— Банк Правус, — тихо ответила Корделия.

Ярость промелькнула на лице пожилого мужчины, пока он не овладел собой.

— Так скажи им, что это золото Праэс, Корделия, — прошипел он. — Это заигрывание с проклятой изменой.

Ей потребовались годы, чтобы выяснить, что это была Башня, вливающая золото в проигрывающих принцев Принципата. Годы и помощь ее кузины, ставшей Авгуром по милости Небес. Она рассказала эту правду каждому правителю в Принципате в течение месяца после того, как получила веские доказательства, чтобы предостеречь их от того, чтобы позволить Императрице Ужаса продолжать раздувать пламя гражданской войны. Безрезультатно. Они по-прежнему брали кредиты, по-прежнему собирали на них армии, и после почти двух десятилетий раздоров ненависть теперь стала такой глубокой, что принцы предпочли бы оказаться по уши в долгах Праэс, чем позволить своим соперникам одержать победу. Это было безумие, худший вид безумия. Первые колеблющиеся союзы в конечном итоге превратились в горстку устойчивых блоков, которые каждое лето проливали кровь друг другу на поле боя, никогда не приближаясь к короне, разрушая сам Принципат, которым они хотели править. Поля оставались под паром, торговля фактически прекратилась, а правители тратили крестьян, как монеты. Явное пренебрежение, которое принцы проявляли к мужчинам и женщинам, которыми они должны были править, вызывало у нее глубокое отвращение.

— Они не будут слушать, дядя Клаус, — устало сказала она. — Их это больше не заботит. Дагоберт из Ланге требует, чтобы мы собрали наши армии и поддержали его притязания, или понесем жестокие налоги при его правлении. Констанция из Эны предлагает признать меня повелителем всего Ликаонеса, если я нападу со спины на Дагоберта, как будто такого рода раскол не приведет к эффективному уничтожению Принципата.

— Так пусть они калечат друг друга, — проворчал Клаус. — Они не заслуживают нашей помощи.

Корделия позволила себе вздохнуть. Она знала, что такое мышление было распространено среди ликаонцев. Пусть южане убивают друг друга, какое дело до этого жителям гор? Это также означало бы смерть величайшей нации, которую когда-либо видела Калерния. Жестокая, но быстрая гражданская война не позволила бы целым регионам Принципата начать презирать друг друга. Однако этот затянувшийся фарс? На данный момент Принципат был фактически разделен между четырьмя или пятью королевствами, которые предпочли бы видеть, как их города горят, чем позволить одному из других править ими. Еще одно десятилетие такого рода, и это будет конец Принципата. Линии разломов уже были видны и с каждым годом становились все глубже.

— У нас есть долг, дядя, — сказала Корделия.

— К гребаному Дагоберту из Ланге? — Клаус рассмеялся. — Я бы не бросил этому ублюдку медяк, если бы он просил милостыню на улице. Мы ничего не должны этому человеку.

— Думайте за пределами наших границ, — сказала блондинка. — Подумайте, что будет, если Принципат расколется.

— Это значит, что мы больше никогда не отправим монеты на юг людям, которые никогда не видели Могилы, — холодно сказал принц Ганновена. — Это значит, что зеленые мальчики, которые никогда не сражались с крысиными, не смогут наслаждаться весной, пока мои люди умирают ради них.

— Левант сожрет, по крайней мере, Орсе, — беспристрастно оценила Корделия. — Скорее всего, и Сеговию. Тенерифе станет либо одним из Свободных городов, либо зависимым от Гелике. Империя Ужаса захватит Байе и Орн раньше, чем пройдет десять лет.

— И почему это наше дело? — Хмыкнул Клаус.

— Когда Мёртвый Король поднимет свои армии и пересечет озера, — тихо сказала Корделия, — кто будет с нами?

Она встретилась взглядом с дядей.

— Когда Цепь Голода собирает мощь для вторжения, кто укрепляет нашу силу? — сказала она.

— Мы сдерживали их еще до того, как появился принципат, — ответил ее дядя.

