— Все они были хорошими солдатами, — свирепо произнес мужчина. — Большинство из них уже мертвы.

— Да, — тихо сказал Блэк. — Они хорошо сражались. Они храбро сражались. И они умерли.

Он не повышал голоса и не использовал свое Имя, чтобы вызвать страх, но тем не менее дрожь пробежала по ним. Алайя умела плести такую красивую ложь, что в неё хотелось верить, а Векеса мог свести человека с ума тремя словами, но Блэк, Блэк всегда предпочитал говорить правду. Ничто не ранило так глубоко, как неприятная правда.

— Значит, вы здесь, чтобы угрожать нам? — воинственно спросила молодая женщина.

— А мне нужно? — спросил он. — Вы знаете, кто я. Вы знаете, что я могу сделать. Хуже всего то, что вы уже знаете, чем это кончится. Это причина, по которой вы стоите здесь в первую очередь.

— Мы всё ещё имеем определенную численность войска, — проворчал другой.

— Я мог бы устлать эту равнину мертвецами, — откровенно сказал Амадей. — Сделать эту победу такой жестокой, что Поля Стрегеса побледнели бы в сравнении с ней, а они были более кровавыми, чем большинство сражений. Но, видите ли, я не хочу.

— Да уж, у вас прямо сердце кровью обливается, — сказала молодая женщина.

Блэк улыбнулся.

— Как вас зовут, юная леди?

Она побледнела, но после такой бравады была слишком горда, чтобы отступить перед остальными.

— Амелия, — ответила она, пожевав при этом губу.

Похоже, слухи о том, что он может украсть чью-то душу, просто зная, как зовут человека, ещё не совсем угасли в этих краях Кэллоу.

— Я очень плохой человек, Амелия, — сказал он. — Однако я не расточительный. Я мог бы сегодня вырезать сердце людей южного Кэллоу, но все, к чему бы это привело, — к горе трупов. Трупы не выращивают урожай. Трупы не платят налогов.

— И мятежники тоже, — проворчал старый солдат.

— Так что перестаньте быть мятежниками, — пожал плечами Блэк.

— Вот так просто? — спросила женщина, которая ответила на его приветствие. — Мы просто уйдем?

— Идите домой, — предложил Амадей. — Идите к своим семьям. Никаких санкций, никаких дополнительных налогов или конфискации имущества не будет. И в следующий раз, когда очередной лорд придет к вам с сундуками, полными процеранского серебра, говоря о свободе, вспомните сегодняшний день. Помните, что милосердие один раз — это инвестиция, но дважды — это ошибка.

И я не ошибаюсь, — повисло невысказанным продолжение.

— Конечно, есть цена, — сказал он, и они застыли.

Некоторые торжествующе улыбались, убежденные в том, что Зло никогда не может вести переговоры по доброй воле. Кэллоу был страной старых обид, о которых с любовью заботились.

— Дворяне, — сказал он. — Те, кто взял серебро. Отдайте их мне.

Он откинулся в седле и улыбнулся им.

— У вас есть время до темноты, чтобы все обдумать.

Его лошадь без единого звука развернулся и поскакал обратно, а среди посланников раздались тихие шепотки. Не успели пройти два колокола, как в лагере мятежников вспыхнули бои, но всё было предрешено. Маркиза Виктория Лернесс из Вейла и графиня Элизабет Талбот из Марчфорда были высажены связанными и с кляпом во рту на краю его лагеря людьми, которые не встречались с ним взглядами, когда армия начала рассеиваться по сельской местности.

Некоторые из свиты не сражались и всё ещё были живы. Он знал, что позже они станут проблемой. Ему придется направить в этот район легион, чтобы предотвратить рост бандитизма. Дворянок привели в его личный шатер, где под охраной им позволили умыться и привести себя в порядок. Амадей вошел только после этого и спокойно пригласил их сесть.

— Маркиза Виктория, — приветствовал он их. — Графиня Элизабет.

Им обеим было за сорок, хотя даже он не выглядел старше их обоих. Графиня Марчфорд была светловолосой и все еще довольно красивой, хотя и со слишком резкими чертами, чтобы когда-либо быть великой красавицей. У маркизы были темные волосы, заплетенные в косу, с тонкими седыми прядями, голубые глаза слезились, но не мигали. Ни одна из них не выказала страха, который, как он знал, они испытывали.

