— Пить доброе вино, слушая вас, что может быть приятнее!

— Вы мне льстите. Но этот факт: куда бы я ни попал, я всем нравлюсь. При Дворе никого так не слушали, как меня. А что я могу? Я люблю жизнь и ее удовольствие. Это меня и успокаивает, и огорчает. При Дворе меня ужасно ревновали. В Канаде спокойнее…

Это ловушка, западня.., это вино! Ведь это преступление — хранить его в тайне от всех. А кому оно предназначалось? Невеждам, вандалам.

— Епископу и губернатору Новой Франции, — заявила Анжелика. -Я имела удовольствие узнать, что вы изъяли его не у Мартена Дюга, маркиз. Вы отобрали его у представителя короля Франции, который вез вино в подарок здешним высокопоставленным лицам.

— У представителя короля Франции?! — удивился Виль д'Эвре, и бокал застыл в его поднятой руке. — И вы его видели? Вы с ним встречались? Вы с ним знакомы? Он вас любит? Ха! Ха! Значит, это правда, что он находится на борту «Сен-Жан-Баптиста»?

Его игривый взгляд переходил с Анжелики на Пейрака в поисках ответа на эти вопросы.

— Какая увлекательная история! Вы мне ее расскажите.

— Он подал знак слугам налить ему еще вина и стал с наслаждением пить его. — Божественно!

— Вы смеетесь, маркиз, — возразила со смехом Анжелика, — но знайте, что ваш неучтивый жест обвиняет и моего супруга.

— Ax, очень забавно!

— Совсем не забавно. Это специальный посланник короля. Он выполняет определенную миссию. Что везет он? Письма? Приказы? А вы отобрали у него вино и испортили настроение.

— Тем хуже для него! — сказал Виль д'Эвре. — Он мог показаться и защищаться. Мне отказались даже назвать его имя. А вы знаете его? — обратился маркиз к ней.

Она покачала головой, не говоря ни да, ни нет.

— Вы знаете все! — воскликнул он. — И вы скажите мне все, все. Договорились. Во всяком случае, эта история с вином не имеет никакого значения В сравнении с тем, что мы имеем на своей совести и что могло бы привести нас на виселицу или на костер, несколько бочонков вина — этот пустяк.

Что вы хотите этим сказать? — растерянно спросил Карлон.

Виль д'Эвре лукаво взглянув па него.

— Всего лишь о смерти герцогини де Бодрикур.

— Замолчите! — сказал Карлон, поглядев в сторону слуг Но маркиз махнул рукой.

— Они г нами, они все видели. Что вы хотите от них Скрыть? А правда, мы все на этом корабле — банда разбойников, связанных одной ужасной тайной.

И прибодрившись, он залпом выпил.

— Я обожаю это. Я чувствую, что живу. Вина, мой друг-протянул он бокал виночерпию, который остановился позади маркиза, не решаясь отойти подальше. Наступило ощущение полной экзальтации. — Оказаться, наконец, на стороне отверженных, проклятых, тех, кто выступил против закона… Ха! Вы думаете, что убийство герцогини так и сойдет с рук? Вы подумайте только, что все высшее духовенство предупреждено об ее прибытии. Благодетельница с несметными богатствами… Отец д'Оржеваль в первую очередь поинтересуется, что с ней стало. Говорят, они родственники.

— Ах! Это ужасно, — простонал Карлон. — Вы снова бредите мою рану.

— Ну, уж нет! Вы драматизируете.

— Как это я драматизирую? Смерть молодой, красивой пленительной женщины, дамы, которой покровительствовал Двор.. И отец д'Оржеваль… И при ужасных обстоятельствах.

— Вы были там и, насколько я знаю, ничего не сделали Единственный человек, который сделал гуманный жест, эк она, — указал Виль д'Эвре на Анжелику.

Два канадских сеньора, Грандбуа и Бовенар, давно уж» пытались вступить в разговор, но только сейчас они смогли вставить слово.

— Ну, о чем вы тут распелись? Преступление… Ее не убили. Бог милостив. Мы там были. Помните? Она убежала в лес, где ее растерзали волки. Но мадам де Пейрак пыталась спасти ее на пляже.

— Кстати, почему вы ее спасли? — спросил Бовенар повернувшись к Анжелике.

— Я этого никак не мог понять.

— А я — тем более, — сказала Анжелика.

Ей показалось, что она и теперь слышит душераздирающий крик Амбруазины. Она выпила большой бокал вина, чтобы прийти в себя.

— … Я не знаю, почему я это сделала. Может быть, потому что на пляже мы были единственными женщинами. Будьте милосердны, перемените тему.

