Четверо из Высоких Лордов и Леди — такова была наша цель. Всего их было семь, поэтому все, что поддерживалось большинством, должно было, по крайней мере, серьезно рассматриваться Императрицей. Нынешний баланс сил в Империи был смещен против нее: трое из них были лояльны Малисии, но четверо были частью Старой Крови. Вот почему они доставляли ей столько хлопот в данный момент. Я вела переговоры с Блэком больше месяца, и он служил посредником между мной и Императрицей, сначала чтобы продавить идею создания правящего совета над Кэллоу, а затем чтобы заручиться поддержкой ее союзников. Мы получили двух из трех, ценой гарантированного места в совете каждому члену их семьи. Теперь мне нужно было привлечь на свою сторону двух последних высокопоставленных дворян, и если для этого придется угрожать вырвать несколько душ, я готова была оставить это на своей совести.

— Я не могу принять эту сделку в данный момент, — вежливо сказала я верховной леди Абрехе.

Она, казалось, ничуть не удивилась. Высокий лорд Дакарай язвительно спросил, что именно я хочу, чтобы он сделал, и, не теряя времени даром, я рассказала им. Последовал ещё один обмен угрозами, но с Айшей, нашептывающей мне на ухо нужные слова, я в конце концов получила то, что хотела.

Обе стороны дали клятвы, точные формулировки которых уже были подготовлены Масего. Когда сеанс прорицания закончился, я чувствовала себя опустошенной, но полностью удовлетворенной. Было ли это то, на что на самом деле похоже выполнение плана?

Я все еще ожидала, что Творение жестоко отомстит в любой момент, но сейчас мне казалось, что это сошло мне с рук. Я отпустила двух высокородных сопляков и сообщила им, что они больше не моя проблема — клятвы, которые я дала, позволят им благополучно вернуться к своим местам власти. Оставались Гассан и Наследница. Я посмотрела на свою соперницу и присела перед ней на корточки.

— Я должна отпустить тебя, — сказала я.

— Мне физически больно это признавать, но ты об этом позаботилась. — Масего стоял позади меня, прислонившись к стене.

— Подмастерью пришлось вырвать один из моих аспектов в Марчфорде, — сказала я ей, и ее глаза расширились.

До нее начало доходить, как сильно она облажалась.

— Когда я планировала всё это — а я планировала — я думала, что просто убью тебя. Если не получится, я решила уравнять весы в стиле Кэллоу. Твои три аспекта за тот, что я потеряла.

Ей удалось ухмыльнуться, что было настоящим достижением, учитывая, сколько костей было сломано.

— Но на самом деле твоя душа не находится в твоем теле, — сказал Подмастерье. — Ритуал, который ты должна была пройти, чтобы это произошло, и твое Имя все еще каким-то образом функционировало, — это, ну, самое блестящее колдовство, которое я видел за всю свою жизнь.

В его голосе звучало искреннее восхищение.

— Значит, мы не можем тебя тронуть, — сказала я. — Полагаю, ты чувствуешь себя немного самодовольной. Ускользая снова. Однако мне кажется, что причина, по которой ты никогда не понимаешь, что со мной не стоит шутить, заключается в том, что ты никогда ничего не теряешь в наших столкновениях.

Я встретилась с ней взглядом.

— Я убила Барику, — сказала я. — Я всадила ей в глаз арбалетный болт и похоронила её тело в освященной земле. Она никогда не вернется. А теперь мы будем сидеть вместе, ты и я, и смотреть, как Подмастерье вырывает душу твоего фаворита и привязывает её к камню.

Я спокойно встретила ее взгляд.

— Я не чудовище, Акуа. Я уничтожу его, когда наше перемирие закончится, и отпущу его в Подземный мир. Но когда ты уползешь из этого бардака, когда мы закончим, ты вспомнишь этот момент. Что будет, если вы подожжете мои родные земли ради своих маленьких делянок.

Мы сели. Мы смотрели. И когда это было сделано, я наклонилась к ее уху.

— И если тебе каким-то образом удастся получить пост наместницы — я буду следить за тобой. Ожидать. И в следующий раз тебя не спасут никакие сделки.

Я встала и посмотрела на нее сверху вниз.

— А теперь убирайся из моего королевства.

