Так сказал Сэм Хольтон, сказал по-французски, очень правильно и даже несколько поэтично.

Это был его подарок по случаю праздника богоявления, преподнесенный им всем собравшимся, и они выслушали его в набожной тишине, восхищенные, несмотря на трагизм его рассказа. Им показалось, будто они только что были свидетелями одного из тех чудес, которые часто случаются в такие дни.

Тронутые доверием Сэма Хольтона, они поблагодарили, горячо поздравили его с праздником, а потом решили, что уже пришла пора преподнести друг другу подарки.

Вот тут было от чего оторопеть!

Кто вырезал из дерева эти игрушки для детей?.. Вертушку для Тома, юлу для Бартеломи, куклу с красными щечками для Онорины? Анжелика улыбнулась замечательным мастерам, которые проявили не только свое умение владеть стамеской, но и не меньшую скромность, пожелав остаться неизвестными: конечно же, это Жан, Кантор и старый Элуа.

По совету Анжелики и с помощью Флоримона они вырезали еще шахматные фигуры, расставив их на доске, и доску с фишками и рожком из коры для игроков в трик-трак.

Таким образом, мир в долгие и зимние вечера был обеспечен.

Анжелика получила в подарок две пары перчаток тонкой выделки, чтобы они предохраняли ее руки во время работы. В маленькой серебряной коробочке она нашла неаполитанскую камею — ослепительно-белый профиль богини на красноваторозовом фоне раковины. Она бросила взгляд на Кантора: она знала, что эта камея служила ему талисманом еще с детства, когда он плавал по Средиземному морю. И вот он расстался со своим талисманом ради нее.

— А я выковал эту серебряную коробочку и короны, — ревниво сказал Флоримон, перехватив взволнованный взгляд матери, обращенный к его младшему брату.

Несмотря на огромный рост, он тоже получил свою долю поцелуев.

Онорина в это время осторожно разглядывала куклу. Она никогда не проявляла особого интереса к играм девочек, и сейчас Анжелика испугалась, как бы она не выпалила что-нибудь, что разочаровало бы тех, кто с такой любовью делал для нее эту куклу. Но, подумав немного, Онорина очень серьезно положила куклу на согнутую в локте руку, и все радостно улыбнулись, а Анжелика облегченно вздохнула.

Другой рукой девочка перебирала остальные подарки. Вот сколько всего прибавится в ее ларце, привезенном из Ла-Рошели, где она хранит свои сокровища! Ожерелья из жемчуга, которые нанизала для нее Анжелика, завораживали ее. Она крутила их в руках, прикладывала к шее, украшала ими свою серебряную корону и корону своего маленького наперсника.

В серебряной бонбоньерке она обнаружила еще пастилки, их приготовила Анжелика из толченых орехов, смешанных с медом, который она ревностно хранила с осени.

Среди подарков, преподносимых всеми от чистого сердца, было много серебряных изделий, сработанных умелыми руками в тайниках кузницы из той самой руды, что извлекали здесь из недр земли. Подземные сокровища Вапассу начинали выходить на свет божий и блистать во всей своей чистоте, освобожденные от породы, которая скрывала их…

Когда наконец всеобщий восторг и восклицания утихли, все вспомнили, что граф де Пейрак обещал им два сюрприза.

Первый сюрприз, граф это охотно признал, смогут оценить по достоинству только те, кто долго жил на Средиземном море.

Это был крохотный мешочек молотого кофе. Раздалось громкое «ура», к которому примешались протестующие возгласы противников этого темного напитка. Англичане и канадские французы, впервые придя к соглашению, удивлялись, как можно смаковать такую горькую бурду? Для этого по меньшей мере надо быть такими дикарями, как турки. Любители же этого дивного напитка, напротив, покинули свои места и сгрудились вокруг графа, дабы ничего не упустить в церемонии приготовления кофе.

Куасси-Ба принес на медном подносе кофейные чашки, невесть каким образом попавшие в логовище рудокопов, а граф де Пейрак раздал мужчинам пачки тончайшего виргинского табака.

Флоримон придвинул подставку с трубками, достал раскаленные угли из жарко горящих очагов. Он не любит кофе, он предпочитает шоколад, уверял он… после того как Анжелика заговорщицки подмигнула ему.

