— Самое худшее из всех, — ответил он.

Сцепив руки в замок я закрыла глаза и задумалась, спасла ли я только что свою родину или продала ее. В ту ночь я почти не спала.

— Мне говорили, что предать может только друг, поэтому я постоянно окружаю себя врагами. —

Император Ужаса Преданный

— Это проблема, — сказал Арзахель.

Акуа остановила свой язык прежде, чем он смог выдать по-настоящему едкий сарказм. Процеран был довольно хорош в своей работе, но у него была неприятная склонность преподносить очевидные истины так, словно они были откровением Богов. К двум трупам не прикасались с тех пор, как патруль принес их в палатку снабжения, раны на их горле и почках еще кровили, но кровь почти не вытекала. Запах был отвратительный, но вряд ли это был первый раз, когда Наследница находилась в комнате с трупами. Они были основным элементом ее детства.

— Они напали на часовых прямо перед рассветом, насколько мы можем судить, — проворчал командир ее наемников.

— Зарезали этих двоих и проникли в лагерь. Мы не знаем, как далеко они забрались.

Мерзкие маленькие гоблины Обретенной за работой, в этом не было никаких сомнений. Укоряющая предупреждала ее, что тот, кого зовут Разбойник, имеет репутацию полоумного даже по их меркам. Акуа скептически отнеслась к тому, что Оруженосец спустит его с поводка в разгар кампании, но, очевидно, ошиблась. Их последнее столкновение радикализировало ее соперницу больше, чем ожидалось. Девушка принимала все так близко к сердцу, даже когда не должна была этого делать: Обретенная совершила главный грех праэс — стала заботиться о своей власти на личном уровне. Это делало контроль над эскалацией особенно сложным, хотя, признаться, это также делало манипулирование ею детской забавой.

— Вы уверены, что их больше нет в лагере? — спросила она.

Они были в двух днях пути от Марчфорда, направляясь к тому самому броду, в честь которого был назван город. Это была первая ночь, когда некоторые из ее людей оказались убитыми, хотя были сообщения о гоблинах, крадущихся вокруг края ее лагеря ранее.

— Я прочесал весь лагерь, но гоблины могут спрятаться в пустой белой комнате, если им понадобится, — сказал Арзахель. — Мы узнаем наверняка, только когда будем на марше.

В такой ситуации Акуа предпочла бы перейти в наступление, но ситуация не позволяла такого рода маневров. Официально назначив ее помощницей, Черный Рыцарь гарантировал, что она будет связана правилами Легионов Ужаса. Любой инцидент между ее людьми и Пятнадцатым легионом будет рассматриваться либо военным трибуналом, члены которого будут выбраны Обретенной, либо непосредственно самой Оруженосцем, которой лорд Блэк предоставил абсолютную дискреционную власть над легионом. Этот путь заканчивался только поднятием виселицы. Хотя ее личная безопасность была поставлена на карту в данный момент, она уже знала, как выскользнет из этой петли, когда придет время.

Нет, пока они не достигнут ее собственной цели, ей придется оставаться в обороне. Не самая оптимальная позиция, но она может быть полезна. Позволив Оруженосцу укрепить ее уверенность незначительными косвенными победами, было бы легче ослепить ее позже. Акуа ни при каких обстоятельствах не могла позволить втянуть себя в прямую конфронтацию: это означало бы полностью выбросить последний год работы, и было невероятно маловероятно, что ей удастся дважды подряд натянуть шерсть на глаза лорда Блэка. Темнокожая аристократка сознательно воздерживалась от прикосновения к неповрежденной коже на руке, куда несколько дней назад она вонзила свой собственный нож. Она подозревала, что этот человек пытался заманить ее во что-то неразумное, но она знала лучше. У него не было достаточно сил, чтобы убить ее, а все остальное можно было вылечить со временем.

