Он ошибался. В городской черте к этому времени не осталось ни одного селекта. Большая часть из них выехала из города на автобусе «Икарус» сразу после того, как Периметр был открыт. Автобус спокойно проследовал мимо всех постов, не вызвав ни малейшего интереса у стоявших в оцеплении солдат и милиционеров. Собственно, правильнее было бы сказать, что никто из них автобуса просто не заметил. В данную минуту автобус уже въехал по Ленинградскому шоссе в Москву и, сделав поворот возле метро «Динамо», направился в сторону Останкинской телебашни.

Перлов поморщился, потер здоровой рукой закованное в гипсовый кокон плечо, потом достал и проглотил таблетку болеутоляющего. Он уже собирался отправляться на физиотерапевтические процедуры, прописанные ему личным врачом, как вновь ожил мобильник, высветив на табло личный номер Хацкоева.

— Есть забавная информация, — сказал Хацкоев со смешком, который Перлов в нынешней ситуации расценил как откровенно идиотский. — После того как город исчез, у военных пропал бронетранспортер.

— В каком смысле пропал?

— В самом прямом. Они эксперименты ставили. Запустили его без водителя, он поехал и пропал. Но в городе сейчас его не оказалось. Зато ночью какой-то бэтээр проследовал через посты в сторону Москвы.

— Почему же его не остановили?

— Останавливать военные машины не было приказа. К тому же ты сам знаешь, какая там стояла суета и неразбериха. Техники понагнали — свой своего едва узнавал.

— Известно, где он сейчас?

— Вот тут как раз самое главное. Его нашли недалеко от поворота на Валдай. Баки, между прочим, далеко не пусты, горючего хватило бы еще километров на двести.

— Валдай, — пробормотал Перлов. — Что-то там мои шифровальщики про Валдай говорили. Паразиты бестолковые, почти год с этой рукописью возятся — и все без толку. Столько бабок на них ухлопал.

— Что ты говоришь? — донеслось из трубки.

— Валдай! — рявкнул Перлов. — Конечно же, они знают, где искать Вход, он именно там! Слушай, ты должен послать туда своих людей. Самых надежных и умелых. Тут без профессионалов не обойдешься. Пусть найдут тех, кто удрал из города на бэтээре.

— Непростая задача, — сказал Хацкоев. — Сезон отпусков еще не кончился, на Валдае сейчас куча отдыхающих.

— Пошли двадцать, тридцать, сорок человек! На то они и профессионалы, чтобы в этой куче найти тех, кто нам нужен, — возбужденно парировал Перлов. — И учти: ни в коем случае нельзя их трогать. Только следить! Мы должны точно знать, где находится этот чертов Вход!

— Я думаю, рано или поздно мы узнаем это при любом развитии событий, — философски заметил Хацкоев, и Перлов хотел было немедленно отключиться, чтобы снова не сорваться на раздраженный крик, но внезапно вспыхнувшая мысль его не только удержала, но и успокоила.

— Слушай, Хац, — проговорил Перлов десятью тонами ниже. — А ведь этот придурок Нестеров должен быть вместе с ними. Без него они и шагу не ступят, я знаю, Хац. Так вот, если они найдут Вход, сделай так, чтобы никто из них оттуда не вернулся. Никто, кроме придурка. Учти, он нужен мне только живым! Я тебя очень прошу!

Перлов снова сорвался и завизжал в трубку:

— Если бы ты его взял раньше, у нас и половины проблем не было!.. Только живым, обязательно живым…

Нестеров остановил бронетранспортер на обочине шоссе перед поворотом на Валдай. До наступления утра оставалось совсем недолго, ночную тьму уже сменили серые предрассветные сумерки. Редкие машины мчались по трассе, оставаясь полностью равнодушными к ожидающей за поворотом «жемчужине Среднерусской равнины», поэтому Нестеров, Гонта и Рыжкин, не рассчитывая на попутку, отправились в город пешком. Торопиться, впрочем, было незачем. Отдалившись от магистрали на пару километров, они решили, что входить в город, дабы не привлекать к себе ненужного внимания, следует после его окончательного пробуждения, и остановились на отдых в маленькой рощице. Как ни странно, опустившись на слегка смоченную росой траву, Нестеров немедленно задремал и проснулся лишь спустя часа два, когда Гонта осторожно тронул его за плечо. Утро обещало перейти в жаркий солнечный день, но условную границу города они успели миновать еще по холодку.

