В последних лучах дневного светила он сверкнул, как будто был сделан из золота. И тотчас же исчез из вида.

— Не было ли у него на носу гигантской берцовой кости? — крикнул старый медик. — Готов биться об заклад, что он опустил паруса, готовясь войти в порт. Я его знаю. Это корабль-призрак, который появляется у Харпуэлла и несет с собой несчастье тому, или той, кто его увидит. А порт, в который он готовится войти, называется Смерть…

— Он не опускал паруса, — ответила Анжелика с раздражением.

Юный Кантор, увидев, что мать в какой-то степени взволновали слова старого колдуна, бросил на нее понимающий и успокаивающий взгляд.

На следующий день Анжелика, рано проснувшись и будучи не в состоянии снова уснуть, решила пойти пособирать мидии в расщелинах скал, из которых после отлива ушла вода. На одном из ближайших берегов она увидела стадо тюленей, которые вели себя очень возбужденно и издавали пронзительные крики, подхватываемые эхом в глубине бухты.

Молодая женщина решила пойти посмотреть, что там произошло. Обычно эти животные ведут себя спокойно и мирно. Неуклюжие и тяжеловатые на берегу, их темные и блестящие тела демонстрируют изумительную гибкость, когда тюлени резвятся на искрящихся при свете солнца волнах.

Подойдя ближе, она обнаружила причину их возбужденного состояния.

Два или три тюленя лежали на боку и были мертвы. На них уже падала тень кружившихся над ними и издававших противное карканье морских птиц. Животные были кем-то зверски убиты. Крупные самцы, хозяева стойбища, с гневом пытались отогнать прожорливых пернатых стервятников.

При виде этого Анжелику охватило чувство тревоги: животные были убиты людьми. Значит, где-то здесь были люди…

Это не были индейцы, так как те устраивают охоту на тюленей лишь зимой, в январе месяце.

Анжелика окинула взором бухту. Этой ночью здесь стало на якорь какое-то судно, по всей видимости, тот самый корабль-призрак.

Она снова поднялась вверх по откосу.

Солнце еще не появилось на небе. Оно было скрыто за сгустившимися на горизонте облаками. Утро оставалось первозданно голубым, чистым и спокойным.

Вдруг в свежем дуновении воздуха Анжелика почувствовала запах горящей травы. Он отличался от запаха дыма, исходившего из маленькой, сложенной из гальки печки, которая топилась в их хижине. Легким и быстрым шагом, инстинктивно прячась за кустами и стволами сосен, она прошла вдоль верхнего края высокого берега над фиордом.

Запах дыма от горевших сырых веток и влажной травы становился все отчетливее.

Нагнувшись, Анжелика увидела между деревьями кончик мачты и часть паруса. В одном из вклинившихся в высокий берег узких заливчиков на якоре стояло судно.

Снизу лениво поднимались клубы синего и густого дыма, доносились звуки людских голосов.

Анжелика легла на землю и подползла к краю берегового среза. Она не смогла увидеть тех, кто расположился внизу на узкой полосе покрытого кое-где водорослями гравия, но их голоса стали слышны несколько лучше. До нее долетали отдельные французские и португальские слова. Голоса были резкими и грубыми.

Зато она хорошо рассмотрела судно, которое было по-существу простым баркасом.

Вернувшись к хижине, она велела детям войти в помещение. Отдохнув и придя в себя на свежем воздухе, те принялись играть, бросая друг другу маленький мячик из конского волоса.

— Там в бухте появились какие-то люди. У них баркас, в который мы могли бы поместиться, если и не все, то человек восемь-десять. Но я не уверена, что эти люди встретят нас очень приветливо.

Она не ожидала ничего хорошего от этих типов, которые безо всякой нужды убили несколько безобидных животных, и даже не забрали их тушки…

Кантор пошел в указанном направлении посмотреть, что там. Вернувшись, он сказал, что увидел этих людей. Их пятеро или шестеро, не больше. Это скорее всего те мелкие морские грабители, которые приплывают к берегам Северной Атлантики за добычей, может быть, и не такой богатой, какую можно захватить на испанских кораблях, но зато и не требующей большого риска.

