Она прибыла в портшезе к иллюминированной резиденции губернатора.

Проходя через двор между шеренгами солдат, которые, несмотря на холод, отдавали честь, она ответила им и вспомнила, что в Версале светская выдержка была частью требований, необходимых для сохранения милости короля. Его любовницы час спустя после родов считали себя обязанными появиться перед ним с улыбкой на губах.

Анжелика перестала вспоминать прошлое, выпрямила плечи под тяжестью своего великолепного манто, подняла подбородок, чтобы не казалось, что она прячет от взглядов лицо, которым она в этот вечер совсем не восхищалась, — но показать это было бы еще хуже, — и сумела переступить порог салона сияя.

Фронтенак пошел ей навстречу. Музыканты на маленькой эстраде заиграли громче, как будто хотели привлечь внимание к ее приходу Анжелика живо улыбалась и весело отвечала на приветствия и комплименты окруживших ее многочисленных гостей Она не видела графа де Пейрака. Было уже много гостей. Дамы-благотворительницы представляли кое-кого из молодых девушек офицерам и унтер-офицерам в форме, а также нескольким хорошо одетым молодым людям, загорелые лица которых контрастировали с их париками и кружевными жабо, одетыми по случаю бала.

Анжелика хотела пойти в этом направлении, но ее мигрень резко усилилась, у нее закружилась голова и ее затошнило. Ей пришлось остановиться, у нее подкосились ноги. С застывшей на губах улыбкой она спрашивала себя, что же ей теперь делать? Подумав о Версале, она испугалась: «А если я отравлена?»

Но внезапно по некоторым интимным признакам она поняла простою причину ее плохого самочувствия и нервного состояния последних часов. Это был ее плохой день.

Анжелика от всей души прокляла и первородный грех праматери Евы, его последствия для существ ее пола и собственную беспечность. За всеми своими делами и подготовкой к праздникам она забыла о возможных неприятностях.

Это была катастрофа, которую часто приходится переживать женщинам и последствия которой они привыкли героически скрывать.

Оказавшись в плену окружающей ее толпы в роли королевы празднества в своем тонком бледно-голубом платье, Анжелика стала быстро придумывать план, как ей выйти из этого положения, не привлекая к себе внимания.

Осмотревшись кругом, не видя никого из женской прислуги, а только лакеев, она заметила мадам де Кастель-Моржа, которая в этот момент показалась ей спасительницей. Она подумала, что мадам Кастель-Моржа может ей помочь, ведь она жила в этом замке и могла незаметно оказать ей помощь.

Видя, что Анжелика пробирается к ней, Сабина де Кастель-Моржа отвернулась и хотела отойти, но Анжелика быстро подошла и взяла ее под руку.

— Мадам, — тихо прошептала она, — не могу ли я сказать вам два слова?

— Нет! — ответила Сабина и резко выдернула свою руку. Она была возмущена. До этого ей удавалось избегать встречи с Анжеликой, и эта внезапная атака застала ее врасплох.

Она дрожала, так как была очень впечатлительна.

— Как вы смели заговорить со мной?

— Сабина, только вы можете мне помочь. Я в страшном затруднении. Я не вижу больше никого, кто может вывести меня из этого положения.

Мадам де Кастель-Моржа пришла в еще большее негодование, видя, что Анжелика пытается подействовать кротостью.

— Вы хотите провести меня вашим дружелюбием? Не рассчитывайте на это. Я не принадлежу к вашим друзьям и не разрешаю вам называть меня до имени.

— Не будьте такой сердитой, Сабина! Повторяю, только вы можете мне помочь.

— Не хотите ли вы заставить меня поверить, что у вас нет друзей? Обратитесь к кому-нибудь из этих господ, которые все в вас влюблены, или даже к епископу, который питает к вам дружеские чувства, несмотря на ваше неверие.

Анжелика рассмеялась, сделав Сабине знак, чтобы она говорила потише. С трудом Анжелике удалось объяснить ей в чем дело, что только женщина может оказать ей здесь помощь, и только Кастель-Моржа, которая живет в этом доме.

