Через несколько дней Анжелика снова отправилась к донне Терезите, карлице королевы. На этот раз ей посчастливилось, и она смогла наконец попробовать экзотический напиток, именуемый шоколадом. Карлица, гордая тем, что обладает секретом изготовления шоколада, рассказала Анжелике, что многие кондитеры, прибывшие из-за границы во дворец, не могут правильно приготовить этот напиток.

В тот же день Баркароль сказал Анжелике, что один молодой буржуа, который был в Италии специально для обучения искусству приготовления кондитерских изделий, будто бы знает, как правильно приготовить этот напиток, что зовут его Одиже, и он служит у графа де Суассон, и, наконец, будто бы он хочет пустить в продажу шоколад во Франции.

— Все, только не это! — сказала себе Анжелика. — У меня есть патент на изготовление и продажу этого изделия.

Она решила узнать все об этом появившемся конкуренте, именуемом Одиже. Видя, что пока идея изготовления витает в облаках, она не хотела терять времени.

— У этого Одиже должны быть хорошие связи, — подумала вслух Анжелика.

Через неделю, когда Анжелика с помощью Дино расставляла цветы на столиках в своем заведении, богато одетый молодой человек, спустившись по ступенькам в зал таверны, направился к ней.

— Мое имя Одиже, я метрдотель графа де Суассон, — представился незнакомец.

— Мне сказали, что вы хотите пустить в продажу шоколад, но у вас как будто нет патента.

— У меня есть патент. Вот поэтому я и пришел дружески предупредить вас, чтобы вы отказались от этой затеи. Если нет, то вы просто-напросто прогорите.

— Благодарю вас за предупреждение, — сухо ответила Анжелика. — Но если у вас есть патент, зачем вы открываете мне свои карты?

Молодой человек встрепенулся. Улыбнувшись, он внимательно посмотрел на свою собеседницу.

— О, как вы прекрасны! Я не предполагал, что у меня будет такой соблазнительный конкурент.

Анжелика улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

— Ну, если вы пришли сказать мне только это…

Одиже бросил пальто и шляпу на стол и сел напротив Анжелики. Через несколько минут они уже были друзьями, а не конкурентами.

Одиже было примерно лет под тридцать, небольшая полнота не портила его фигуры. Как и все офицеры, прислуживающие за столом у богатых сеньоров, он носил шпагу и был, конечно, обеспечен. Он рассказал, что его родители были относительно богатыми буржуа. Это позволило ему в молодости получить некоторое, образование. Он купил должность офицера, прислуживающего за столом высшим чинам армии его величества. Затем он попал в Италию и в течение двух лет изучал искусство итальянской кухни: приготовление кондитерских изделий, лимонада, мороженого, шербета, драже, конфет, а также шоколада. Передохнув, он продолжал, не спуская глаз с Анжелики:

— В 1660 году, вернувшись из Италии, я понравился его величеству, и отныне мое положение в обществе стабильно. Вот как это было. Когда я был в деревне, в окрестностях Жен, то увидел в поле стручки гороха. У меня появилась идея собрать несколько пучков и показать его величеству. Спустя две недели в Париже через господина Бонтона, камердинера короля, я представил его величеству свою скромную находку. Да-да, не удивляйтесь, дорогая, я видел короля так, как сейчас вижу вас, и он меня любезно принял. Как сейчас помню, его величество был с братом, Филиппом Орлеанским, графом де Суассон и маршалом де Граммоном. Они все в один голос заявили, что не видели ничего подобного. По приказу короля граф де Суассон попробовал несколько стручков и засвидетельствовал свое одобрение. Остальное по его распоряжению я отнес господину Бодону, через которого проходит вся королевская пища. Последний приготовил из них несколько блюд: одно для королевы-матери, другое — для короля и третье — для кардинала Мазарини, который в это время находился в Лувре. А то, что осталось, его величество съел с братом в тот же вечер. На следующий день король распорядился через камердинера Бонтона выдать мне денежное вознаграждение. Вот так, скопив денег, я через два года решил открыть лимонадный цех, в котором также хочу изготовлять шоколад.

— Почему же вы не выпускаете его? — удивленно спросила Анжелика.

