— Господи! — говорит она, не узнавая собственного голоса. — Где мы?

— Это Сад, — отвечает Матвей, — мир по ту сторону земного времени. Если мы останемся здесь, пять дней растянутся для нас на пятнадцать. В иных местах время течет по-другому, но нас ждет теплая долгая ночь.

Она сохранит эти ночи и дни в памяти — такого покоя и блаженства никогда не бывало. Но особенно запомнит это…

Бухточка у отвесных скал Кара-Дага. Пляж из самоцветной гальки: сердолики, яшма, агаты — вряд ли такое встретишь в земном мире. Матвей выныривает из зеленоватой воды, пена стекает по его смуглому телу (они не носили купальников здесь). Ложится рядом, а она приподнимается на локте (ониксы и агаты обтекают его) и глядит на красивое мужское тело. Желание разливается в ней теплой волной.

— Эй! — говорит она, и с приятным чувством вседозволенности садится на него верхом, упираясь ладонями в жестковатую волосатую грудь. Матвей смеется и обхватывает ее груди, вызывая сладкое томление во всем теле. Она с восторгом чувствует, как напрягается его мужская плоть, и направляет ее в себя… Словно отключаются все звуки: плеск волн, ласковый шепот ветра в скалах. В полном безмолвии она скользит вниз, а потом приподнимается, но немного, чтобы не утратить блаженного чувства полноты внутри. Вверх и вниз, скользя по твердому и горячему, волосы спадают на глаза, и она нетерпеливо отбрасывает их. Смутно видит…

Волны стали выше — это прекрасные всадницы летят к берегу, распустив лазоревые волосы.

У нее вдруг просыпается слух: волны поют, а ветер звучит в ушах великолепной музыкой. Медленные судороги проходят по телу, и она стискивает зубы, чтобы не закричать.

Красные скалы вырастают из моря, замыкая бухту багровым кольцом.

Она видит, как искажается лицо Матвея. И вот пламя пронизывает ее внутри от бедер до темени — она вся трепещет и, почти теряя сознание, клонится на гальку.

Древний вулкан оживает, извергая фонтаны пламени в потемневшее небо. Она купается в пламени, но оно не сжигает, а пронзает сладостным электрическим током.

Издали слышит чей-то задыхающийся крик, и с трудом понимает, что кричит сама.

Сумерки пологом падает на бухту, багряные скалы снова тонут в море, теплый красный свет колышется по волнам.

Сумрак, тишина, по ее грудям и животу стекает красноватый свет. Она ложится на гальку рядом со своим мужчиной.

— Ты как? — хрипло спрашивает он.

— Молчи! — она прижимает палец к его губам. — Я едва не умерла. Но воскресла снова.

Мир постепенно принимает обычный вид: скалы больше не движутся, и только солнечные блики танцуют на зеленоватых волнах. Такие внезапные трансформации окружения она наблюдала еще не раз — иногда в ответ на сильные эмоции, как сейчас, а иногда они происходили спонтанно. Матвей туманно пояснил: «Здесь можно играть пейзажами, как музыкант звуками»…

Она осталась бы здесь навсегда. Но все проходит, и они вернулись в снежный суровый мир.

Толуман

По секрету от Кэти он подговорил женский персонал «КК Платина» не делать свадебный фуршет совсем уж скромным. Устроили и цветочные композиции, и фонтан с шампанским, изящно сервировали закуски. Для Кэти с Матвеем был украшен столик, а остальные закусывали в основном стоя, но вдоль стен были поставлены офисные стулья.

Конечно, присутствовала мама с Элизой. На Элизу поглядывали с любопытством, она заметно пополнела за прошедший месяц. Поздравляя, лукаво подмигнула Матвею:

— Если бы не я, ты неизвестно когда женился. А теперь у тебя не только очаровательная сестра, но и еще более очаровательная жена. Чтобы мы все никогда не разлучались!

Матвей, кажется, слегка покривился, а Кэти только улыбнулась. Она выглядела отдохнувшей и безмятежной. Глаза зеленовато сияли, почти как изумруд на груди. Еще бы, две недели в Саду…

Уже на следующий день Кэти устроила совещание — лишь они трое. Одета по-деловому, поза расслабленная, но это только для своих. Толуман кратко обрисовал обстановку.

— Лицензия на разработку месторождения получена, а поскольку участок наша собственность, то без аукциона. В Администрации больше не мешают, можно сказать, дали зеленый свет.