— Мы превратили их в нацию, которая распространяется отсюда до Валенсиса, — сказала Корделия. — Вот почему Принципат существует, дядя. Из-за того, что Триумфальная убила стольких из нас, нам пришлось объединиться как нации, иначе нас сожрут наши соседи.

— Значит, теперь ты хочешь, чтобы мы истекали кровью из-за какого-то принца в шелках, — с горечью сказал Клаус. — Так всегда бывает, не так ли? Юг устраивает беспорядок, а мы платим по счетам.

В этом была доля правды, и, несмотря на то, что Корделия избегала многих обычаев своего народа, она сама не переставала испытывать эту горечь. Неужели она должна была доверить судьбу своего народа такому жадному идиоту, как принц Ланге? Принцессе Эквитанской, которая скорее возьмет золото Праэс, чем склонит голову ради Принципата?

— Нет, — сказала она. — Не в этот раз.

— Корделия? — воззрился на нее Клаус.

Корделия впервые за много лет почувствовала, как ею овладевает безмятежность. Наконец-то ее путь был свободен. Если никто другой, то я.

— Пошлите гонцов, — приказала она. — В каждую башню, в каждый холд, в каждую крепость. Мы собираемся на войну. Все, кого мы можем позволить себе забрать из обороны, идут с нами.

Седеющий мужчина нахмурился.

— И за кого мы сражаемся?

— За Первого Принца Принципата, — сказала она. — Корделию Хасенбах, первую ее имени.

Боги спасите нас всех, но она вытащит нацию от этого безумия. Чего бы это ни стоило.

— Шестьдесят седьмая: всадить стрелу в злодея во время его монолога — вполне приемлемый метод победы. Герои, верящие в обратное, не выходят на пенсию. — Двести героических аксиом, неизвестный автор

Делос был организован в несколько ярусов. Это напомнило Ханно город, в котором он родился — Арвад. Будучи меньше, чем Смирна, столица Талассократии, он имел порядки строже, чем более крупный город. Однако были и различия, всё более очевидные по мере того, как он проводил здесь больше времени. В Арваде люди жили и умирали на том социальном уровне, на котором родились, в то время как на Делосе должности в Секретариате и сопутствующие привилегии были… переменчивы.

Архитектура города полностью отражала и эти внутренние порядки: за стенами районы были построены на платформах по часовой стрелке, которые поднимались по спирали всё выше и тоньше, пока не достигли Дома Чернил и Пергамента. Район, в котором проживал человек, определялся комитетами Секретариата, а договорённости подлежали ежемесячному пересмотру в соответствии с результатами работы и стажем. Неудачный отчёт мог привести к тому, что вас понизят в должности в округе, а достижение пятидесяти лет на государственной службе может принести вам особняк в тени городского центра власти.

Также, планировка города облегчала его оборону во время осады. Войска Тирана однажды прорвались через ворота и обнаружили, что нижний район превратился в смертельную ловушку: лестницы, ведущие во второй район, обрушились или были заблокированы, таким образом стены домов наверху фактически превратились в каскад внутренних стен. Геликейский безумец всё равно почти победил. В первую волну он не посылал свою профессиональную армию: только наёмники и принудительные призывники из народа Аталанте. Явное пренебрежение, с которым Тиран использовал их жизни, почти сломило оборону, пока не вмешался Ханно со своими соратниками.

Сообщение о том, что в городе есть герои, преждевременно раскрыло команду Ханно, но это было лучше, чем позволить Делосу пасть. В любом случае, его команде было необходимо пролить кровь. Сёстры никогда раньше не видели полномасштабных сражений, а Доблестная Защитница работала только в одиночку. Всё, что Бард знала и не знала, было утоплено в море плохого алкоголя, но, насколько он понимал, её Роль не предназначалась для борьбы.

Что касается его? Быть Белым Рыцарем — означало быть орудием войны в руках Небес. Годы, проведённые в Палате Заимствованных Жизней, показали ему Роль, стоящую за его Именем — по мере того, как его навыки росли, они превратили туманное понимание этого в неопровержимый факт.