Страх, который она все еще испытывала при виде его улыбки, со временем исчезнет. Никто никогда не Разговаривал с ней раньше, и хотя лорд Блэк не был в одной лиге с Императрицей — не зря любой агент, оказавшийся в одной комнате с Малисией, должен был быть немедленно ликвидирован, — он все же принес больше пользы, чем должен был принести любой простой Черный Рыцарь. Возможно, это следствие отсутствия у него власти в других областях.

— Поговори с Укоряющей, — приказала она. — Она поможет тебе подготовиться к тактике набегов гоблинов.

Арзахель кивнул, слишком быстро отводя взгляд. Скорее всего, он смотрел на ее грудь. Платье для верховой езды, которое было на ней сейчас, позволяло показать некоторое декольте, и половое созревание было благосклонно к ней в этом отношении. Акуа была результатом многовековой селекции на внешность и магическую силу, хотя стандарты красоты, по общему признанию, за это время несколько раз менялись. То, что наемник желал ее, было полезным инструментом контроля, хотя с этим влечением нужно было тщательно справляться: отвергнутые мужчины часто делали детские вещи, чтобы «поквитаться», а она не собиралась когда-либо делить постель с процераном. Она ушла, не сказав ни слова, мысленно уже переходя к следующей ситуации, которую ей предстояло решить, прежде чем марш на запад возобновится. У нее был запланирован сеанс прорицания, и женщина, с которой она собиралась поговорить, была не из тех, с кем она могла позволить себе встретиться, отвлекаясь.

Ее палатка была подготовлена к заклинанию, двадцать четыре слоя защитных заклинаний жужжали на ее коже, когда она вошла. Ждать, пока Чернокнижник уедет, было бессмысленно, потому что даже старые волофитские секреты не были гарантией того, что этот человек не сможет подслушать. В конце концов, во время гражданской войны он систематически нарушал планы защиты волофитов и делал это, даже не прибегая к жертвам. В городе все еще существовали целые кабалы магов, которые посвящали свои дни тому, чтобы выяснить, как он этого добился, хотя их усилия не приносили плодов десятилетиями. Вместо чаш с водой, которые предпочитали некоторые маги, сехелиане Волофа всегда пользовались зеркалами. То, что они были отлиты из одного слитка, обеспечивало лучшую и более стабильную связь, чем большинство связанных предметов, преимущество, которое когда-то обеспечивало армиям ее семьи возможность общаться на расстоянии до Форамена, в то время как их противники могли справиться только с половиной этого расстояния. То, что лорд Чернокнижник ввел заклинание дальнего прорицания, доступное всем, уничтожило это сравнительное преимущество, все еще вызывало некоторые горькие чувства дома.

Круглое золотое зеркало размером с ее ладонь невинно лежало на столе. Акуа глубоко вздохнула и почувствовала, как ее разум успокоился. Это был не трюк с Именем, а медитативный прием, отбрасывающий отвлекающие факторы и позволяющий ее мыслям течь без эмоциональной предвзятости. Техника была вымучена из члена Стражи несколько столетий назад и бережно хранилась с тех пор, никогда не покидая пределов правящей линии Волофа. Наследница коснулась пальцем полированного золота.

— Покажи мне не мое отражение, — сказала она на древнем диалекте мтетва, — а лицо твоего брата.

Ее прикосновение не оставило отпечатков пальцев. Не было ни ряби, ни грубого свечения: глаза матери просто встретились с ее глазами мгновение спустя. Верховной леди Тасии Сахелиан было почти шестьдесят лет, хотя выглядела она едва ли на половину от этого. Это не было чарами: ритуалов для поддержания физических атрибутов молодости и превосходного воспитания, которое обеспечило им обоим красоту, было более чем достаточно. Высокие скулы и идеальные брови, прекрасные темно — золотистые глаза и полные губы — не было загадкой, почему у Верховной леди все еще было так много поклонников даже в ее возрасте.

— Мама, — склонилась в приветствии Акуа.

Верховная леди не заговорила бы первой, если бы не молчаливое напоминание о том, что, несмотря на то, что у Наследницы было Имя, она все еще не была доминирующим партнером в их отношениях.