Хельга долго смотрела на искусственный заливчик и панораму лесистых гор.

— Ну и ну! Отсюда можно выплыть прямо в озеро?

— Не стоит, там температура чуть выше нуля. От озера отделяет прозрачная стена.

— Хорошо живут миллиардеры. — Хельга начала сбрасывать одежду, буркнув: «Извини, купальник не взяла», и постояла нагишом на бортике. Белокурая, довольно красивое тело, выглядит соблазнительно.

Хельга кинулась в прозрачную воду, издала «Ух!», и встала на гальку. Вода плескалась вокруг небольших округлых грудей.

— А что же ты?

Похоже, и в самом деле ожидало приятное разнообразие. Метельский разделся, плавки надевать тоже не стал, и бултыхнулся в воду так. Поплавали, иногда сталкиваясь скользкими телами. У выхода в озеро Хельга случайно коснулась боком невидимой стены и вскрикнула: «Однако!»

Наконец вылезли. Аэми уже стояла наготове с полотенцами и купальными халатами. Вытерла обоих и подала Метельскому халат, в который он поспешил завернуться. Хельга оделась сама, и только глянула на Аэми, как та исчезла.

— У нее даже прикосновения эротические, — сказала Хельга, — сразу заводят.

Она легла на подстилку, распахнув халат, и лежала голая, часто дыша.

— А обычные женщины тебя не возбуждают?

Метельский замялся, а она бесцеремонно откинула полу его халата и хихикнула: — Вот и нет, очень даже возбуждают. То-то ты сразу оделся. Ну и нечего ему бездельничать, пускай потрудится.

Она привстала и опустилась на бедра Метельского, деловито направив его в себя. Он скользнул в ее тело, слегка застонав от наслаждения, а она стала подниматься и опускаться, пофыркивая при этом. Пусть и не с Татьяной, все равно хорошо. Но вскоре монотонность наскучила, и Метельский, ухватив Хельгу за пухлые ягодицы, стал то подталкивать ее вверх, то с силой насаживать на себя. Хорошо, что утром не дал воли Аэми: от сильнейшего оргазма тело выгнулось так, что Хельга взвизгнула и немного погодя сползла на бок, вся дрожа.

— Оч-чень неплохо, — выговорила она. — Могу даже п-поверить, что с Аэми у тебя только массаж.

Придя в себя, она встала и, прихватив поясную сумочку, скрылась в душевом отделении. Вернулась с чем-то в руке.

— Термическая пробирка, — объяснила она. — Тебе и кровь сдавать не надо, ты оставил мне биологический материал в изобилии.

— Что? — Метельский не сразу понял, а потом расхохотался. — Вот это способ сдавать анализы! Весьма приятный.

— Так ты не возражаешь?

— С чего это? Раз уж мы занялись сексом, результат естественно достался тебе.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказала Хельга, и снова распростерлась на бережку.

Метельский пожал плечами: — А зачем это надо? Кого-то оплодотворить?

— Сама не знаю. Просто приказали взять кровь на анализ у всех, живущих в этом районе. То ли для вакцины… а может, еще почему. Твой материал даже лучше, но с деревенскими мужиками возникли бы проблемы. — Хельга снова фыркнула. — И не обижайся, ты мне понравился. Редко удается совместить приятное с полезным. Не прочь и повторить.

Что немного погодя и сделали. Вообще никуда не спешили, приятно проводя время у бассейна. Хельга только раз отвлеклась на телефонный звонок.

— Они улетели, — сообщила она. — Похоже, всё в норме. Селяне пожалуются, спишут всё на антихриста, и забудут. Ты потом не доставишь меня в Барнаул?

— Конечно, — кивнул Метельский. — Но я этого так не оставлю. Местные привыкли, что я защищаю их интересы, и теперь окажусь виноватым.

Хельга пожала плечами, сказала еще несколько слов в телефон, а потом удовлетворенно потянулась и опять положила ладонь на бедро Метельского…

В конце концов проголодались и пошли обедать. Аэми подавала блюда, скромно потупив глаза. Когда отошла, Хельга хихикнула: — Думаю, этой ночью тебе не понадобится эротический массаж.

На улице смерклось, вода в озере приобрела цвет вороненой стали. Метельский поглядывал на деревню, что-то было не так. Попросил Сивиллу увеличить изображение, и наконец понял.