— Ах, женщины! — воскликнул Виль д'Эвре. — Что представлял бы собой мир без вас? Он был бы лишен нежности, благодушия, очарования, капризов, неожиданных алогичных поворотов, в которых заключается секрет их обаяния.

— Этьен! Я обожаю вас, — сказала Анжелика, обнимав его.

— Это вино пьянит, — комментировал Карлон, рассматривая свой бокал на свет. — Я полагаю, что мы захмелели.

— И это в тот момент, когда истина должна была появиться на дне вашего бокала! — сказал Виль д'Эвре.

— Да… — Карлон хранил мрачный вил, — по правде говоря, герцогиню убили мы, поэтому нас и мучает совесть. Вы правы Виль д'Эвре. Вопреки своему желанию, я признаю себя соучастником преступления.

— Двух! — отрезал маркиз.

— Двух?! — подскочил интендант.

— Да. Одно — то, в котором упрекает вас совесть — убийство герцогини де Бодрикур. Второе, вы пьете вместе с нами весь вечер вино, предназначенное губернатору и епископу.

Я не знал его происхождения, когда садился за стол. Это не помешало вам пить и хвалить его.

Несколько мгновений интендант Карлон оставался удрученным. Видно было, что он пытается разобраться, как выйти из такой деликатной ситуации.

— Ах, зачем я пустился в это путешествие в Акадию? — простонал он.

— Да, почему? — спросил насмешливо Виль д'Эвре. — Это могу сказать вам я. Вы хотели сунуть нос в мои дела, помешать мне получить мои дивиденды. Вы представляли, что совершите турне в Акадию, как вы совершали турне в провинцию, чтобы поприжать бедняков. А Акадия — это совсем другое дело. Там не то обращение. Акадия вас потрепала, вы просто жалкий человек.

— Но не забывайте о границах дозволенного, — запротестовала Анжелика, приходя на помощь несчастному. — Этьен, вы очень злы. Не слушайте его, интендант. Мы выпили лишнее. Завтра вы протрезвеете и снова наберетесь смелости.

— Но вы не забудете, что здесь было сказано, настаивал Виль д'Эвре

—Забыть? Забыть Акадию! Если вы забудете, то я напомню вам я!

— Вы слишком строги с ним, Этьен.

— Э-э. Он строг тоже. Если бы вы могли знать его в Квебеке. Ведь он действует только по чьей-нибудь указке. Я не упущу случая взять реванш. Вы не знаете меня. Я, я могу быть очень, очень злым.

Мысли Анжелики блуждали. Ла-Рошель. Сон, грезы. Но сегодня жизнь начинается вновь. Она теперь в безопасности. Она под защитой человека, которого ничто не пугает. И он оградил ее своей любовью от всех бед. Почувствовав магическое притяжение, она поискала его глазами на том конце стола и, обнаружив Жоффрея, успокоилась. Колесо судьбы повернулось. Ей выпало счастье.

А он, воздавая ей должное, медленно поднял свой бокал в ее сторону и, казалось, повторял издали: «Давайте выпьем, выпьем! За здоровье короля Франции!» Она выпила и почувствовала, как по всему телу вместе с этим божественным нектаром расстекается радость и уверенность в триумфе Анжелика пила медленно. Она испытывала жажду, а вино было восхитительным. Его теплые волны ощущались в горле как бесконечный поцелуй. Она утоляла жажду и не могла утолить.

«Почему этот поцелуй?» — спрашивала она себя. Это казалось ей ненормальным, но она не жалела об этом. Она испытывала бесконечное удовольствие. Видение Ла-Рошели. Боли и радости, которые принадлежали только ей.

Рядом с ней Виль д'Эвре продолжал разговаривать сам с собой.

— ..Еще опаснее Карлона военный губернатор. Один из ваших злейших врагов.

— Однако он гасконец, как Фронтенак, как мои муж.

— Да, но он тип мрачный, скрытый. Он примкнул к партии отца д'Оржеваля, как когда-то его предки, во время Реформы.

— Разве он мог быть протестантом? Ведь он занимал такой высокий пост!

— Нет. Но он был сыном обращенного. А это хуже. Вот Сабина де Кастель-Морга — это другое дело. Она царила в городе, так как держала в руках массу дел. В меру благочестивая, она занималась благотворительностью, бывала в светском обществе. Милосердие и интрига были одинаково свойственны ее натуре. Находились и такие, кто считал ее злой и некрасивой. Я же-нет-так не считаю. Я люблю ее, как свою сестру.