— Нам очень пригодился бы этот баркас, хотя бы для того, чтобы отправиться на нем за помощью.

Она обращалась, главным образом, к Кантору и Стоугтону. Только они могли бы ей помочь принять нужное решение.

Пастора сильно лихорадило, и он находился в полубессознательном состоянии. Коруэн сильно страдал от своей раны и все свои силы направлял на то, чтобы сдержать ругательства, готовые сорваться с его уст из-за вынужденного соседства с пастором. Оба батрака, крепкие и молчаливые парни, могли бы очень пригодиться, если бы дело дошло до рукопашной, но дельного совета от них получить было нельзя. Старого Шеплея не интересовали проблемы его гостей. Сегодня вечером или завтра он должен был отправиться в лес, так как настало время собирать дикую вербену.

Что же касается Адемара, то тот вообще находился в полной прострации.

Оставались лишь Стоугтон, этот земледелец без особого, правда, воображения, но зато храбрый человек, и сын дворянина Кантор, который, несмотря на свою молодость, приобрел уже довольно богатый жизненный опыт. Анжелика верила в его мудрость юноши, когда инстинктивная детская осторожность сочетается с трезвой оценкой своих сил и отвагой уже зрелого мужчины.

Кантор мог в одиночку увести баркас из-под носа у разбойников, доставить его к другому берегу мыса и забрать там всех остальных.

Когда начали обсуждать этот вариант, Анжелика встала и открыла дверь. Она сразу поняла, что привлекло ее внимание.

Отчетливо слышался настойчиво повторяющийся крик козодоя.

Это ее вызывал Пиксарет.

Она бегом отправилась на край полуострова и на другом берегу, на верхушке черного дуба увидела индейца, который, наполовину спрятавшись в густой листве, делал ей энергичные знаки рукой.

Он показывал ей на что-то, находившееся ниже ее.

Она опустила глаза, посмотрела на берег, и у нее заледенела кровь. Цепляясь за ветки можжевельника и малорослых сосен, росших в расщелинах скалы, вверх карабкались люди.

Вне всякого сомнения, это были флибустьеры с баркаса. И когда один из них, догадавшись, что его заметили, поднял голову и показал свое пиратское лицо, она увидела, что между зубами он держал нож.

По всей видимости, они также обнаружили, что здесь по соседству с ними кто-то есть, и, как и положено закоренелым грабителям, решили напасть врасплох.

Увидя, что их внезапная атака была раскрыта, пираты с ужасными ругательствами бегом бросились вперед.

Взгляд Анжелики упал на улья. Прежде чем убежать, она схватила один из них и, когда бандиты появились на краю плоскогорья, резким движением бросила его в их сторону.

Вылетевший из улья жужжащий рой пчел немедленно их атаковал. Раздались ужасающие вопли.

Анжелика не стала задерживаться, чтобы посмотреть, как они отбиваются от этой черной разъяренной тучи.

На бегу она вытащила из ножен свой остро заточенный нож. Сделала она это вовремя, так как бандиты с самого начала разделились на две группы. Теперь между ней и хижиной Шеплея появился некто вроде ухмыляющегося клоуна, он был одет в лохмотья и на голове его была треуголка с красными страусиными перьями. Он размахивал дубинкой.

Он был или слегка пьян, или просто не мог и подумать, что какая-то женщина может представлять для него опасность. Как бы там ни было, он бросился на нее. После того, как она увернулась от его просвистевшей в воздухе дубины, он прыгнул на нее, но тут же напоролся на острое лезвие ножа, которым она размахивала перед собой с целью защиты.

Раздался хриплый крик бандита, еще какое-то мгновение она ощущала зловонный запах рома и гнилых зубов, но затем его пальцы, вцепившиеся в тело Анжелики, разжались. Он чуть не увлек ее в своем падении. Оледенев от ужаса, она сбросила его с себя. Судорожно схватившись руками за живот, он рухнул у ее ног. В гноящихся глазах бандита застыло выражение крайнего удивления.