Албан всхлипнул, но взял чашку, когда я протянула ее ему. Как и Пайк, хотя я заметила, что он только облизнул губы, пока я не сделала второй глоток.

— Дело вот в чём, — сказала я. — Если бы вы двое попытались удрать после того, как мы пересекли Васалити, я бы поняла. Возможно, вам удалось бы затеряться в Полях. Но здесь, так глубоко в Пустоши? Даже если бы вам удалось попасть в Атер, вы бы торчали, как большой палец.

Два белых парня в городе, где не может быть больше нескольких сотен кэллоу эмигрантов? Их бы поймали в тот же день, когда я бы отдала приказ о поиске. Атер был большой, но он также был полон праэс, которые не желали ничего так сильно, как видеть, как несколько западных людей будут отловлены и вздернуты.

— Офицеры стали бы внимательнее следить, когда мы приблизились к месту боя, — признал Пайк. — Не хотели рисковать.

Я вздохнула.

— Вы двое, как я понимаю, висельные новобранцы?

— Ввязался в драку с городской стражей в Вейле, — улыбнулся сержант. — Все немного вышло из-под контроля.

Я хмыкнула и перевела взгляд на Албана. Парень вздрогнул и молчал, пока Пайк не толкнул его локтем.

— Мои родственники из Денье, — пробормотал парнишка. — Они были, э-э, замешаны в мятежном движении.

Неудивительно, что их поймали. Гарнизон Денье был Четвертым Легионом, и в Кэллоу ни для кого не было секретом, что имперский губернатор был не более чем прикрытием для маршала Значимой: легионеры открыто патрулировали улицы вместо городской стражи. Из трех маршалов бывшая гоблинская Матрона была самой хитрой — планирование восстания в городе, где она фактически правила, было обречено на провал.

— Пей свое вино, Алби, — сказал ему Пайк. — Может быть, ты сможешь перестать мочиться в штаны перед Оруженосцем с капелькой жидкой храбрости в тебе.

Албан повиновался. Я все больше и больше склонялась к тому, чтобы поверить словам парня о том, что он не собирался никого убивать. Он был слишком бесхребетным для настоящего сопротивления, хотя это и не имело никакого значения. Пайк осушил чашу и вытер рот рукавом своего акетона.

— Так насколько все плохо, мэм? — спросил он. — Гончая, должно быть, просит наши головы на серебряном блюде.

— Это зависит от того, переживет ли легионер с ранением в живот эту ночь, — ответила я. — Если он этого не сделает, то наказанием будет забивание камнями до смерти.

Парень с каштановыми волосами снова захныкал, и я не могла не почувствовать прилив презрения к нему. Может быть, это было нечестно с моей стороны, но он был таким… слабым. Просто прислужник, которым Пайк может помыкать, не имея собственной воли. И его бесхребетность может стоить мне настоящего солдата, который выполнял свою работу. Что-то из этого, должно быть, отразилось на моем лице, потому что светловолосый сержант бросил на меня долгий взгляд и тут же начал менять направление.

— Но с гоблином, которого я порезал, все в порядке, верно? — спросил он.

— Это была небольшая рана, — ответила я. — К утру от нее не останется ничего, кроме шрама.

Я поняла, что он имел в виду — его собственные действия были относительно безобидными, так что он должен быть избавлен от судьбы Албана. Я улыбнулась ему. Я настоящий злодей, сержант Пайк, и я бросаю своих подчиненных под колесницу не так быстро. Если бы у меня оставались хоть какие-то сомнения в том, что люди, рожденные в Доброй стране, от природы лучше тех, кто нет, этот разговор похоронил бы их. Светловолосый парень кашлянул.

— Как бы то ни было, мы усвоили урок дезертирства. Глупая идея, надо было просто отсидеть свой срок. Я знаю, что гребаные зеленокожие будут выть, требуя расплаты, но как вы думаете, мы отделаемся поркой?

— Я имею высшую власть над всеми дисциплинарными мерами в Пятнадцатом, — заметила я. — Если сказать Верес, чтобы она просто отослала тебя обратно, она ничего не сможет с этим поделать.

Пайк хихикнул.

