— Если этот корабль не сдвинется с места, я сойду с ума! Пусть он причалит к берегу, пусть причалит где угодно, только бы это плавание наконец закончилось!

Она бросилась к Анжелике и молящим голосом пролепетала:

— Скажите мне.., скажите, что мы скоро приплывем. Анжелика проводила Женни до ее убогого ложа и постаралась успокоить. Все молодые женщины, девушки и дети питали к госпоже Анжелике полное доверие, и это ее немного тяготило, ибо она чувствовала, что оправдать его может далеко не всегда. Ведь не в ее власти повелевать ветрами и морем или определять судьбу «Голдсборо». Никогда еще будущее не казалось ей таким туманным. К тому же раньше она хотя бы могла разобраться, что нужно делать, теперь же это ей не удавалось. А между тем от нее все время ждут, чтобы она направляла события то туда, то сюда.

— Когда же мы сойдем на берег? — жалобно повторяла Женни, все никак не успокаиваясь.

— Я не могу вам этого сказать, дорогая.

— Ах, почему, почему мы не остались в Ла-Рошели? Посмотрите на нашу нищету… Там у нас были такие чудесные простыни, их специально привезли из Голландии для моего приданого.

— Сейчас на ваших голландских простынях спят лошади королевских драгун. Я уже видела такое в жилищах гугенотов в Пуату. Драгуны моют им копыта вином из ваших погребов, а бока обтирают вашими драгоценными брабантскими кружевами. Ваш ребенок был обречен родиться в тюрьме, к тому же его бы тотчас у вас отобрали. Зато теперь он родится свободным. Но за все надо бороться и за все надо платить!..

— Да, я знаю, — вздохнула Женни, с трудом сдерживая слезы, — но мне бы так хотелось опять ступить на твердую землю… От этой непрестанной качки я делаюсь совсем больной. И потом, на этом корабле творится что-то неладное. Я чувствую — в конце концов здесь прольется кровь. А вдруг среди убитых будет и мой муж? Ох, горе, горе!

— Вы бредите, Женни. Откуда такие опасения?

Лицо Женни вдруг исказил страх, и она встревоженно огляделась вокруг, не переставая цепляться за Анжелику.

— Госпожа Анжелика, — прошептала она, — вы знакомы с Рескатором, и.., вы ведь позаботитесь о нас, правда? Вы сделаете так, чтобы здесь не стряслось ничего ужасного!..

— Но чего вы боитесь? — растерянно спросила Анжелика.

В это мгновение на ее плечо легла чья-то рука; она обернулась и увидела тетушку Анну. Та знаками поманила ее за собой.

— Пойдемте со мной, дорогая, — сказала старая дева. — Я, кажется, поняла, что тревожит Женни.

Анжелика последовала за ней в дальний конец орудийной палубы. Тетушка Габриэля Берна толкнула трухлявую дверь, из-за которой в начале их путешествия слышалось блеяние коз и хрюканье свиней. И коз, и свиней давным-давно съели, но в клетушке все еще сохранялся запах стойла, напоминая о том времени, когда в судовом меню были молоко и свежее мясо.

Откинув наваленное в углу тряпье и несколько вязанок соломы, тетушка Анна показала Анжелике дюжину аккуратно сложенных мушкетов, мешочки с пулями и бочонок с порохом.

— Что вы об этом думаете?

— Это мушкеты…

Анжелика смотрела на оружие с нарастающей тревогой.

— Чьи они?

— Не знаю. Но думаю, это не место для хранения оружия на таком судне, как наше, где дисциплина, как мне кажется, соблюдается весьма строго.

Анжелика боялась понять, к чему она клонит.

— Меня беспокоит мой племянник, — продолжала между тем тетушка Анна, перейдя, по всей видимости, на другую тему. — Для вас, госпожа Анжелика, не секрет, что в последнее время его характер очень изменился. Но нельзя допустить, чтобы разочарование побудило его к безрассудству.

— Вы хотите сказать, что оружие здесь спрятал мэтр Берн? Но с какой целью? И как он смог его раздобыть?

— Этого я не знаю, — сказала старая дева, качая головой, — но на днях я слышала, как господин Маниго сказал: «Ограбить грабителя — не грех».

— Возможно ли? — прошептала Анжелика. — Неужели наши друзья замышляют что-то дурное против человека, который их спас?

