых роз, – и подошел к ресторану в левом крыле здания.

«Лон, вот твой столик, я подобрала соседей, кому ты интересен. Извини, незамужних женщин среди них нет», – в голосе «Сивиллы» послышалось лукавство.

И тут норовит поддеть, но это даже приятно. Одной соседкой оказалась Ингрид, а другой Томико – обе медики, мужья заняты в проекте «Венера» и сейчас работают в космосе. Мужчина представился оригинально:

– Римвлад, поэт и художник. Космическая тематика, будущее Земли и Венеры, у меня тут даже небольшая картинная галерея есть. Надо же вдохновлять людей.

– Лон, мы знаем о Хельге, – сказала Ингрид. – Очень тебе сочувствую. Вы оказались в самом пекле, у нас-то тихая заводь.

Так что немного пообщались, а потом прозвучал музыкальный аккорд, и на возвышении появилась Кэти. Выглядела блистательнее, чем в Петербурге: изысканная прическа, желтое платье, зеленоватый бриллиант на груди. Метельский покачал головой – еще великолепнее, чем у его матери.

– Во имя Господа, Предвечного света и Сына, – сказала Кэти по-английски. – Прежде всего приветствую прибывших: Лона Метельского, это мой дальний родственник, и его жену Хельгу, она пока в теле Бардо. Со временем вы познакомитесь с ними ближе. К сожалению, приятное на этом кончается. Наступает самое тяжелое время для живущих на Земле – последние события после гласа Седьмой трубы. Не печальтесь, вы избранное стадо и многие беды минуют вас. Ешьте и пейте, только для веселья еще не настало время.

Она склонила голову, и все сидящие в зале тоже. Потом сошла к столику, где сидели Матвей и леди Селина, а Ингрид вздохнула:

– Она необыкновенная, госпожа Кэти. Вся такая солнечная, только госпожа Селина на нее похожа.

Выбрали блюда через меню, и вскоре подкатил робот с заказом. У Метельского аппетита не было, то и дело пробирала дрожь. Томико поглядела на него и что-то набрала в меню. Опять подъехал робот, на подносе белая бутылочка и чашка. Томико налила из бутылочки и подвинула чашку Метельскому.

– Выпейте, это саке. Я как врач прописываю, а то у вас нервы расшалились.

Метельский чуть не фыркнул: было, с чего расшалиться. Но взял себя в руки, поблагодарил и выпил. Томико тут же плеснула еще.

– Сильно не опьянеете, да и жена укорять не сможет.

Действительно, стало легче. После обеда хотел поговорить с леди Селиной, однако та исчезла, так что погулял по Центру. Солнце еще стояло высоко, но сильно захотелось спать: ну да, в Иерусалиме уже наступает ночь. Вернулся к главному корпусу, и девушка-администратор оформила допуск в «усыпальницу».

– Не волнуйтесь насчет этого слова, – сказала она. – Мы ее так зовем в обиходе, а то полностью длинно: «помещение для модулей автономной регенерации». Кстати, там в торце есть дверь в бытовое помещение.

Метельский постоял у саркофага Хельги: внутри слабо освещен голубоватым светом, пусто. Он зашел в свой бокс, переоделся в пижаму (вдруг кто явится), сделал прозрачной стену, выходящую на саркофаг, лег на узкую кушетку и сразу уснул. Наверное уже ночью проснулся. Полумрак, у саркофага Хельги неподвижно стоит высокая белая фигура. У Метельского мороз прошел по коже, а фигура глянула на него (красновато блеснули глаза), и он опять провалился в сон.

Утром сквозь дремоту услышал подзабытую мелодию «К Элизе» и, еще не открывая глаз, улыбнулся: он будто вернулся в прежние безмятежные времена. Позавтракал в кафетерии, долго гулял по территории, а потом отправился на обед. Снова выступила госпожа Кэти.

– Свершилось, – сказала она. – Начиная с сегодняшнего дня, семь чаш гнева Божия будут вылиты ангелами на мир. В «Откровении» сказано: «И пошел первый и вылил чашу свою на землю; и появились гнойные раны жестокие и злокачественные на людях, имеющих клеймо зверя и поклоняющихся образу его»[2]. Зверь – это дьявол, и его клеймо давно налагают на людей слуги Мадоса. Среди вас нет имеющих этого клейма, за этим я проследила. У кого и было, выжжено солнечным пламенем…