— Я сейчас немного возбужден, — признался он.

— А разве не все мы? — заговорила благоговейным тоном лейтенант Крысоловка.

Через мгновение он стряхнул с себя задумчивость. Силуэты уже пробирались сквозь дым, шипя от боли, но все же пробиваясь вперед.

— Полное отступление, мои милые, — крикнул он.

Их роль на этом этапе была выполнена. К этому времени Подмастерье должен был закончить вторую часть своего ритуала, ту, которая закрывала свободный от порога прямоугольник позади дьяволов. Дверь к отступлению была закрыта, и теперь они застряли с настоящим монстром. Он почти жалел несчастных ублюдков: застрять в коробке с Боссом и сотней разъяренных кэллоу? Кому-то придется несладко, и уж точно не Боссу.

۞

В пятидесяти ярдах от горящего дома Кэтрин Обретённая медленно обнажила меч.

— В Пятнадцатом многие помнят Марчфорд, как день, когда мы доказали, что можем плюнуть в адское око и выйти сухими из воды. Но для меня? Это был первый раз, когда я надел легионерские доспехи с гордостью. В конце концов, я думаю, что это было более значимо. — Отрывок из «Безнадежных Воспоминаний», автор неизвестен

Дезертиры, как я их до сих пор называла, закрасили свои щиты. Даже в свете факелов, освещавших аллею, на которой мы стояли, это было легко увидеть. Красный стальной скутум был украшен чем-то похожим на золотую петлю. Я уже несколько раз поглядывала на ближайшего ко мне, и, наконец, светлокожий лейтенант рядом со мной откашлялся.

— Это знак нашего отряда, леди Оруженосец, — сказал он.

Я нахмурилась.

— Имя?

— Лейтенант Фэрьер, — ответил он.

— И что он значит, лейтенант? — поинтересовалась я.

Я не улыбалась, и этого было достаточно, чтобы темноволосый мужчина насторожился. Голубоглазый и не намного выше меня, он выглядел как образ среднестатистического кэллоу, о котором мне всегда говорили. Интересно, что он сделал, чтобы оказаться в Пятнадцатом? Ничего хорошего, подумала я. Мелкие воришки не записываются в легионы чтобы избежать виселицы.

— Уже дважды мы избежали рук палача, — серьезно сказал мне лейтенант Фэрьер. — Мы решили, что нам не помешает напоминание о том, что третьего не будет. —

Похвально ясное мышление. С моей точки зрения, создание этого отряда было последним шансом, который они могли получить. Что-то еще было бы вредно для дисциплины, и, честно говоря, у меня закончились бы и оправдания, и желание сохранить им жизнь. Я уже не была такой терпеливой и снисходительной, как раньше. Хорошо это или плохо, еще предстояло выяснить.

— Неплохой знак для Безнадежного Дела, — согласилась я.

Он улыбнулся, явно оживившись.

— Мы называем себя Висельники, — мрачно признался темноволосый мужчина. — Рожденные виселицей и возвращающиеся на нее, если дрогнем.

Сардоническая улыбка тронула мои губы. Юмор кэллоу в его лучших проявлениях. Вдалеке слышался лай осколочных зарядов и грохот рушащихся домов. Там тоже горели костры, освещая темноту, словно это был летний праздник за стенами Лауэра. Тишина казалась тяжелой, а нога снова давала о себе знать. Травяной отвар, который я получила от Масего, нужно было разбавлять, сказал он мне, иначе он притупит мои рефлексы так же, как и боль. Я училась стоять так, чтобы меньше веса приходилось на мою больную ногу, но я в броне это было еще затруднительнее. Я забыла, насколько тяжелыми на самом деле были пластинчатые доспехи, привыкнув носить их.

— Они приближаются, — сказала я, больше для того, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, чем из-за какого-то реального интереса к разговору.

Лейтенант Фэрьер сплюнул в сторону.

— Этими пусть занимаются гоббы, — скривился он. — Они мерзкие маленькие вредители, но умеют продавать жизнь подороже.

— Эти гоблины отдают свои жизни, чтобы спасти тысячи ни в чем не повинных граждан, — резко ответила я.