— Кто теперь Координатор? — спросила Кэти.

— Временно исполняет обязанности полковник Рындин. Он останется ВРИО на год, а потом пройдет референдум, такова обычная практика. Если не наберет большинства голосов, будут назначены выборы. Тогда могут выбрать и гражданское лицо, но для нас это неважно.

— Да, — сказала Кэти. — Важно другое. Скоро лето, и надо успеть завезти тяжелые грузы по санному пути. Летом строимся — рудник, обогатительная фабрика, поселок. И важна безопасность. Мы не сможем нормально работать, если нас будут постоянно похищать или убивать. Твои соображения, Толуман? Я доверяю твоим аналитическим способностям.

Слышать приятно, хотя в голосе Кэти прорезались требовательные нотки. Впрочем, оно и к лучшему. То, о чем много размышлял, стало послушно выстраиваться в стройную картину.

— Думаю, со стороны Администрации помех некоторое время не будет. Тем более, со слов Матвея сам Верховный координатор заинтересован в Великой северной магистрали. В этом есть одна опасность, но об этом позже… Империя с ее Орденом может помешать, им наша магистраль, как кость в горле. Боятся, что ее строительство приведет к усилению Российского союза, в чем они правы… Самая большая угроза все-таки исходит от цзин. Им тоже на дух не нужно (Кэти моргнула) укрепление Российского союза. С другой стороны, Китай очень заинтересован в строительстве железнодорожного пути в Северную Америку. Это огромный товарооборот и, что для них еще важнее, перспектива включения трех автономий России в сферу влиянии Великого Китая. Не сыграть ли нам на этом?

Кэти нахмурилась. — Ты предлагаешь отказаться от планов строительства магистрали от Якутска в сторону Москвы? Сосредоточиться на линии Якутск — Аляска?

— На словах, и пока. Изобразим прагматичных дельцов: дескать, будем строить только то, что принесет максимальную прибыль. Нам все равно понадобятся китайские деньги, особенно для строительства Берингова туннеля.

Толуман вытер слегка вспотевший лоб и откинулся в кресле. Похоже, к Кэти отчасти вернулись жесткие ухватки Лоры.

— Интересно… — протянула Кэти. — Матвей, а твое мнение?

Ну, с ним она будет деликатнее. Естественно…

— Я хуже владею ситуацией, — сдержанно сказал тот. — Но вижу в предложении Толумана два плюса. Первое — возможно, цзин действительно перестанут мешать… на какое-то время. Потом все равно ожидаю от них неприятностей. Второе — может быть, Орден со своим отцом-настоятелем тоже пока успокоятся. На Орден сильное влияние имеет церковь Трехликого, фактически те же цзин. Возможно, это вообще одна организация. Тогда они могут придержать этого отца-настоятеля.

— Так, — кивнула Кэти. — Но, Толуман, ты забыл Прескотта. У нас остается версия, что именно он стоял за первыми покушениями на меня.

— Нет, — покачал головой Толуман. — Не забыл. Но у меня такое впечатление, что с ним ситуация сложнее, а теперь он вообще отошел в сторону. Я уже говорил, что хочу потянуть за эту ниточку, однако пока на это нет времени.

— Да, — вздохнула Кэти. — Сейчас нам надо встать на ноги. Ну что же, спасибо. Будем надеяться, эта хитрость поможет нам выиграть какое-то время…

Она чуть задумалась, а потом улыбнулась.

— Кстати, о времени. Толуман, передай Элизе спасибо. Я будто вырвалась из клетки на столько дней.

Села прямее.

— Итак, принимаем решение. На следующей неделе «Northern Mining» проводит пресс-конференцию в Магадане. Я сообщу о начале работы нашей компании, что уже с осени мы будем поставлять платиновый концентрат. Также объявлю о создании консорциума «Великая северная магистраль» для строительства трассы от Якутска до Фэрбанкса через Берингов пролив, и модернизации Амуро-Якутской магистрали в Китай. На вопросы о строительстве через другие Автономии Российского союза отвечу отрицательно: это слишком дорого и не обещает скорой прибыли… Но, Толуман, есть проблема. Для выплавки чистой платины нужен аффинажный завод, а он есть только в Красноярске. Как мы будем доставлять туда платиновый концентрат? Опять встает вопрос о железной дороге до Красноярска, что не понравится нашим недругам.