Я босиком подошла к окну, стянула промокшую от пота рубашку, в которой меня уложили спать, и бросила её на пол. Я никогда не носила нагрудные повязки: не была достаточно пышной, чтобы нуждаться в них, так как кто бы из моих родителей ни был деорайт, он проклял меня своим типично стройным телом. Мои родители, да. Я уже давно не вспоминала о них. Я понятия не имела, кем они были — всё, что мне было известно: что они были, — поскольку в Доме для Трагически Осиротевших Девочек не было записей, куда я могла бы заглянуть. Правда, меня подбросили вскоре после Завоевания, так что, скорее всего я не была ребенком мёртвого солдата.

Из окна открывался прекрасный вид на ухоженный сад со скульптурными изгородями и экзотическими цветами. Несколько садовников уже работали, но мне было все равно, если кто-то из них заглянет в окно: в общежитиях было так мало уединения, что я давным-давно преодолела свою застенчивость.

Я задумчиво провела пальцами по оконным стеклам, наслаждаясь тем, как цветное стекло окрашивает мои пальцы в зеленый и красный цвета. Импортное, должно быть. Гильдия стеклодувов такой работой не занималась, так что, скорее всего, оно было из Принципата. Слуга упомянул о наставлениях моего новоприобретенного учителя, которые тот должен был передать мне, когда я проснусь, так что через мгновение я двинулась к двери напротив кровати.

У меня никогда раньше не было возможности воспользоваться настоящей ванной, так что я хотела использовать ее по максимуму. Другая комната была обшита деревянными панелями и белым мрамором, а посередине располагался большой бассейн, похожий на ванну Миезана. Ха. Не думаю, что они были популярны здесь до прихода праэс. Я окунула палец ноги в воду и обнаружила, что она почти закипела. Я приподняла бровь: надеюсь, что для поддержания такой температуры было использовано какое-то заклинание, потому что иначе это была бы чудовищная трата древесины.

Я выскользнула из брюк и выбросила их за дверь. Под водой находились мраморные скамейки, поэтому я скользнула на одну из них и прислонилась спиной к краю ванны — она, должно быть, была построена для людей выше меня, потому что доходила мне до шеи. Теплая вода казалась лучшей вещью в мире, после последних нескольких дней, и я окунулась в нее, просто чтобы почувствовать, как она обволакивает меня.

Я вынырнула немного поодаль и оказалась лицом к лицу с горстью маленьких стеклянных пузырьков. Они были прозрачными, так что я могла видеть, что они были полны солей и масел: я схватила ближайший и сняла колпачок, поднеся его поближе, чтобы понюхать. Что-то травяное. Может быть, лаванда? Я никогда по-настоящему не интересовалась травами. Я пожала плечами и вылила немного на спину, втирая его и проливая немного в воду для лучшей оценки. Через несколько мгновений от меня положительно разило этой дрянью, так что я, скорее всего, немного ошиблась. Я снова окунулась в воду, чтобы смыть её, но потом решила, что на сегодня этого вполне достаточно: обещанная одежда лежала на другой стороне ванны, аккуратно сложенная, и я поплыла в том направлении.

Вытянув себя наружу, схватила разложенное рядом белье, с любопытством разглядывая то, что мне дали: толстые кожаные штаны, сшитые из шкуры неизвестного мне животного, и белая шерстяная рубашка. Новым дополнением была толстая стёганка[15], которая, казалось, доходила мне почти до колен: я несколько раз видела, как сержант Эбеле входила в таверну в такой же. Она называла это акетоном — Легионеры носили их под кольчугой, чтобы не натирало. Похоже, скоро я получу доспехи. Его было удивительно легко надеть, так как я могла затянуть шнурки спереди без чьей-либо помощи. Было бы немного абсурдно для Оруженосца требовать своего собственного оруженосца, — подумала я, фыркнув.

Когда я вернулась в спальню, то обнаружила там еще одного обитателя: Блэк, лениво листая книгу, развалился на богато украшенном стуле возле процеранского бюро, которого я ранее даже не заметила. Увидев меня, он поднял бровь.