— Ученые спорят о том, было ли восстание Льеса основной причиной Нецивилизованных Войн или первой из них. Однако я была там и могу сказать вам следующее: семена, посеянные в Льесе, — это то, что мы пожали в последующие годы. —Отрывок из личных воспоминаний леди Айши Бишары

Я думала, что они сделают это в Уайтстоуне, где есть все эти разветвленные аллеи и сады, которые можно использовать, но я сильно недооценила, сколько людей будет присутствовать на церемонии. Половина города, должно быть, собралась вокруг площади Фэрфакс, заполнив каждый уголок Торговой Площади. Торговцы продавали охлажденное вино и эль, а также что-то, пахнущее пряными сосисками из Хеджеса. Меня больше интересовала жареная рыба на палочках из озера, хотя наблюдение за тем, как какой-то мужчина, явно лишенный вкуса, поглощает одну, вымоченную по-южнопульски, чуть не отбило у меня аппетит. Крыса рассказывал мне, что в Праэсе идиотами во всех анекдотах называли людей из Нока, но здесь, в Кэллоу, это были южнопульцы. Слишком много грязи в их части Серебряного озера, она забивает мозги. Старый слух о том, что выходцы оттуда спариваются с гигантскими карпами, был самой заезжаной шуткой в остальной части страны.

За порядком следили легионеры Пятого. Они открыли кордон от Зеленых ворот до площади и держали его свободным, щедро используя дубинки, когда толпа становилась слишком восторженной. Что, к моему большому удивлению, происходило постоянно. Я была в самом сердце той силы, которая огнем и сталью покончила с восстанием Льеса, но по тому, как ликовали люди, когда я ехала по улицам, можно было подумать, что я восстановила Королевство. Некоторые даже бросали цветы: колокольчатые лилии, те самые цветы, из которых когда-то носила корону Элеонора Фэрфакс. Символ победы, старый, как само Королевство, теперь использовался для восхваления девушки, которая позаботилась о том, чтобы то же самое Королевство не возродилось при ее жизни. Ирония происходящего была приторна, и я сказала бы об этом Хакраму, если бы он не стоял в трех шагах слева от меня. Подмастерье справа от меня каким-то образом заполучил колесницу, запряженную двумя бледно-серебристыми крылатыми лошадьми.

Я видела, как Чернокнижник использовал похожую в Саммерхолме, переехав через Одинокого Мечника, чтобы присоединиться к драке. Лошади, вероятно, были красивой картинкой для празднующих — они навевали воспоминания о старых сказках о единорогах, которые теперь ушли из Кэллоу в Увядающий Лес, — но с того места, где я сидела, я могла видеть, что основания крыльев у них были искуссственными. Очевидно, эти лошади не родились с крыльями. Я решила, что мне повезло, что они не дышат огнем, как летучая свинья. Масего явно понятия не имел, как на самом деле управлять колесницей, к моему большому удивлению, но, похоже, на поводьях были заклинания, которые делали эту работу за него. Тем не менее, время от времени его рука выскальзывала из-под контроля, и он изо всех сил пытался сделать вид, что так и было задумано.

Позади нас по улицам просачивался Пятнадцатый, впереди — Висельники. Название было официально одобрено, и краска на их щитах, изображающая золотую петлю, была еще свежей. Та же эмблема была на знамени, которое нес капитан Фэрьер, золотое на красном с вышитым девизом, который они сами выбрали: лучшие из худших. У Разйбойника уже было несколько лимериков, нелестно относящих эти слова к их способностям в постели, которые неизбежно распространились как лесной пожар в моем легионе. Позади моей личной охраны Верес и ее генеральный штаб шли во главе колонны. Орчиха выглядела сегодня необычайно бодрой, что более или менее означало, что она ни на кого не сердилась. Я даже знала почему, поскольку мне сказал Блэк, не дождавшись официального сообщения: сегодня она должна была стать самым молодым генералом со времен Реформ. До этого, на мой взгляд, генералы не считались, так как было немало Высоких Лордов и Леди, едва достигших подросткового возраста, наделенных этой властью в политических целях. Маршал Грем Одноглазый официально получил эту должность только в двадцать лет, хотя в том же году он вступил в должность маршала. Тем не менее, она еще может побить и этот рекорд. За углом всегда была очередная война, и старая гвардия начинала быть больше старой, чем гвардией.