— Есть такая вещь, как высшее благо, — ответила я. — Это уродливый идеал, признаю. Значит, есть такая вещь, как принятие меньшего зла ради цели, которая выходит за его пределы, и я всегда считала, что это горькая пилюля, которую нужно проглотить. Но есть вещи, стоящие того, чтобы ими пожертвовать — и своими, и чужими. Герои ошибаются, я думаю. Я стою столько же, сколько и все остальные. Мои потери имеют такое же значение, как и любые другие. Но злодеи не правы — мы не имеем большее значение просто из-за того кто мы есть.

Блэк странно улыбнулся, все еще глядя в огонь.

— Думаю, я не тот человек, чтобы обсуждать вопросы морали, — ответил он. — Правда в том, что я самый эгоистичный человек, которого ты когда-либо встречала, и я еще не потерял из-за этого ни одной ночи сна. Но ты задала мне вопрос.

Он глубоко вздохнул.

— Да. Однажды.

— А чем все закончилось? — тихо спросила я.

— Пока еще не закончилось, — улыбнулся он. — Она… исключительная женщина во многих отношениях. Жаль, что я не могу видеться с ней чаще.

Я пробормотала: — И ты никогда не боялся, что твои враги попытаются добраться до тебя через нее?

Он оскалил зубы в шакальей ухмылке.

— Мне жаль тех, кто достаточно глуп, чтобы попытаться.

Я допила остатки своей чашки, позволяя вкусу задержаться во рту. Некоторое время между нами стояла тишина, пока мы просто позволяли теплу огня омывать нас. Я открыла рот, потом закрыла. То, что я хотела сказать, было не совсем разумно. Но мои инстинкты говорили мне, что я должна, а они вели меня через все беспорядки в моей жизни до сих пор.

— У меня был разговор с Чернокнижником в Саммерхолме.

— Подозреваю, не из приятных, — пробормотал он.

Я фыркнула, хотя веселье было недолгим.

— Императрица вызвала меня в Башню перед тем, как я покинул Атер.

— И?

Его, казалось, совершенно не волновала такая перспектива, что не должно было меня удивлять. Он и Малисия должны были быть близки по духу, и хотя я начала замечать нюансы в их взаимоотношениях, у них были десятилетия доверия друг другу.

— Мне пришло в голову, — наконец сказала я, — что на самом деле я не знаю, чего ты хочешь.

Он невесело улыбнулся.

— Это, — сказал он, — сложный вопрос.

Кривая усмешка искривила мои губы. Я ответила то же самое Малисии, когда она задала мне тот же вопрос. Может быть, что-то и было в этих предполагаемых сходствах, о которых все продолжали болтать. Он поднялся на ноги, и я нахмурилась.

— Куда-то собрался?

Он покачал головой, направляясь к сундуку рядом с кроватью и открывая его. Он покопался внутри на мгновение, прежде чем выудить пару книг. Нет, не книг — записных книжек, поняла я. Ни у одной из них не было текста на корешке, но они были изрядно потрепаны. Он протянул их мне.

— Я не думаю, что ответ — это то, что ты могла бы понять прямо сейчас, — сказал он мне.

Это прозвучало бы снисходительно, если бы не тот факт, что он, казалось, искренне верил в то, что говорил.

— А что это? — спросила я, забирая книжки.

— Информацию я собрал, когда был на три года старше тебя, вскоре после того, как стал Черным Рыцарем и получил доступ к Имперским архивам, — ответил он.

— Все, у кого есть разрешение от бюрократов, могут получить к ним доступ, — нахмурилась я.

— Настоящие архивы, — уточнил он. — Те, что на подземных уровнях Башни.

Конечно, были и секретные архивы. Я раздраженно потерла переносицу. Мне действительно следовало это предвидеть. Я открыла одну из записных книжек большим пальцем и увидела колонки цифр и имен, тянущиеся вниз по странице. Перепись населения, пересечение с царствующими тиранами и еще какая-то размерность, которую я не узнала. Другая, похоже, была детской книжкой, переписанной почерком моего учителя. На полях были какие-то пометки, хотя сейчас я не стала в них вчитываться. Я сделаю это позже, беглое чтение не дало бы мне много. И все же я должна был спросить.