— Поехали, — сказал он, вставая. — Ты говорила, что всё в порядке, но деревня словно вымерла. И там что-то стоит, только из-за домов плохо видно.

Торопливо оделись. Метельского будто кто-то толкнул, и он забежал в оружейную за карабином. Сели на лошадей и двинулись. Вода в реке тоже сделалась темной и шипела вокруг валунов. Едва въехали в село, Метельский натянул поводья. Будто струйка ледяной воды протекла по спине. В палисаднике лежало человеческое тело, и этот не был оглушен из станнера. Рубашку окровавлена, а лицо искажено в муке.

— Что это? — хрипло сказала Хельга.

У Метельского застучали зубы. Он сорвал карабин со спины и передернул затвор. Собирались поохотиться на горных козлов (бараний мозг не поддавался гоминизации, и охота по лицензии разрешалась), так что патроны были с пулями. Осторожно тронул жеребца с места.

Третья изба!.. Теперь уже вся кровь в теле словно обратилась в ледяную воду Телецкого озера. За распахнутой калиткой (а ведь была закрыта, когда проезжали раньше!) лежало нечто белое с красным. Метельский спрыгнул с жеребца и бросился к нему. Женское тело! Белое — это обнаженные бедра, вымазанные кровью. На голову задран сарафан с красным орнаментом, но еще и красный от крови. Метельский схватил за липкую ткань и сдернул сарафан с лица.

Татьяна! Рот широко открыт, и словно появился второй — горло рассечено. Края разреза будто кровавые губы, карие и все еще красивые глаза остекленели от ужаса. Подступила тошнота, и Метельский поспешно отвернулся, чтобы не вырвало прямо на лицо девушки. Но позыв к рвоте удалось сдержать, а перед глазами продолжало покачиваться что-то красное. С трудом сфокусировал взгляд — это бордовые циннии.

Когда приехал весной, Татьяна все переживала, что рано высадила рассаду — цветочки не росли и выглядели хилыми. Но постепенно вымахали в кусты с роскошными махровыми головками… А ведь не раз встречал здесь Татьяну. Вскоре убегала, но похоже, выглядывала его, когда ехал по мосту через Бию. Не была такой равнодушной, как хотела казаться.

Метельский скрипнул зубами и встал с колен. Татьяне уже не поможешь. Хотя… если срочно транспортировать в больницу? Не дури, переливания крови они тоже не признают. Да что здесь происходит, резня какая-то?

Хельга не слезла с лошади, глядя то на мертвую девушку, то на него.

— Что с тобой, на тебе лица нет? Кто это?

— Та девушка, что дала мне оплеуху, — сквозь зубы сказал Метельский.

Хельга как будто хотела что-то сказать, но еще раз глянула на него и закрыла рот.

Метельский взлетел в седло: надо в центр селения — то что он видел, походило на ховер.

— Давай вернемся, — сказала Хельга. — Здесь происходит что-то непонятное.

— Нет, — отрезал Метельский. Он вынул из чехла карабин и положил на луку седла. Тронул жеребца и поехал по улице, оглядывая дома. То и дело открытые калитки, что необычно — замков здесь не бывало, однако калитки запирали на щеколду, чтобы скотина не потравила огородов. Да, что-то случилось. Не переставая бил озноб, и это был озноб бешенства.

Вот и центральная площадь перед церковью. Сбоку от нее большой ховер, только это не тот, на котором прибыла команда Хельги. В круге на борту — косой крест, эмблема легиона. Вокруг суетится несколько человек, вносят что-то на носилках…

Стиснув зубы, Метельский поехал к ховеру, держа карабин наготове. Неужели Татьяну убили люди из легиона? Вдруг из-за машины вывернулся человек, поднимая руку. Станнер, или что-то подобное! Ну, получай!..

Метельский выстрелил прямо с луки седла. Проша был заядлым охотником и часто учил Метельского, посмеиваясь над неловкостью городского жителя. Выстрел прозвучал как щелчок — карабин был с глушителем, чтобы не распугать дичь, — но человек согнулся пополам и упал. Люди у ховера уронили носилки и обернулись. Метельский облизнул пересохшие губы, впервые стрелял в человека.

— Не стреляй, Лон! — незнакомым голосом сказала Хельга. Она высоко подняла руку с каким-то значком, а губы беззвучно зашевелились.