— Пожалуйста, отведите меня к вашей камеристке или покажите мне какую-нибудь из ваших служанок…

Ее собеседница, которая чуть не устроила скандал, успокоилась. Она покраснела, побледнела, у нее был очень смущенный вид, когда она поняла свою оплошность. Опять она зря вспылила. Но, правда, никогда понапрасну к ее помощи не обращались, хотя она и была иногда неловкой…

— Следуйте за мной в мои комнаты, — сказала она. — Праздник еще не начинался. Сейчас только подают напитки. Вы сможете быть готовы до того, как все сядут за столы.

На лестнице она объяснила:

— Служанки на кухне или у входа, к тому же они бестолковы. Нет смысла кого-нибудь звать. Я дам вам все необходимое.

— Спасибо. Ах, дорогая моя, я счастлива, что вы живете в замке Святого Людовика!

— Ваши пушки снесли мой дом! — возразила с горечью Сабина де Кастель-Моржа.

Тем не менее она открыла Анжелике двери своих комнат и быстро снабдила ее всем необходимым. Ее агрессивность ушла, и враждебность, которая была между ними, испарилась как по волшебству. Их женская солидарность в отношении к общим неприятностям преодолела существовавшие барьеры.

Когда Анжелика присоединилась к ней в ее гостиной, у Сабины де Кастель-Моржа исчезло с лица мрачное выражение, и на губах у нее даже была улыбка, которая делала более мягкими очертания ее красивого рта, слегка подкрашенного в этот вечер.

— Вы сделали это нарочно! — сказала она.

— Сабина, вы хорошо знаете, что подобные вещи не могут быть заранее включены в план примирения.

— Да, но случай всегда вам благоприятствует. Самая незначительная случайность служит вам на пользу. Вот теперь я обезоружена.

Анжелика порывисто подошла к ней, протянув руки.

— Сабина, мы сможем быть друзьями?

Сабина де Кастель-Моржа пожала плечами с печальной и смиренной улыбкой, но она разрешила взять свои руки, и они посмотрели друг на друга с выражением искренности.

— Я никогда не чувствовала к вам антипатии, несмотря на то, что вы сделали против нас в наш приезд, — сказала Анжелика.

Жена военного коменданта покраснела.

— Я была как сумасшедшая, я вас ненавидела… Но я… Я не ожидала, что пушка выстрелит… Еще одна неловкость с моей стороны.

— Хорошо, что она не была осуществлена полностью, — не удержалась Анжелика. — Но почему вы меня так ненавидите? Может показаться, что ваша ненависть больше относится ко мне лично, чем к тому, что мы можем явиться возможными соперниками в части территории Нового Света, или к тому, что, как опасались перед нашим прибытием сюда, мы являемся сообщниками англичан и стремимся повредить Новой Франции.

— Это правда, я ненавижу именно вас, — сказала Сабина де Кастель-Моржа, отводя взгляд.

Но ома вцепилась в руки Анжелики, казалось, в ней происходит тяжелая внутренняя борьба.

— Почему? Что я вам сделала?

— У вас всегда было все. Все, чего нет у меня. Вы нравитесь, вас любят… тогда как когда появляюсь я, я чувствую, что все порчу. Все замолкают. Мужчины отворачиваются… Мадам де Меркувиль мне это говорила — и с лучшими намерениями. Добрая душа, советовала мне сделать усилия… Но какие усилия? Я некрасива…

— Да нет! Какая глупость!

— Я знаю, что я говорю… Мне достаточно это давали понять.

Она вырвала свои руки из рук Анжелики и взволнованно стала ходить по комнате. Она провела рукой по лбу с блуждающим взглядом.

— Нет! Слишком многое разделяет нас, Анжелика! Я не могу забыть! Вы разбили мне жизнь!

— Я? До такой степени? Сабина, вы все драматизируете!

— Вы отняли у меня мужчину моей жизни! — вскричала она.

Анжелика открыла рот и глаза одновременно. Увы! Опять проявилось воспаленное воображение Сабины де Кастель-Моржа. О ком она говорила? Об отце д'Оржевале?

— Мужчина вашей жизни? Сабина, кто это?

— Да, в самом деле! — воскликнула мадам де Кастель-Моржа со своим прежним саркастическим смехом. — Существует ли мужчина, который может меня любить? И я забыла, что у вас-то есть выбор! Кто из тех, кто сегодня ухаживает за вами, мог раньше питать ко мне какие-то чувства, которые, естественно, исчезли, как только появились вы?