Вопреки очевидному, она начала понимать, что сила Жоффрея сегодня больше, так как он свободен. Его не угнетают теперь законы феодальной системы, как это было когда-то, в бытность его сеньором Аквитании. Что теряет король Франции, восстановив справедливость? Чем может угрожать Жоффрею этот далекий соперник?

Однако на следующий день направление ветра изменилось. Изменилось и настроение Анжелики. На нее нахлынули опасения.

Не раз все собирались па мостике, чтобы обсудить маршрут и изменившуюся ситуацию. Обсуждалось положение гибнущего судна. Стоит ли оказывать ему помощь? Предполагали, что оно убегало от пиратов. Но разве не лучше было ему укрыться в бухте Св. Лаврентия и остановиться там? Рассматривали судно в подзорную трубу, когда раздался плаксивый голос Адемара:

— А что, если этот несчастный парусник подобрал на свой борт герцогиню?

— Какую герцогиню? — воскликнули все, дружно повернув головы в его сторону.

Он не пожелал ответить и несколько раз перекрестился. Все поняли, и ужасный страх оледенил их сердца. Адемар был из тех людей, которые обладают даром предчувствия и предвидения.

— Что ты говоришь! Ты сошел с ума! — воскликнула Анжелика. — Герцогиня! Она мертва. Сто раз мертва. Она умерла и погребена.

— Разве можно знать что-нибудь наверняка с подобными типами, — прошептал Адемар и снова перекрестился.

Поискали глазами де Пейрака, чтобы спросить его мнения, но он был далеко, тогда обратились к Виль д'Эвре.

— Друзья мои, успокойтесь! Мы все еще находимся во власти тех событий, которые так взволновали нас недавно. Но мы должны все забыть, все забыть! Послушайте меня. Мы должны явиться в Квебек, выбросив из воспоминаний все, что произошло в бухте Сен-Лоран. Да, даже вы, Карлон. Вы должны забыть. У нас нет выбора.

Он настаивал на этом торжественно, что не было привычным ему, и доказывал этим, что даже он вовсе не недооценивает того, что скрывается за драмой, в которую они оказались замешанными. Возможны осложнения с трибуналом инквизиции.

— Даже в правовом государстве тяжба с… Сатаной, — сказал он, озираясь по сторонам, — мы все это знаем, какое это деликатное и опасное дело. Я вам это говорю, Карлон: молчание и забвение. Вот лучший способ не наткнуться на любопытных людей.

— А если «она» вернулась? — продолжал Адемар, крестясь.

— «Она» больше не вернется, — отрезал Виль д'Эвре. — И если ты еще раз позволишь себе подобные намеки, твоя спина познакомится с моей тростью, — добавил маркиз с угрожающим жестом. — А по приезде в Квебек я велю заковать тебя в кандалы или повесить.

Напуганный до ужаса Адемар убежал.

— Мсье де Пейрак наилучшим образом уладил эту историю. Не будем больше говорить о ней, — продолжал маркиз, который любил при случае напомнить, что он — губернатор Акадии.

— Добавлю к этому, что мы прибудем в Канаду целыми и невредимыми, трудности позади. Это чудо, за которое мы должны благодарить бога.

И если кто-нибудь боится, что демонический дух явится нас преследовать, не будем забывать, что отныне мы находимся на христианской земле. Вот уже более пятидесяти лет потом тяжкого труда и кровью мучеников миссионеры очищали регион от языческой скверны. Канада не Акадия.

— Аминь! — с насмешкой сказал Карлон. — Вы могли бы читать проповеди с кафедры.

— Смеетесь, а ведь именно я сделал большое дело. Прочь восемьдесят дьявольских легионов! — воскликнул Виль д'Эвре, потрясая своей тростью с серебряным наконечником. — Я знаю, о чем говорю. Я вместе с мадам де Пейрак отражал безумные атаки… А вы подоспели только к концу, и не вы вели ее по широкому пляжу Тидмагоуча, когда эта бесноватая испускала ужасные вопли. Я видел, как вы побледнели. Так что последуйте моему совету. Между нами, — я вам говорю, — между нами все должно остаться. Только так мы можем избежать расследования. Забудьте и улыбнитесь всем. Жизнь прекрасна!