А Кантор отнюдь не гнушался вдыхать аромат, который напоминал ему годы детства, когда он мотался с отцом по Средиземному морю, напоминал порты, сражения, а также Палермо, где он учился у иезуитов, город с древними мечетями и дворцами.

Что же касается Анжелики, то она от ликования захлопала в ладоши. Нельзя сказать, что она так уж любила кофе, но все равно сюрприз, который преподнес им Жоффрей, зажег радостью ее глаза и осветил улыбкой лицо.

Все они — Анжелика, Кантор, Энрико Энци, испанцы и перуанец Соррино — в нетерпении теснились около графа де Пейрака.

— А ты помнишь того старого турка в Канди, что варил самый замечательный кофе в мире? — спросил де Пейрак у Энрико Энци.

Анжелика вдыхала возбуждающий аромат кофе, и каждый раз, когда она чувствовала этот запах, она словно вновь видела в фантасмагории голубоватого дыма невольничий рынок в Канди, людей, выряженных в экзотические, словно карнавальные костюмы, видела их высокие тюрбаны и длинные одежды, вновь остро переживала те незабываемые дни, на всегда запечатлевшиеся в ее памяти, ужас перед человеком в маске, купившим ее…

Она выпила обжигающий кофе. «Да, мессир Рескатор, это были вы!.. Как же я не догадалась?». Она проклинала насмешницу судьбу, которая так жестоко подшутила над ней.

— Ты тогда рассердился на меня, не правда ли, что я тебя не узнала? — прошептала она, склонившись к мужу.

Они сидели рядом во главе большого стола, тесно прижавшись друг к другу, затаившиеся в девственных лесах Нового Света, с нежностью смотрели друг на друга и думали, что жизнь все-таки прекрасна.

— Некоторые из вас уже знают, что сейчас произойдет, — сказал граф де Пейрак, поднимаясь. — Для других это и впрямь будет сюрпризом. Но я думаю, он всем принесет одинаковую радость, ибо все вы заслужили ее.

Итальянец Поргуани и Кловис вышли в мастерскую. Когда они, медленно выступая из темноты, снова появились в освещенной зале, все увидели, что они несут деревянные носилки, и, судя по тому, как напрягались их мускулы, очень тяжелые. На носилках что-то мягко поблескивало. Они подошли ближе, и теперь можно было различить, что это какой-то огромный брусок, излучающий загадочный свет, таинственный и холодный. Поргуани и Кловис поставили носилки на стол перед графом де Пейраком.

Это было золото.

Брусок, лежавший на носилках, состоял из множества сложенных вместе золотых слитков.

Граф взял один из слитков и поднял его к свету.

— Вот плоды нашей работы. В течение двух последних месяцев мы упорно занимались купелированием руды, добытой летом. Каждый слиток содержит три ливра, или тысячу семьсот унций чистого золота, это первая доля каждого из нас, ее я передаю вам в вечер богоявления. Вот они, плоды наших трудов, любуйтесь! Должен сказать, что результат сегодня превзошел все ожидания. В наступившем году, когда наш форт расширится, хорошо вооружится, будет надежно защищен, когда мы привезем сюда по Кеннебеку отряд наемников, пушки, провизию, мы сможем спокойно заниматься своей работой, и наша добыча станет еще значительнее. Согласно контракту, который мы с вами заключили, половина добытого нами золота будет поровну поделена между всеми вами, моими первыми компаньонами, и послужит началом личного состояния каждого из вас. С помощью остальных денег — я беру это на себя — мы укрепим и расширим наш форт, оплатим наемников, вооружение наших кораблей и прочие расходы. Таким образом, связанные друг с другом силой золота, а также и серебра, которое тоже имеет ценность, хотя добыча его и не является нашей основной целью, мы станем могущественными. Мы увеличим наш флот, который займется торговлей, и сделаем Голдсборо одной из основных его баз. Мы расположим фактории по всему берегу Кеннебека и Пенобскота. Мы заложим новые рудники, и владельцами их могут стать те из вас, кто готов снова преодолевать трудности, что обычно предшествуют успеху… Мэн, страна лесов, изрезанных реками и речушками, а с другой стороны, страна, берега которой омывает изобилующий рыбой океан, страна до сих пор дикая, где многочисленные племена истребляют друг друга в бесконечных междоусобицах, Мэн, страна невидимых серебра и золота, станет нашим королевством, ибо мы одни будем владеть тайной ее богатства. Жалеете ли вы, что последовали за мной?..