На Валдае Нестеров никогда не был. Ни на озере, ни в городе, носящем то же имя. Особого впечатления город не производил, лучшие его дни остались далеко позади. Подобно сотням российских провинциальных городков, последние восемьдесят лет он тихо угасал, а яркие вывески «Бар», «Ресторан» на улицах, появившиеся совсем недавно, вызывали у Нестерова ассоциации с последним лихорадочным румянцем на лице безнадежного больного. Впрочем, это было его личное впечатление, навеянное последними событиями: населяющие город люди умирающими себя отнюдь не считали. Центральная площадь была полна народа, несколько туристических автобусов ожидали возвращения экскурсионных групп, разбежавшихся по пешим маршрутам. От пристани доносился усиленный мегафоном голос, зазывавший желающих прокатиться на теплоходе по озеру, кругом бойко торговали с лотков мороженым, пивом и жевательной резинкой.

Нестеров, Гонта и Рыжкин, сменивший свой камуфляж на джинсы и темно-синюю полотняную куртку, ничем не выделялись из бродящих по площади местных жителей и компаний туристов. Оружие — автомат, пистолет и десантный нож — Рыжкин нес в брезентовой сумке через плечо — точно такой же, какие носила половина населения страны. Час назад они посетили местный краеведческий музей, разместившийся в трех маленьких комнатках старого особнячка, давно нуждающегося в капитальном ремонте, и существующий, по всей видимости, лишь за счет бескорыстных усилий патриотов края.

Смотритель (или директор?) музея — женщина с внешностью учительницы, в круглых очках и седыми волосами, уложенными аккуратным пучком на затылке, — оживилась и обрадовалась, встретив гостей, которых живо интересовала история здешних мест. Да, церквей и монастырей на берегах озера в свое время было немало, как известно, Валдай, находящийся на оживленном торговом перекрестке России, был богатым и процветающим городом, давшим России немало известных имен…

Она рассказывала, увлекаясь все больше, и прервать ее рассказ ни у кого из троих не хватало духа. Лишь минут через пятнадцать, улучив подходящий момент, Гонта мягко вклинился в образовавшуюся паузу, дабы перевести разговор в нужное русло.

Ну, конечно, в музее имеется старая карта, на которой отмечены все существовавшие прежде окрестные села, деревни и церковные приходы. Увы, к настоящему времени сохранилась едва ли треть тех старых храмов. Остальные заброшены, а иные разрушены вплоть до фундаментов, отыскивать которые скорее всего предстоит археологам будущих поколений, а восстанавливать, наверное, уже не придется в связи с полным исчезновением прихожан… Можно ли ее посмотреть? Ну, разумеется. Кстати, ее увеличенная фотокопия находится на стене в первом зале…

Она ненадолго вышла и, вернувшись с большим листом бумаги, запаянным в пластик, разложила его на столе. Гонта тут же извлек из кармана кусок синтетического материала с нанесенными на него тонкими линиями, точками и крестиками, разгладил и положил рядом с картой. Несмотря на то, что масштабы карты и схемы Гонты не совпадали, все тут же увидели очевидное сходство изображений. Извилистая линия на схеме полностью соответствовала очертаниям берега озера от пристани до городского парка. Другим ориентиром, не оставляющим уже никаких сомнений в тождестве документов, был тщательно вычерченный на схеме островок к северо-западу от города.

— Вот здесь! — ноготь Гонты уперся в точку на берегу озера, которая на его схеме была обозначена трилистником.

— Здесь есть какая-нибудь церковь? — спросил он хозяйку музея.

Та низко нагнулась к карте, близоруко сощурила глаза и с минуту внимательно разглядывала.

— Сейчас уже нет, — сказала она. — Там одни развалины. Монастырь был заброшен сразу после революции. Новая власть зачем-то расстреляла монахов, колокола сняли и увезли, но здание никогда не использовали: место там уединенное, до ближайшей деревни четыре версты.