— Спокойно, красотка, не все сразу, — заметил молодой человек. — Идея должна созреть. Мой патент лежит у господина Сегвис. После того как он поставит королевскую печать, патент войдет в силу и вы не сможете ставить мне палки в колеса. Но пока дело задерживается.

«У него будет такой же патент, как и у меня», — думала про себя Анжелика, внимательно слушая собеседника. Она не хотела открывать свои карты. Нужно было все узнать у дирекции корпорации. Анжелика не знала всех законов, касающихся патентов, поэтому не стала спорить.

— Вы совсем не галантны, мессир Одиже, — сказала очаровательная хозяйка таверны. — У меня чертовское желание преподнести парижанам этот экзотический напиток, а вы меня перебиваете.

— Ну что же! — воскликнул молодой человек. — Выходите за меня замуж, тогда вместе возьмемся за это перспективное, на мой взгляд, дело.

Анжелика весело рассмеялась, а потом спросила, не останется ли мессир Одиже отобедать в таверне. Не ломаясь, молодой человек согласился. Со всей тщательностью, на которую она была способна, проявив при этом все свое обаяние, Анжелика обслуживала этого богатого клиента. Ему надо было доказать, что в таверне «Красная маска» хозяева тоже знают свое дело.

Пока она ходила по залу, Одиже пожирал ее глазами. Отобедав, он щедро расплатился и ушел. Его лицо казалось озабоченным.

«Мессир Одиже понял, что еще не может пустить в продажу шоколад, — думала Анжелика, потирая руки, — поэтому нельзя терять ни минуты, нужно действовать и опередить этого самоуверенного Одиже».

Вечером Анжелика пошла к господину Бурже.

— Дядя, — вкрадчиво сказала Анжелика. Так она называла теперь хозяина таверны, так как вела все хозяйство. — Я хотела бы услышать твое мнение по поводу этой истории с шоколадом.

Кабатчик как раз собирался идти на дежурство в мрачную тюрьму Шантля. Перед уходом он, конечно, приложился к стаканчику красного и поэтому настроение у него было прекрасное. Пожав плечами, он тихо засмеялся.

— Зачем тебе мое мнение, детка?

— Это очень серьезное дело, дядя! Завтра я хочу пойти в управление корпораций, чтобы узнать ценность патента вашего племянника Давида.

— Ну что ж, иди, дочь моя, — согласился господин Бурже. — Что же может удержать тебя, если ты уже все решила, как я вижу по твоему лицу.

— Но вы как будто сомневаетесь в чем-то?

Господин Бурже взял кресало, чтобы зажечь свечку, потом нежно потрепал ее по щеке.

— Ты отлично знаешь, что я темный человек в таких делах. Я всегда боюсь, что дело обернется плохо. Иди своей дорогой, мошенница, и не обращай внимания на ворчание старого папаши Бурже. Ты как солнце в моем доме, и что ты ни делаешь, все хорошо.

Он зашел в зал, выпил еще стопку и, взяв свою старую алебарду, вышел во двор. Растроганная Анжелика видела, как он постепенно удалялся в надвигающуюся ночь — круглый, как колобок, со свечой в руке и грязной алебардой на плече. Анжелика знала, что все будет так, как она скажет.

— Посмотрим, кто будет первым, я или Одиже, — бормотала она, укрывшись одеялом.

В эту ночь ей снилось, что она первая во Франции изготовляет и продает шоколад парижанам.

На следующее утро Анжелика отправилась с Давидом в торговую резиденцию, чтобы на месте выяснить ценность патента. Они были приняты огромным потным толстяком, одетым в костюм судьи с грязным светлым воротничком. Он заявил, что патент, доставшийся в наследство молодому Шайо, действителен, если он выполнит некоторые требования и уплатил новые налоги. Очень удивившись, Анжелика спросила:

— Но мы недавно уплатили налог за наше заведение! Почему же надо платить налог за шоколадный напиток?

— Все правильно, моя дорогая, — сказал толстяк, — но надо компенсировать убытки маленьких предприятий, таких как бакалейные и лимонадные, и то при условии, если дела у вас пойдут хорошо.