В этот миг в ее воспаленном мозгу мелькнула блестящая мысль. «Я отомщу им за все», — подумала она.

— Ну ладно, мадам, я спешу. — Полицейский, взяв собаку за ошейник, удалился.

— Фараон, — сквозь зубы процедила Анжелика, — предатель.

— Прощайте! — и они разошлись в разные стороны.

Как и при первой их встрече, Анжелика нашла Клода ле Пти в шаланде на берегу Сены. Он, как всегда, спал в сене, которое находилось в одной из шаланд, только что прибывших с юга Франции.

Анжелика разбудила Клода и рассказала про кровавую оргию в таверне. Опять, как и несколько лет назад, разодетые в кружева убийцы из высшего света вторглись в ее жизнь.

— Отомсти за меня, Клод, — попросила Анжелика. — Только ты можешь сделать это. Знаю, что ты ненавидишь их так же, как и я. Так говорил Дегре, это он навел меня на мысль.

Поэт сладко зевнул, потянулся и спросил шутливым тоном:

— Зачем тебе такой шарлатан, как я? — Он протянул руки и хотел приблизить к себе Анжелику, но она резко вырвалась из его объятий.

— Послушай, что я тебе скажу…

Но Клод прервал ее тем же шутливым тоном:

— Да-да, я забыл. Слушаюсь, мадам. Я сделаю все, что ты хочешь. С кого же нам начать? С господина Бриена, пожалуй. Я знаю, что он одно время крутил с Лавальер.

Ну что ж, я сделаю ему весело. С некоторых пор король его терпеть не может. Мы дадим господина Бриена его величеству на закуску.

Клод ле Пти повернул свое бледное лицо к востоку, где в это время всходило розовое солнце.

— А на обед, Анжелика, мы предоставим ему другую жертву.

Он сел на край лодки и тут же принялся писать памфлеты.

А что же происходило в это время в королевских апартаментах?

Этим утром Людовик, отслужив мессу, направился в свои покои. Здесь творилось что-то неладное, прислуга бегала взад и, вперед. Войдя в свой кабинет, он увидел, что один слуга шепчет что-то другому. Королю не понравилась эта таинственность.

— Что это значит? — воскликнул король, остановив маркиза де Креки, который читал какой-то белый листок с напечатанным текстом.

— Ничего, ваше величество, — ответил маркиз в крайнем замешательстве.

— Дайте мне это, — властно сказал король. — Я хочу знать, что происходит в моем королевстве.

Людовик взял листок, но так и не успел его прочесть.

В тот же день, за обедом, который состоял из множества блюд, таких, как жареные куропатки с виноградом, фаршированная форель, всякие соусы и приправы, король соизволил прочесть злополучный памфлет. По мере того как он читал, его крупное красивое лицо мрачнело, как небо перед грозой. Когда он закончил, все придворные, прислуживающие за столом, в страхе затихли.

Памфлет был написан едко, насмешливо, на парижском жаргоне, с непристойными выражениями, от него пахло фрондой и бунтом. В нем затрагивались имена людей, приближенных его величества, таких, как господин Бриен, дворян из придворных короля.

Судя по памфлету, этот господин ночью вспорол живот хозяину таверны «Красная маска», а его спутники изнасиловали служанку. В памфлете было также сказано, что в последующие дни будут выходить памфлеты на других участников оргии, а в последнем весь Париж узнает, кто же убил маленького продавца вафель, мальчика в расцвете лет.

Это было уже слишком, король позеленел от гнева.

— Святая дева! — воскликнул он. — Если это правда, Бриен заслуживает сурового наказания. Кто-нибудь слышал об этом, господа?

Придворные в страхе перед опалой опустили головы.

— А вы, сын мой? — обратился король к пажу, прислуживающему за столом.

Юноше было лет тринадцать, он не посмел солгать королю.

— Да, сир, — ответил он, запинаясь. — Все, что пишет поэт с Нового моста, чистая правда. Минувшей ночью я гулял с приятелями недалеко от Нового моста. Вдруг мы увидели пламя и побежали, чтобы лучше рассмотреть, как горела таверна «Красная маска», а человек 12 в масках отбивались от разъяренной толпы людей.

