Я усмехнулась.

— Лучшая новость за всю неделю.

— Есть очень важное различие между неплохим человеком и хорошим — король Жеан Мудрый

Похоже, по-видимому, все, что требовалось, чтобы превратить довольно симпатичный склад во что-то зловещее, — это убрать припасы, установить в центре каменную плиту и приковать к ней пленницу. Каждый день чему-то учишься. Сочетание голого камня и просто одетой молодой женщины придавало всему этому делу особенно злодейскую атмосферу, с которой я на самом деле не была согласна, но я предположила, что после того, как Чернокнижник был подстрелен Деорайт, он уже не был в игривом настроении. Тем не менее, если бы я злилась каждый раз, когда кто-то всаживал в меня стрелу, у меня было бы постоянное хмурое выражение лица.

— Я так понимаю, Масего к нам не присоединится? — поинтересовалась я.

Красивый пожилой мужчина пожал плечами.

— Он не заинтересован в таких вопросах, как эти. Честно говоря, я тоже, но ранг имеет тенденцию накапливать утомительные обязанности.

В каком-то смысле его утешало то, что предстоящий допрос наскучит ему меньше, чем ожидание чего-то жуткого, как это обычно бывает со злодеями в рассказах. Чернокнижник до сих пор был со мной исключительно обходителен, так что я предполагала, что и в этом случае должна была ожидать отхода от этикета. Темнокожий маг откинулся спиной к стене и беспечно щелкнул пальцами, заключенная немедленно проснулась.

Лучница очнулась сегодня чуть ранее, накануне того самого дня, когда я еще могла отодвинуть свой отъезд, и была немедленно усыплена, пока ее не перевели в более подходящее помещение. По крайней мере, ожоги на всем теле незнакомки были исцелены, хотя и достаточно небрежно, чтобы, если бы она попыталась слишком сильно пошевелиться, было бы больно — я предположила, что это не совпадение. Её глаза открылись, затем расширились, когда она поняла, где находится. Мелькнула единственная искра ужаса, прежде чем она подавила ее, превратив лицо в пустую маску. Её учили, справляться с допросом, отметила я.

— Я гражданка Империи, которую незаконно удерживают, — заговорила она с тем странным даоинским хрипом, который оттенял ее нижний миезан. — Если вы не отпустите меня немедленно, это будет иметь дипломатические последствия.

— Я весь дрожу, — сухо ответил Чернокнижник.

Я вздохнула.

— Ты была поймана при участии в деятельности группы, которая была осуждена за государственную измену и была замечена в попытке убийства члена Тёмного Совета, — сказала я ей. — И за то, и за другое полагается смертная казнь, и не одно из этих милых быстрых наказаний. Ты никуда не пойдешь.

Она пристально посмотрела на Чернокнижника, прежде чем перевести взгляд на меня, задержавшись на моих собственных, очевидно, деорайтских чертах. Она сказала что-то на Древнем Языке, язвительный тон был очевиден, несмотря на языковой барьер.

— На самом деле я не говорю на этом языке, за исключением нескольких проклятий, — сообщила я ей.

— Тебе повезло, что ты этого не поняла, — задумчиво произнес Чернокнижник. — И вам должно быть стыдно, юная леди, — я уверен, что её мать была очень хорошей женщиной.

Вопрос о том, действительно ли заключенная оскорбила того, кто меня родил, висел в воздухе, насколько я могла судить: я не стала бы ставить на то, что сонинке пытался меня подначить ради его собственного развлечения. И всё же, если она хотела задеть меня за живое, то родители — это не совсем то, что требовалось. Меня вполне устраивало, что я понятия не имею, кем они были — они были для меня скорее абстрактным понятием, чем чем-либо еще. Если уж на то пошло, то самое близкое, что я когда-либо имела к фигуре отца, было Блэком, и разве это не ужасающая мысль?

— Архипредатель, — выплюнула пленница в мою сторону. — Я знаю, кто ты, Кэтрин из Лауэра.

Я закатила глаза. Я уже слышал эту речь от Уильяма, и он произнес её лучше.