— Тебе идет, — заметил он.

— Сейчас лето, — буркнула я в ответ. — Я сварюсь заживо.

Мгновение спустя воспоминание о нём всплыло у меня в памяти, и я обвиняюще ткнула в него пальцем:

— Ты… негодяй. Ты ранил меня.

Он, казалось, задумался на мгновение, прежде чем пожать плечами.

— Совсем немного, — ответил он.

Я никогда не хотела ударить кого-то в лицо больше, чем этого человека в тот момент. — И это весь ответ? — прорычала я. — Только немного?

— Если тот факт, что ты не кричишь и кровь не течёт из твоих глаз, является показателем, — сказал он, — то это был полный успех.

— Были и такие варианты? — тихо спросила я. — Ты мог бы упомянуть об этом раньше.

— Да, — честно признался он. — Я мог бы.

Грёбаные злодеи. Даже если формально я теперь одна из них, грёбаных злодеев.

— Просто чтобы убедиться — болото и орды немёртвых, это нормально, верно? — спросила я, присаживаясь на край кровати.

Его бровь поднялась ещё выше.

— Болото? Необычно. Я сам прошёл через лабиринт, хотя мне говорили, что испытание приспосабливается под человека.

Боги, это было немного удручающе — лучшее, что моя душа могла придумать, это грязная вода и зомби, когда дело доходило до видений Имени.

— Я бы счел за благо, что твой опыт носит скорее воинственный характер, — сказал Блэк. — Способности твоего Имени, вероятно, связаны между собой.

— Ну, это уже кое-что, — проворчала я. — Я не чувствую себя совсем по-другому, так что, полагаю, это означает, что я еще не Оруженосец?

— Примерно на полпути туда, насколько это вообще возможно измерить, — ответил он. — Есть и другие претенденты, но ни один из них не должен быть так далеко.

— Другие претенденты? — повторила я.

— Закрой глаза, — приказал Рыцарь. — Сосредоточься. Ты должна чувствовать что-то в глубине своего сознания, как будто кто-то наблюдает за тобой.

Я повиновалась. В первые несколько мгновений ничего не было, но через некоторое время появилось… ощущение. Это было не так, как он сказал, скорее, как зуд, который не был полностью на моей коже, но всё ещё принадлежал мне. Я нахмурилась и попыталась отогнать это чувство, и внезапно оно развернулось передо мной.

— Еще трое, — сказала я, открывая глаза. — И еще кто-то четвертый, что не такой же как они.

Он что-то пробурчал в знак согласия и добавил:

— С этого момента старайся держать руку на пульсе этого чувства как можно дольше.

Я нахмурилась:

— Зачем?

Он улыбнулся:

— Потому что с этого момента они все захотят тебя убить.

— Забавно, не правда ли? Независимо от того, на каком языке они говорят, все звучат одинаково, когда вы вырываете их ногти. —Император Ужаса Фоул Третий, Лингвист.

Стопка книг грохнулась на стол. «Самые знаменитые истории неподражаемой Империи Ужаса Праэс», тома с первого по третий, составляли верхний слой, и я потеряла интерес, проверив, что те, которые были прямо под ними, посвящены Лисерийским войнам. Боги, они плодятся, как вши. Мне уже пришлось прочесть семь трактатов о падении империи Миезан — каждый ученый-двоечник, казалось, считал, что его собственный взгляд на то, почему баалиты победили, уникален и беспрецедентен, при этом они бесстыдно воровали работы друг у друга.

— Я полагаю, ты хочешь, чтобы я их прочитала, а не, скажем, забила кого-то до смерти этой кучей? — сухо спросила я.

— Очень проницательно с твоей стороны, — заметил Блэк. — Мы отправимся в Саммерхолм сегодня днём, но прежде обсудим, как ты будешь жить в обозримом будущем.

— И, очевидно, для этого необходим… — я чуть внимательнее всмотрелась в одну из книг, лежащих ближе к низу: «Пристальный взгляд на сельскохозяйственные практики праэс». — Ты уверен, что я не могу заставить тебя пересмотреть своё решение о драке книгами?