— Что вы еще знаете, сын мой? — впился король в лицо пажа.

Юноша, уже почти придворный, опустил глаза.

— Сир, я видел тело маленького продавца вафель, живот его был вспорот и кишки лежали на мостовой. Какая-то женщина вытащила его из огня и сжимала в объятиях. Я видел племянника хозяина таверны, он был ранен в голову.

— А что же с хозяином таверны? — спросил расстроенный король.

— Его не смогли вытащить из огня, он был погребен под завалившейся крышей таверны. Люди говорили, что это достойная смерть для кабатчика.

Лицо короля было холодным как лед.

— Немедленно найдите господина Бриена, а вы, маркиз, напишите следующий указ. — И он начал диктовать, нервно постукивая тростью:

«Я, Людовик XIV, приказываю заключить в Бастилию господина Бриена за совершенное минувшей ночью преступление, а всех, кто будет читать памфлеты, штрафовать и отправлять в Шатль».

— Отнесите этот приказ полиции. — Сказав это, его величество зло посмотрел на придворных и удалился.

Караульный офицер нашел господина Бриена в его апартаментах, окруженного слугами, голова его была перевязана, казалось, что он с большого похмелья.

— Дорогой друг, — сказал офицер, — по приказу его величества вы арестованы, — и поднес к его лицу памфлет.

— Я пропал! — воскликнул Бриен. — О святая Мария! Ничего нельзя утаить в этом королевстве. Я еще не успел прийти в себя от выпитого ночью вина в этой проклятой таверне, а мне уже приносят счет.

Когда его доставили во дворец, король был краток.

— Господин Бриен, — мрачно сказал Людовик XIV, — по многим причинам разговор с вами мне неприятен. Я хочу знать, правда ли то, что написано на этом листке? Да или нет?

— Сир, я был там, но я никого не убивал, клянусь вам честью дворянина! Даже памфлетист не говорит, что я убил юношу.

— Но он говорит, что вы убили хозяина, — возразил король. — А если не вы убили мальчика, тогда кто же? — И он понизил голос.

Бриен опустил голову.

— Так. Вы молчите, хорошо, вы будете отвечать за всех. Я хочу, чтобы парижане говорили сегодня на улицах, что господин Бриен, приближенный короля, в Бастилии и что он жестоко наказан. А что касается меня, то я очень доволен, что избавлю себя от возможности видеть ваше надоевшее лицо, и вы знаете, почему.

Осужденный вздрогнул всем телом. Это был конец. Он понял, что король припомнил ему Лавальер. Одновременно Бриен заплатил и за выпитое вино, и за украденные поцелуи.

По дороге в Бастилию его карета была остановлена толпой народа, который хотел сам расправиться с убийцей. И если бы не стража, Бриену свернули бы шею.

Итак, Париж получил первую жертву. Но что же это? На следующий день новая волна захлестнула и так накаленный город. Сам король нашел памфлет возле обеденного стола.

Вторым был господин де Олоне, первый ловчий королевства, тоже приближенный его величества. После очередной охоты его тоже отправили в Бастилию.

Парижские сорванцы распевали прямо у дворцовой решетки:

— Каждый день будет дано новое имя, а в последний день будет известно имя настоящего убийцы.

Париж гудел, как растревоженный улей. Это было похоже на бунт, на революцию.

Король был в бешенстве. Он был вынужден сажать в Бастилию своих лучших придворных, чтобы избежать народного гнева.

Затем настала очередь Пегилеиа де Лозена, он был из королевской свиты. Горожане с ненавистью выкрикивали его имя, когда карета подкатила к королевскому двору. Прочитав свое имя в памфлете, он развернулся и поехал прямо в Бастилию.

— Предоставьте мне камеру, — сказал он начальнику охраны.

— Но у меня нет распоряжений на ваш счет, — изумился старый вояка.

— Вот оно, — и с грустной улыбкой монсеньор протянул начальнику тюрьмы грязную бумажку с памфлетом, которую недавно купил за несколько сольди у одного сопливого мальчишки.

Следующей жертвой стал господин Фронтенак, который предпочел немедленно покинуть пределы Франции. Но его близкий друг де Вард уговаривал его остаться.