— Сам Повелитель Падали, — сказала маркиза. — Должна ли я быть польщена?

— Ну же, Виктория, — задумчиво произнесла графиня. — Что-нибудь меньшее было бы незначительным.

Хотя всего несколько часов назад они вцепились друг другу в глотки, в присутствии Врага они без колебаний сомкнули ряды. Из всех качеств жителей Кэллоу он всегда восхищался именно этим. Праэс не переставали точить ножи, даже когда враг стучал в ворота.

— Я приму вашу официальную капитуляцию, если вы соблаговолите передать её мне, — сказал Блэк.

— О, я так не думаю, — усмехнулась маркиза.

Графиня улыбнулась.

— Ваше предложение, хотя и любезное, отклоняется. Как командующая армиями Королевства Кэллоу, я должна сообщить вам, что наш официальный ответ — иди нахуй.

Дайте мне сотню офицеров с таким характером, и я покорю все Мироздание, — подумал Блэк.

— Я этого и ожидал, — сказал Амадей. — Графиня Марчфорд, предложение, которое я сделал вам после Завоевания, остается в силе. Должность генерала во главе легиона, а также амнистия.

— Но согласие вы не получите, не так ли? — Маркиза рассмеялась. — Я не дала бы Элизабет и медяка, если бы увидела её на улице голодной, но никогда, ни на секунду, не подумала бы, что она заключит перемирие с Врагом. Мы родились свободными, праэс. Это не то, что можно забыть.

— Маркиза Вейла права, — спокойно сказала Элизабет Талбот. — Мы обе знаем, чем это кончится, пес Малисии. Петля, плаха или что там ещё придумают ваши мясники на Востоке.

Она наклонилась вперед, встретившись с ним взглядом.

— Я бы сделала это снова, Повелитель Падали, — хрипло проговорила она. — Даже зная, чем это кончится, я бы сделала это снова.

Несколько мгновений стояла тишина, потом он вздохнул.

— Какая пустая трата времени, — пробормотал Блэк.

Но шестеренки вращались, и разве это не говорило обо всем, что нужно было сказать? Он поднялся на ноги.

— Распятие, — сказал он.

— Любимая казнь Торжествующей, как я вижу, — ответила маркиза, хотя и побледнела.

— Скоро придет легионер с кувшином вина, — сказал Блэк. — Оно будет отравлено. Безболезненный яд — засыпаешь и уже никогда не просыпаешься. Пьёте вы или нет, зависит только от вас. Прибивание вашего мертвого тела к кресту будет иметь такой же эффект, как если бы вы были живы.

Злодеи должны быть грациозны в победе, считал он. Они знали поражение гораздо лучше, чем другая сторона. Почтительно кивнув, он оставил двух аристократок для их последних мгновений. Армия мятежников погибла без боя, который мог бы стать поворотным пунктом в истории, разворачивающейся в Кэллоу. Льес и Кэтрин должны были положить конец восстанию. Глядя в темнеющее небо, Блэк напевал старую песню, которой научила его мать.

Это был прекрасный день, но он всегда любил ночь больше всего.

- Трое могут хранить тайну, если двое мертвы. Если ты, конечно, не некромант, тогда весь мир — твоя богохульная немертвая устрица. —Император Ужаса, Колдовской

Пожалуй, единственное, чего не хватало Крысе в Военном Колледже, — это легкой доступности хороших письменных столов. В походе ему приходилось довольствоваться складным письменным столом, который не мог вместить столько бумаг, сколько ему было нужно. Настойчивость Верес в том, чтобы все делалось по правилам, означала, что отчеты, подобные этому, размножаются, как паразиты, и ему едва удавалось оставаться на гребне волны, начиная с Атера, расставляя приоритеты в том, что было необходимо немедленно.

Отставание росло, и даже того, что считалось его личным составом — трех неназначенных грамотных легионеров, которых он забрал, прежде чем кто-то смог привлечь их к более приоритетной работе, — было недостаточно, чтобы сократить массу должным образом. Наследница, пусть её сожрут сотни разных тигров, оставила, должно быть, все до единого клочки пергамента, на которых когда-либо писал её народ. Тагреб мог бы почти восхититься элегантностью буквального выполнения приказа, но так получилось, что именно он держал в руках этот заряд с зажжённым фитилем. Тем не менее, ему удалось кое-что нарыть.