— Детские сказки? — уточнила я.

— Самая важная часть литературы любой культуры, — пробормотал Блэк. — Уроки, которые тебе преподают в молодости, ты носишь с собой всю оставшуюся жизнь.

Он откинулся на спинку кресла, снова устремив взгляд на пламя.

— Ты должна вернуться к Пятнадцатому, Кэтрин, — сказал он. — Рассвет всегда наступает раньше, чем мы предполагаем.

— Измена — это больше искусство, чем действие. —Император Ужаса Предатель

Я затянула пояс вокруг доспехов Килиана, наклонившись, чтобы поцеловать его в шею. Я почувствовала его улыбку, когда он схватила свой шлем, полуобернувшись, чтобы поймать мои губы своими. Металл его легионерской кирасы был холодным, но я почти ощущала тепло и мягкость его тела под ним — слишком легко было представить изгибы, которые я с таким удовольствием обнажала не далее как час назад своими руками. Для солдата у него была такая нежная кожа. Рыжеволосый отодвинулся, чтобы перевести дыхание, и прижался лбом к моему.

— Если ты начнешь это снова, я опоздаю на инструктаж, — пробормотал он.

— Заманчиво, — призналась я. — Но, полагаю, сейчас мне придется тебя отпустить. Ты вернешься потом?

Его улыбка стала немного злой, и он ткнул меня своим носом, игриво прикусив мою губу.

— Ты можешь придумать лучший способ справиться со всей этой скукой? — спросил он.

— Я действительно не могу, — задумчиво произнесла я, выхватывая шлем из его рук и осторожно надевая его ему на голову.

Он поправил его так, чтобы он не путал его волосы — хотя его собственная стрижка эльфа делала это пустяком по сравнению с беспорядком, в который могли превратиться мои собственные длинные локоны, — и я связала ремни вместе. Рыжеволосый повернулся и улыбнулся мне.

— С вашего позволения, леди Оруженосец? — поддразнил он.

— Вон, — улыбнулась я. — пока я не передумала.

— Мэм, — с улыбкой отсалютовал он, выскакивая из палатки.

Как ему это удавалось, когда он носил пятнадцать фунтов металла, было выше моего понимания, но я была не прочь насладиться зрелищем. Я подождала, пока он отойдет, прежде чем повернуться к деревянному складному столу, который служил мне рабочим местом, и двум книжкам, все еще лежащим на нем. Прошло четыре дня с того вечера, когда Блэк отдал их мне, и я всё ещё не была уверена, каковы были его намерения.

Детские сказки, были просто детскими сказками. Казалось, в них не было скрытого смысла. О, они были достаточно интересны сами по себе — они сильно отличались от сказок, на которых я выросла, — но они не были чем-то таким, что я не могла бы найти ни в одном книжном магазине Атера. В отличие от другой рукописи, мой учитель не сделал на ней пометок, хотя она все еще была написана его почерком. Уроки, которые она давала, были… странными. В большинстве волшебных сказок кэллоу существовала формула, которую можно было найти, если присмотреться. Сначала устанавливался характер героя или героини, затем им предъявлялась проблема. Катализатор разжигал борьбу с этой проблемой, и затем борьба героя каким-то образом изменяла их. Благодаря победе приходило решение, проясняя будущее: пресловутый счастливый конец большую часть времени, хотя даже Кэллоу баловался случайными трагедиями.

Праэс подходил к этому по-другому. Начальный отрезок истории, где Кэллоу должны были установить добродетели, которые будут нести героя через историю, был посвящен установлению амбиций главных героев. Чернокнижник, который хотел построить башню, достигающую неба, солдат, желающий завоевать непобедимую крепость. Ни разу об этих амбициях не говорили как о чрезмерном высокомерии: стремление к большему всегда восхвалялось. Одной из моих любимых сказок в детстве была Бесстрашная девушка, молодая девушка, которая отправилась в мир, чтобы познать страх, и после многих неудач нашла его только после того, как вышла замуж за короля и надела корону на голову. В книге Блэка, однако, каждый главный герой рождался с этим страхом.