— Я не в настроении для этой конкретной дискуссии, — ответила я, — так что давайте пока отложим эту тему. У тебя есть имя?

Она сердито посмотрела на меня. Эх, бывало и получше, подумала я. Это едва ли сравнится с выражением морды Морока.

— Зачем мне что-то давать тебе, юрайнд? — усмехнулась она.

— Этот разговор будет намного проще, если я буду называть тебя не заключенная и не ты, — честно призналась я.

— Я мог бы, конечно, вырвать его из твоего сознания, но это приводит к беспорядку, — лениво проговорил Чернокнижник. — Тонкая штука — человеческий разум. Не говоря уже о том, что может сломаться, когда я иду на рыбалку за тем, что хочу.

Она превосходно держалась под угрозой, ее лицо не выдавало никаких признаков страха, но то, как она реагировала, все равно ясно показывало, насколько она напугана этой перспективой. Мне было немного противно смотреть на это. Не на нее за то, что боялась, а на себя за то, что была частью людей, вызывающих этот страх.

Мне и раньше нравилось вселять страх в своих врагов, но это было на поле боя, где у нас обоих было оружие. Не тогда, когда они были прикованы цепями в темной комнате под землей и заперты в комнате с одним из величайших живых монстров Империи и подмастерьем другого. Но ведь это детский взгляд на вещи, не так ли? Если вы настолько неуверенны в своих целях, что чувствуете необходимость дать врагу честный выстрел в вас, тогда, возможно, вам вообще не стоит сражаться. Игра, в которую я училась играть, была не игра для кротких. Я знала это, но это не избавило меня от тошноты.

— Брегач, — сказала женщина. — Это всё, что ты получишь.

— Мило, — прокомментировал Чернокнижник. — Ложь, не так ли? Я не думал, что Стражи настолько потакают своим желаниям.

Я сделала мысленную заметку, чтобы взять в руки букварь языка на старинном наречии, прежде чем оставить Саммерхолм. Или, более реалистично, скажу Хакраму, чтобы он подобрал для меня один. Мне не нравилось упускать контекст, и в любом случае я стала лучше использовать свой аспект обучения. Через месяц или два я смогу говорить на основных языках и понимать остальное.

— Я не являюсь частью Стражи, — спокойно ответила Брегач. — Типичное для южан предположение, что любой деорайт, покидающий герцогство, принадлежит к ней.

— Что ж, давай выясним, не первая ли это твоя ложь за день, — улыбнулся Чернокнижник. Над деорайт возникла дюжина полос красного света, соединенных золотыми нитями. Брегач в панике вздохнула и попыталась вырваться из ее оков, но она была недостаточно сильна, чтобы прорваться сквозь хорошую гоблинскую сталь.

— Перестань сопротивляться, тебе не будет больно, если ты будешь сохранять спокойствие, — рассеянно проговорил Чернокнижник. — Интересная вы порода, члены Стражи. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что вами движет.

— Они все ещё обычные люди, не так ли? — нахмурилась я.

— Когда я впервые вскрыл одного из них, я обнаружил, что нет никакой физической разницы с обычным деорайтом, — согласился Чернокнижник. — Что очень интересно, учитывая, на что они способны. Я теоретизировал, что изменения регрессируют после смерти — что, хотя и является продвинутой частью магии, не является невозможным. Кроме того, их маленький клуб существует уже более тысячелетия в той или иной форме.

У меня было такое чувство, что мне не понравится то, что за этим последует.

— Грем был достаточно любезен, чтобы обеспечить меня живым образцом, но живое вскрытие дало те же результаты, — продолжил Бедствие тем же небрежным тоном.

Я была рада, что он отвернулся от меня, не видя отвращения на моем лице. Мои пальцы сжимались и разжимались, но я прикусила язык. У меня не было никакой власти над этим человеком, и поднятие шума сейчас никого не вернет к жизни.

— В конечном счете именно Амадей вывел меня на правильный путь, — сказал Чернокнижник. — Когда пытаются понять кого-то, смотрят на их врагов, — сказал он мне. Он — купель бесполезных высказываний вроде этого, но время от времени они действительно пригождаются. Кого деорайт ненавидят больше, чем кого-либо?