— Они подозревают, что он желает им зла.

— Подозревают? Не лучше ли сначала удостовериться?

— Они говорят, что тогда уже будет поздно.

— Но каковы их планы?

Ощущение, что за ними наблюдают, заставило их оборвать разговор. Словно по волшебству возникнув из темноты клетушки, за их спинами стояли два матроса и глядели на них с нескрываемым подозрением. Они с сердитым видом подошли к женщинам ближе, что-то быстро говоря по-испански. Анжелика достаточно знала этот язык, чтобы понять смысл сказанного.

Она тут же отступила, уводя с собой тетушку Анну и шепча ей на ухо:

— Они говорят, что это оружие их, и нам незачем сюда соваться, и еще говорят, что болтливым женщинам подрезают языки. — И с некоторым облегчением добавила:

— Вот видите! Ваши опасения не оправдались. Это оружие экипажа.

— Оружие экипажа не должно валяться под вязанками соломы! — не терпящим возражений тоном сказала тетушка Анна. — Я знаю, о чем говорю. Как-никак, мои предки были корсарами. И потом, почему эти грубияны грозятся подрезать нам языки, если у самих у них чистая совесть? Послушайте, госпожа Анжелика, не могли бы вы при случае сказать монсеньеру Рескатору о том, что я вам сейчас показала?

— Вы думаете, я у него в такой милости, что осмелюсь пойти давать ему советы по поводу действий его команды? Представляю, какой он оказал бы мне прием! Он слишком преисполнен гордыни и высокомерия, чтобы выслушивать женщину, кто бы она ни была!

Анжелике вдруг стало очень горько. Всякий раз, когда к ней обращались, как к тайной советчице хозяина корабля, она с особой остротой осознавала, какой чужой и далекой стала она для того, с кем должна была бы делить все радости и печали.

— А я-то думала… — задумчиво проговорила тетушка Анна. — Но все-таки вас с этим человеком что-то связывает. Ваше прошлое, не так ли?.. Между вами двумя есть какое-то сходство. Знаете, как только я его увидала, то сразу поняла, что у моего бедного Габриэля больше нет ни единого шанса завоевать вас. Однако этот ваш капитан внушает нашим единоверцам страх и к тому же не дает себе ни малейшего труда его рассеять. Правда, я все равно ему доверяю. Странно, но я почему-то твердо убеждена, что он человек мудрый и стремится к добру. И потом.., он большой ученый.

Ее щеки слегка порозовели, словно ей стало неловко за свой неуместный энтузиазм.

— Он дал мне почитать замечательные книги.

Она развернула широкий шелковый шарф, которым они были любовно обернуты, и показала Анжелике два тома в кожаных переплетах с красными обрезами.

— Это редчайшие издания! «Основы аналитической геометрии» Декарта и «Об обращении небесных сфер» Коперника. Во Франции я много лет мечтала их прочитать, но их нельзя было достать даже в Ла-Рошели. И вдруг Рескатор вручает их мне посреди океана. Вот чудеса!

Тетушка Анна уселась на полу, подстелив под себя сложенный плащ, и прислонилась худой спиной к неровной переборке.

— Сегодня вечером я не пойду на прогулку. Мне надо поскорее дочитать эти трактаты. Он пообещал, что, когда я их прочту, он даст мне другие…

Анжелика поняла, что кроткая старая дева нечасто чувствовала себя такой счастливой.

«Жоффрей всегда умел очаровывать женщин, — подумала она. — В этом он ничуть не изменился».

Она также узнавала его удивительную способность выворачивать людей наизнанку: так, из спокойного, уравновешенного человека, каким прежде был мэтр Берн, он сделал буйствующего безумца, а такую мегеру, как госпожа Маниго, — превратил в женщину почти добродушную.

Все переменилось, все перевернулось вверх дном. На суше мужчины всегда были на стороне Анжелики, тогда как женщины чаще всего только терпели ее с кислой миной. Здесь же, наоборот, женщины искали ее общества, зато мужчины начали смотреть на нее как на врага. Древний, таившийся где-то в глубине сердец инстинкт предупреждал их, что между ними и ею встал похититель — и что он, ко всему прочему, иной, чем они, породы. До чего же доведет их эта злоба, смешанная с недоверием и подозрениями, что их хотят каким-то образом облапошить…