— Вот это было бы зрелище. Хотя, наверное, не стоит, — посоветовал он. — Если мы уйдем без наказания, то жители Пустоши поднимут шум. — Он наклонился ближе. — Я знаю, что вы должны притворяться, будто вам не плевать на то, что они думают, пока вы ведете шоу. Должно быть неприятно, а?

Он снова толкнул локтем Албана, чтобы тот согласился, но парень никак не отреагировал.

— С тех пор как я стала злодеем, мне стало немного сложнее отличать добро от зла, — мягко согласилась я. — Линии на песке не там, где я их оставила. Я слишком привыкла видеть в людях из Кэллоу хороших парней, а в людях из Праэс — злодеев.

— Впрочем, так оно и есть, — нахмурился Пайк. — Я имею в виду, что некоторые из них вполне сносны — у Алби, например, была сонинке, которая строила ему глазки. Как же ее зовут?

Албан не ответил. Его глаза были закрыты. Пайк фыркнул.

— Маленький говнюк, наверное, потерял сознание от облегчения, — сказал он мне.

— Боюсь, он мертв, — спокойно ответила я. — Логично, что он был первым, он меньше — яду не нужно так много времени.

Мое Имя вспыхнуло в моих венах, выжигая остатки токсина, бегущего по моему телу.

— Вы… — Пайк попытался зарычать, но язык у него онемел.

— Я все еще мягкотелая, я знаю, — тихо ответила я. — Я просила о чем-то безболезненном, хотя ты этого не заслуживаешь. Но этот выбор был не из-за тебя, а из-за меня. Я не хочу быть человеком, который причиняет боль, когда в этом нет необходимости.

Сержант попытался встать, но его конечности подкосились прежде, чем он смог сделать больше, чем ползти, упав к моим ногам, когда я посмотрела на него сверху вниз.

— Дело вот в чём, сержант, — сказала я. — Не знаю, на чьей я стороне. Ни одна из них не подходит по-настоящему. Но я знаю одно: какой бы ни была эта сторона, ты на ней не стоишь.

Я поднялась на ноги, когда последние остатки жизни покинули глаза мужчины, отряхивая доспехи. Интересно, была ли я сегодня честна? Конечно, я была в пределах своих прав, но это были права, данные мне Империей. Законы Башни были в высшей степени безразличны к таким тривиальным факторам, как мораль. Я долго смотрела на два трупа, потом решила, что это не имеет значения. Я не забыла урок, который преподала мне Наследница в ту ночь на Благословенном острове.

Оправдания имеют значение только для праведных.

— Семьдесят третья: всегда посылай комического персонажа вперед, если подозреваешь, что там ловушка. Боги не позволят вам так легко от них избавиться — Двести героических аксиом, неизвестный автор

Странствующий Бард снова была пьяна, и Уильям очень скучал по своим дням одинокого борца за свободу. Почему ашуран решила, что три дня на Имперской территории — это время, чтобы снова начать пить, было выше его понимания, но если она попытается схватить его за задницу еще раз, он не будет нести ответственность за свои действия. Как она вообще умудрилась столько выпить? Ее рюкзак был достаточно велик, чтобы вместить самое большее пять бутылок, а она уже наполовину опустошила двадцатую. Если бы ей удалось найти Бездонную Сумку и она использовала ее для выпивки, а не для чего-то действительно полезного, Уильяма бы хватил удар. Настоящий кровавый припадок, с криками и всем прочим.

— Она удивительно красноречива для того, кто так глубоко погружен в свои мысли, — заметила женщина в капюшоне рядом с ним.

Деорайтский наблюдатель отзывалась на имя Брегач, что, как он чувствовал, означало что-то язвительно-ироническое на Древнем языке. И все же она была самым сносным членом шайки идиотов, которую ему удалось собрать. Жаль, что герцогиня все еще отказывалась вступать в бой, пока ее условия не будут выполнены, но то, что Брегач осталась, было хорошим знаком.

— Я был бы более воодушевлен, если бы она не использовала это красноречие, чтобы попытаться залезть в штаны Охотника, — ответил Уильям.

— Честно говоря, — сухо ответила Брегач, — у него мало другой одежды.