Он увел Анжелику в сторону, положив руку ей на талию.

— Не сходите с ума.

— Но я…

— Я вас знаю. Я слышу, как бьется ваше сердце. Ах! Уязвимый Стрелец!

Он слегка коснулся пальцем ее щеки.

— Люди недооценивают глубокую чувствительность этого огненного знака. В течение всей своей жизни он обречен служить мишенью для ненависти. Его одаренность и порядочность возрастают. Любовь, которую внушает этот огонь, плотская и одновременно возвышенная. Он закалял свои стрелы в спешке, он послал свою стрелу к облаку. Считают, что он неукротим и не имеет слабостей. Но он постоянно страдает от того, что находится одновременно и на земле, и на небо.

— Вы говорите о моем знаке судьбы? — спросила Анжелика.

— Да! Стрелец.

Виль д'Эвре обратил свой взгляд к ночному небесному своду, как будто он мог там рассмотреть, как мифический кентавр скачет к робким звездам, скрытым перистыми облаками.

— Он вестник, посланный из материального мира к потустороннему миру. Вот почему одно ваше «я», Анжелика, является жертвой какого-то демонического существа. — Он наклонился к ее уху:

— Вы из того пространства, понимаете? Вы ею укрываете, можете следовать ею фантасмагориям… Но кроме того, вы созданы, чтобы побеждать, вы причастны и к земным существам. Кентавр держится близко к солнцу. Он не поддается страху. Не заглядывайте в прошлое и не беспокойтесь о будущем…

— У меня болит желудок, — сказала она, положив руку на лиф. — Мне достаточно вспомнить ее ужасный крик, и я чувствую себя больной. На этот раз я должна сознаться, что я действительно испытываю страх. Я немного суеверна. Я солгала, когда сказала, что не боюсь ее. Добрые ли, злые ли демоны на меня наводят ужас.

— Но вы же умеете их изменять?

— А вы, маркиз, действительно знаете науку о звездах?

— Я знаю в ней почти все, — скромно признался Виль д'Эвре.

— И вы думаете, что мы с ней не окончательно разделались, с нашей герцогиней? Она все еще живет на земле в разных ипостасях. Об этом заявят в Квебеке, будут доискиваться, что с ней стало.

— Молчание — говорю я вам.

— Девушки Короля проговорятся.

— Нет, они слишком напутаны. Я поручил напомнить им. что они были на службе у висельника Инквизиции и могут попасть на костер. Бедные красотки, они не проболтаются. Я думаю, что до самого смертного одра они будут отрицать, что видели, как Она появилась перед ними.

— Верите ли вы, что она мертва? — спросила тихим голосом Анжелика.

— Она мертва, — подтвердил Виль д'Эвре. — И вы должны убедить себя вот в чем. Мертвая или живая, она ничего уже не сможет сделать против вас. Раненый Стрелец возвращается на свой путь, высоко подняв свой лук. А что касается науки о звездах, я познакомлю вас в Квебеке с монахом, который очень искусен в этом деле. Он вам скажет нечто удивительное о вашей судьбе и судьбе мсье де Пейрака. Вот увидите!

— Матросы, тихо!

Замогильный голос Эриксона из рупора воспарил над заливом, передавая команды для всех кораблей.

— Матросы, смирно!

Затем он продолжал скучный перечень приказов.

— Вытянуть гордень нижних парусов!

— Отдать шкоты большого паруса! После тишины первых минут последовал топот босых ног. Люди заработали.

— Убрать паруса!

Утро пастельными тонами осветило линию кораблей. На каждом из них голос капитана повторял команды, и словно эхо, им отвечали крики чаек и бакланов. Сумрачный утренний свет соединял небо с водой.

— Матросы на реях, наверх!

С ловкостью обезьян люди устремились на ванты.

— Взять линек реи! Поместить его за парусами! Анжелика и де Пейрак стояли на носу корабля. Сюда собрались все пассажиры. Широко раскрыв глаза, они с восторгом и ожиданием смотрели на берег. Перед ними открывалась панорама: берег был застроен деревянными домиками, около них большие формы из серого камня, среди фруктовых садов на косогоре — полосы возделанной земли, отсвечивающие слоем льда.