Голубоглазый офицер некоторое время размышлял над этим.

— Похоже что так оно и есть — наконец сказал он. — Они могут делать это, потому что сверху пришел приказ, но это не меняет результата.

— Все меняется, Фэрьер, — тихо сказала я. — Зеленокожие больше не враги. Империя больше не враг, по крайней мере, не так, как раньше.

Офицер поморщился.

— Разрешите говорить откровенно, мэм?

Мне не пришлось долго думать об этом. Отказ в разрешении не положит конец тому мнению, которого придерживался Фэрьер, и я предпочла бы, чтобы это было открыто, даже если мне это не нравится. Инакомыслие, загнанное в подполье, будет только больше тлеть.

— Разрешаю.

— К дьяволу Империю, — сказал он, снова сплюнув в сторону. — К дьяволу Башню, и к дьяволу эту дьяволову Императрицу тоже.

Мои брови поползли вверх. Конечно, он был не единственным кэллоу, который так думал, но я должен была отдать ему должное за то, что у него хватило мужества озвучить это так прямо.

— Я не буду притворяться, что я хороший человек, миледи, — продолжал он. — Совершал некоторые поступки, на которые Небеса смотрят неодобрительно, вот в чем правда. Как и большинство здешних людей. Но это не значит, что праэс могут вручить нам меч, приказать убить их врага, а потом сделать вид, что оказали нам услугу.

— Ты выбрал зачисление, а не повешение, — заметила я.

— Если бы я был таким принципиальным человеком, — невесело усмехнулся он, — у меня вообще не было бы выбора. Или я бы попытался бежать потом. Но есть что-то неправильное в наказании человека за то, что он сделал плохое, приговорив его к худшему в суде, вы понимаете меня? Есть ли в таком суде справделивость?

— Потому что Праэс — это закон, — беззвучно ответила я. Потому что правление Блэка и Малисии может быть не справедливым, но оно упорядочено и во многих отношениях лучше, чем то, что было до него. Потому что даже когда наши правители были героями, за которыми стоял Мандат Небес, всё ещё существовали налоги, коррупция и бессмысленные войны. И если мне придётся выбирать между добродетельным правителем и тем, кто сможет сбалансировать национальные финансы, я уже знаю, кого выберу.

— Хотя это неплохая драка, — продолжил он, вытряхивая меня из моих мыслей.

Фэрьер колебался.

— И я не знаю насчет завтрашнего дня, но сегодня? Мне нравится, что это означает, — признался он, легонько постукивая по миезанской цифре пятнадцать на плече.

Вдалеке раздался громоподобный взрыв, и в небо поднялось облако дыма и огня. Последнее ура Разбойника перед тем, как он ушел в полное отступление. Я медленно обнажила меч.

— А вот и они, — сказала я.

Кто-то в строю разразился лающим смехом.

— Опять, да?

Мрачный смех разнёсся по дезертирам.

— Рыцари получат славу, — пропел кто-то.

— Король сохранит свой трон, — ответили ему.

Я знала эту песню. Каждый кэллоу знал, хотя те дни, когда её пели под открытым небом, давно прошли. Если у Королевства когда-либо и был гимн, то это был он.

— Мы истории не по нраву.

Нас не вспомнят испокон, — присоединилась я.

Сотни голосов, глубоких и тонких, с акцентами со всей страны слились в хор.

— Так что бери свой меч, парень.

Вот они снова идут в нашу сторону

И здесь внизу, в грязи,

Мы будем держать оборону.

Темные силуэты появились на краю света факелов, молча изучая нас. Я почувствовала это в тот момент, когда Масего закончил последнюю часть своего ритуала, того самого, который заманил дьяволов сюда, к нам. Жесткая улыбка растянула мои губы.

— Принцы берут Долины

Тиран уже у Ворот

Наши посевы увядают и гибнут,

Войско врага ползёт.

О, это был не первый раз, когда дьяволы ступали по земле Кэллоу. Наша ненависть к их роду была старой, любовно взращенной на протяжении веков, в течении которых восточные армии обрушивали огонь и серу на наши стены.